Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 1

—      Странно, что тебя это удивляет.

—      Нет, таким я его еще не видел. Это была картина... И тут я вдруг успокоился. На душе мерзко, словами не передать, а в голове абсолютная ясность. Диспози­ция, как говорится, определилась... «Климент Ефремо­вич,— говорю,— я не раз имел удовольствие видеть вас в Киеве. Для КВО каждый ваш приезд был как праздник. Мой кабинет вы знаете. Как, по-вашему, можно там выстрелить — не важно в кого — и при этом остаться целым? Если Шмидт действительно замышлял нечто подобное, значит, он не в своем уме. Пусть его покажут врачам».

—      Так и сказал? — впервые за все время оживился Тухачевский.— А он?

—       Жалкое зрелище. Завел все ту же пластинку: «тяжелые обвинения», «признательные показания», «заговор» ~ И что меня больше всего насторожило — приплел зачем-то Туровского, мутно, расплывчато, дес­кать, и Семен чего-то такое «прошляпил». Значит, не у нас одних, а и в ХВО не все ладно. Тут я и напомнил ему приказ номер сто восемьдесят два. «В мешке,— го­ворю,— шила не утаишь. Если был заговор, то почему никто ничего не заметил? Почему заговорщики никак не проявили себя? И сколько их вообще, заговорщиков? Шмидт с Кузьмичевым? Маловато что-то для такого предприятия. С чем они собирались выступить? С тан­ковым корпусом и авиабригадой? Абсурд получается, Климент Ефремович». И ты знаешь, он вдруг что-то такое понял. «А при чем здесь приказ?» — спрашивает. «Как же, товарищ нарком, объявили вы нам благодар­ность? Кучинскому, Дубовому, Амелину, Туровскому, мне?.. А за какие заслуги? За маневры, которые, как теперь выясняется, должны были увенчаться таким,— говорю,— фейерверком? Мы, выходит, «прошляпили», а вы нас за это по головке погладили? Сказавши «А», говори «Б»: пусть и нас тогда допросят в НКВД. Дубо­вой командовал «синими», Туровский — «красными», но маневрами руководил я. С меня и начинайте».

—       «Безумству храбрых поем мы славу»,— через силу улыбнулся Михаил Николаевич. Смерть Горького не выходила из головы. Предчувствие, интуиция — называй, как хочешь, но оно подступало, неотврати­мое. Разнородные признаки множились, складывались в еще фрагментарный, но давно предугаданный кон­тур. Иона, забубённая головушка, так и не понял, в какую ввязался борьбу.— Выходит, ты на испуг взял?

—      Не надо иметь семь пядей во лбу, чтоб сообразить. Когда касается собственной шкуры, он очень даже чув­ствительный. Сам вызвался переговорить с кем надо. Назавтра в десять тридцать мне устроили встречу,— не докурив папиросу и до половины, Якир потянулся за новой.— Я с трудом узнал Дмитрия, это был совсем другой человек. Лунатик, марсианин... Если бы ты видел его глаза!

—      Где это было?

—      В тюрьме, Миша, в тюрьме, в крохотной комна­тушке без окон... «Правильно ли записаны ваши пока­зания?» — спросил я. «Нет, неправильно,— отвечает,— никакого покушения против товарища Ворошилова я никогда не замышлял». Как тебе нравится? Он хотел что-то добавить, но они не разрешили: «Никаких под­робностей». Ничего не поделаешь, раз не положено. Дмитрий спросил, могу ли я передать его письмо Воро­шилову. Я сказал, что могу.

—      И что он пишет?

—      Я вручил, не читая. Полагаю, что так будет правильнее. Есть, понимаешь, нюансы... Пусть разби­раются сами.— Якир сосредоточенно замолк, заново переживая тягостную сцену.— Вынужденно принимая письмо, Ворошилов повел себя странно и непоследо­вательно. Сначала поддакивал, почти лепетал, потом вдруг вскипел и разразился бранью. «Опять ты высо­вываешься! — бросил в сердцах.— Не умеешь ценить доброе* отношение. Смотри, Иона Эммануилович, не обожгись...»

—      Будешь ожидать тут или вернешься к себе? — Тухачевский принес кухонное ведерко и вытряхнул пепельницу.

—      Пока не знаю.

—       Ты все сделал, как надо, даже больше, чем мог. Дальнейшее от тебя не зависит... Каков бы ни был результат. Мой тебе совет: отправляйся в Киев, пока твои орлы со страха не наделали глупостей.

—      Пожалуй, ты прав. Тем более, послезавтра у нас Политбюро.

«Вопрос стоял так, что еще несколько дней победоносного на­ступления Красной Армии, и не только Варшава взята (это не так важно было бы), но разрушен Версальский мир» {Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 325).

Соответственно гестапо и крипо.

Читал (нем.).

Националистическое движение в Германии, позднее слив­шееся с национал-социализмом.

В стиле Кранаха. Имеется в виду цикл гравюр Лукаса Кра- наха Старшего «Пляски смерти».

Ambassadeur Extraordinaire et Pleneporentiare — Чрезвычай­ный и Полномочный Посол.

Литовский геральдический символ — рыцарь с мечом, пресле­дующий противника.

Для понимающего достаточно (лат.).

Замок (чешск.).

Трехцветный флаг.

Высшее учебное заведение, соответствующее Академии Гене­рального штаба.

Сибирь, как будущее промышленности (нем.).

Народ без пространства (нем.).

Германское информационное бюро.

Да здравствует свобода! (исп.)

Да здравствует анархия! {исп.)

Помощь наша в господнем имени (лат.).

Народный фронт (исп.).

Лейтенант (исп.).