Виктор Московкин - Тугова гора

— Ты мне не указчик! Я волен решать, где мне быть и что делать!

Ростовские воины зароптали, теснее сдвинулась к берегу дружина Юрия Всеволодовича. Казалось, вот-вот ринутся навстречу друг другу, сомкнутся в жаркой схватке.

Но не хватило решимости ни у той, ни у другой стороны. Князья покричали, тем и кончилось. Юрий Всеволодович видел, что ростовская дружина не слабее владимирской, а из города еще подходили пешцы из посадских людей.

Рядили мир. Святослав и Владимир уехали с великим князем: первому был дан в княженье Юрьев-Польский, Владимир отправился княжить в подвластный Юрию Переяславль-Южный.

Мир миром, а Юрий Всеволодович не оставил намерения схватиться со старшим братом. Поняв, что малой дружиной ростовцев не одолеть, собрал сильное войско.

Константин Всеволодович был в Ярославле, когда узнал о новом походе великого князя: с горечью понял: «Для брата мирный уряд — ничто». В этот раз Юрий Всеволодович шел, как по чужой земле: жег селения, захватывал пленных.

В Ярославле с князем находился воевода Александр Попович, при нем была отборная сотня воинов: намеревались спуститься вниз по Волге, дабы потрепать мордовских князьков, разбойничьи шайки которых добирались до заволжских селений, грабили их.

Князь приказал воеводе возвращаться в Ростов, сам с небольшим отрядом ринулся к Костроме — городу Юрия Всеволодовича.

При появлении его отряда костромичи, как это не раз делали, убежали со своим скарбом в лес, благо лес подступал к самым стенам города. Кострому Константин Всеволодович, не особо терзаясь, пограбил и сжег — в отместку за вероломство великого князя владимирского; все — как по пословице: князья дерутся — с холопов шапки летят.

Ростовцы не пустили Юрия Всеволодовича в город, встретили его войско на подступах к нему, на реке Саре. Завязалась жаркая схватка. Не подоспей со своей дружиной воевода Попович — не миновать бы ростовцам поражения. Но свежие силы, прибывшие к ним, решили исход сражения, войско Юрия Всеволодовича было рассеяно.

Первый поход Юрия Всеволодовича на Ростов объясняли тем, что Константин Всеволодович укрыл у себя беглецов, князей Святослава и Владимира, не передал их великому князю. Для второго набега не было никакого повода. Правда, выиграй Юрий Всеволодович битву — нашли бы ему оправдание. Вернулся же он во Владимир с позором. Стали роптать бояре, у которых в горячую страду князь забрал в войско земледельцев из вотчин, недовольна была неудачливостью князя и дружина. О скором новом походе на старшего брата не могло быть и речи, волей-неволей Юрию Всеволодовичу пришлось смириться.

Все ждали: теперь наступит долгое затишье. Но когда установился санный путь — горячая пора торговли, — с Новгорода не пришли купцы. Князь Ярослав повздорил с новгородцами и у Торжка перекрыл торговый путь. Новгородцы отправили на переговоры с ним самых уважаемых людей. Ярослав посмеялся над посланными мужами и всех засадил в поруб.

Рискнули пробиться в Новгород ростовские купцы. Ярослав перехватил первые обозы, другие в страхе великом повернули назад.

Ростовские купцы и бояре пришли к Константину Всеволодовичу.

— Отговори брата, образумь. Ты старший в роду.

Князь отправил к Ярославу боярина Якова Резанича со словами:

«Брат, не твори зло, придет беда!»

Яков Резанич вернулся с ответом:

«Почему мне слушаться тебя? Владей своим уделом!»

Тем временем новгородцы призвали к себе воинственного торопецкого князя Мстислава Удатного, будущего участника битвы с татарами на Калке, одного из немногих, кто с честью вышел из той битвы.

Мстислав Удатный обещал вступиться за честь Господина Великого Новгорода и на том целовал крест.

В союзники он взял псковского и смоленского князей. Объединенное войско направилось к Твери, где, по слухам, пребывал князь Ярослав и плененные им новгородские бояре Но в Твери его не оказалось. Тогда повернули к Переяславлю. Не дойдя до города, узнали: Ярослав со своими силами ушел во Владимир к Юрию Всеволодовичу, оба готовятся дать бой.

Мстислав Удатный с новгородцами прислали в Ростов гонца: просили присоединиться к ним. Константин Всеволодович собрал бояр. Все в один голос заявили: выступать; несправедливость, допущенная старым князем Всеволодом Юрьевичем, должна быть исправлена: Константин Всеволодович пусть займет великокняжеский стол.

Константин Всеволодович против такого решения возражать не стал. Неприязнь к брату пересилила все доводы рассудка.

Пятьсот ростовских воинов присоединились к войску Мстислава Удатного.

Летописец отметил:

«Оле страшно… братье! Поидошя сынове на отцы, а отцы на дети, брат на брата, рабы на господу, а господа на рабы».

Войско Юрия и Ярослава было огромно. Помимо опытных воинов оно состояло из пешцов — посадских людей и смердов. У Мстислава Удатного людей было много меньше..

Сошлись обе стороны на реке Липице, близ Юрьева-Польского. Мстислав и Константин Всеволодович все еще пытались не допустить кровопролития, слали гонцов:

«Отпусти мужей новгородских и новоторжских, — предлагали Ярославу, — а с нами возьми мир, а крови не проливай».

«Мира не хочу, мужи ваши у меня. Пришли издалека, так куда уж вам уходить», — глумился Ярослав.

И опять слали сотника:

«Юрий и Ярослав, мы пришли не кровь проливать — не дай бог сотворить такое! Договоримся, ведь мы же родичи. Дадим старейшинство Константину, а вам вся суздальская земля».

Князья отвечали:

«Брату Константину говорим: пересиль нас — вся земля твоя будет».

Князья были уверены в победе, предостережения осторожных не задевали их, льстивые нашептывания принимали благосклонно.

— Да когда ж такое было, — говорил ближний боярин Матвей Дедкович, — чтобы пришедшие в нашу землю чужаки уходили безнаказанно? Ни при дедах, ни при отцах такого не было. А потом, сколько их и сколько нас, — седлами закидаем.

— Так оно и есть, боярин, — важничал Юрий Всеволодович. — Твоя правда, не устоять им противу нас.

— Воины Мстислава Удатного умелы, дерутся зло, — осторожно говорили умудренные опытом воеводы. — Легко ли будет сладить с ними!

— Сказывают, перед битвой они спешиваются с коней, разуваются…

— Неужто разуваются? Зачем?

— Чтоб легче бегать, чтоб не догнали…

— То новгородцы идут так, — поправили рассказчика. — Дерутся новгородцы пешими, иной раз и обувку сбросят, чтоб увертливее быть.

— Что с того! — упрямо гнул свое боярин Матвей. — Аль наши вои слабее? Задавим силой, многолюдством.

В шатре у князя Юрия Всеволодовича начался пир.

— Добро само пришло вам в руки, — внушал он воеводам. — Все вам будет: и кони, и оружие, а кто человека возьмет живого, сам будет убит. С князьями после решим, как быть.

Вина и крепкий мед туманили голову. Юрий Всеволодович, не дожидаясь исхода битвы, заново кроил уделы:

— Мне, брат Ярослав, владимирская земля и ростовская, а тебе Новгород с Переяславлем, а брату нашему Святославу Смоленск…

Утром вступили в битву передовые сотни. День был ветреный, промозглый, перевалило за середину апреля, а в оврагах еще лежал снег.

Дрались неохотно, не было злости друг к другу. А и какая злость, когда то и дело встречается знакомое лицо: бывало, в одном строю бились с булгарами да половцами, изгоняя их с родной земли. Сейчас-то почему друг на друга? По чьей прихоти?

Еще более лениво сходились пешцы, переругивались, разъяряя себя, но рогатины в ход не пускали. Им-то — ремесленникам да землепашцам — эта битва и вовсе была ни к чему.

Так прошел день. Результат его обескуражил Юрия Всеволодовича. Скучным ходил Ярослав. Воеводы старались не попадаться им на глаза. Не было нигде видно и речистого боярина Матвея Дедковича.

Утром следующего дня воины Мстислава и Константина Всеволодовича: новгородцы, смольняне, псковичи — свернули лагерь и покинули поле битвы. Двигались к Владимиру. Воеводы рассудили: город оборонять некому, взять его легко. Пусть после Юрий Всеволодович вертится возле своей столицы.

Впереди шли отборные сотни, за ними пешцы; чтобы не отстать от всадников, бежали рысцой, без строя. В стане князей ликовали:

— Устрашились! Бегут!

— В самом деле, господи, — не сдюжили! Догоняй! Уйдет добыча!

Нет большего искушения — броситься вдогонку убегающему войску. Нестройной толпой, иной и кольчугу не успел надеть, шлем где-то потерял, побежали; одна мысль владела всеми — настигнуть отступающих, смять.

И тогда передовые сотни повернули коней. Описав полукруг, охватили беспорядочно набегавших ратников. Первые стоны, первая кровь. И уже появилась ярость… И раз, и два прошел сквозь полки князей Мстислав Удатный со своими дружинниками, и там, где он шел, земля была красна от крови, леденили душу стоны умирающих.