Суд праведный - Александр Григорьевич Ярушкин

Филер оживился, усмехнулся хитровато:

— Ему, по его словам, в дом номер пять нужно?

— Именно…

— Пусть идет! — радостно сказал филер. — Только вы с ним пару наших людей отправьте. Вот всё и прояснится.

Одобрительно хмыкнув, Стонопин вернулся в комнату, а следом и филер, еще не справившись с довольной ухмылкой. Вахмистр помолчал, потом развел руками:

— Господин Шилов, вы свободны. Спешите к вашей роженице, а то не дай бог что-нибудь приключится…

— Благодарствую, — благодарно поклонившись, попятился к двери Высич.

Вахмистр окликнул городовых:

— Ты и ты! Проводите господина доктора до самой квартиры… — незаметно подмигнув им, добавил: — На улице темень, мало ли что.

Городовые понимающе кивнули.

Высич неторопливо спускался вниз по лестнице, видя перед собой тяжело топающего городового и слыша за спиной дыхание второго. Он лихорадочно прикидывал, как быть? Уж очень не хотелось возвращаться куда-нибудь в Нарым, а то и куда подальше.

Отворив массивную наружную дверь, городовой неохотно вышел на дождь. Высич шагнул за ним и тут же изо всех сил двинул дверь обратно, угодив следующему за ним городовому прямо по физиономии. От неожиданного удара тот ахнул и с грохотом повалился на пол. Пока его напарник разворачивался, пытаясь сообразить, что, собственно, произошло, Высич оттолкнул его и бросился в темный переулок, залитый лужами.

К себе на квартиру он не пошел. Долго петлял по улицам, пока не очутился возле дома сапожника Хабибуллина. Ничем не выдавая своего удивления, Хабибуллин принес затребованные неожиданным визитером бритву и помазок. Расставаться с усами и бородкой было жалко, даже сапожник жалостливо покачал головой, отправляясь предупреждать товарищей о проваленном адресе.

Вернулся Хабибуллин через час, приведя с собой Михаила Игнатьевича, того самого скуластого партийца, который поручал Высичу работу с прокламациями.

— Рассказывайте, — хмуро попросил он, а выслушав, нервно прошелся по комнате. — Говорите, шпик там крутился?

— Он самый, — кивнул Валерий.

— По адресам, куда вы относили листовки, полиция не появлялась, — рассудительно сказал Михаил Игнатьевич. — Значит, выследили не вас и не типографию. Скорее всего, попался кто-то из распространителей. Если у парня ничего не нашли, он легко отделается.

— Тогда и мне, выходит, нечего опасаться? — предположил Высич.

— Не думаю, — предостерег Михаил Игнатьевич. — Вам-то как раз следует остеречься.

— И что же вы предлагаете? — вздохнув, поинтересовался Высич.

Михаил Игнатьевич повернулся к Хабибуллину:

— Новые документы для товарища имеются? — и, получив утвердительный ответ, улыбнулся загадочно: — Мне кажется, военная форма вам будет к лицу…

7

В просторном зале ресторана станции Тайга хлопали пробки шампанского, громко хохотали офицеры, игриво посмеивались тайгинские мещаночки, яркий свет играл на матовых кафельных печах.

Высич в форме капитана артиллерии скучающе выслушивал пьяного поручика, едва не погибшего от японской бомбочки и рассказывающего об этом уже третий раз подряд.

— Растерялся я, — бубнил поручик. — Жутко так стало. Вот представьте, фитиль у нее тлеет, пахнет гадостно, и вижу я — вот смерть, понимаю — вот смерть, а двинуться не могу. И вдруг, не поверите, из окопа солдатик! Хвать бомбочку рукой, хотел, видно, перебросить к японцам, а она возьми и взорвись у него перед лицом. Мне руку задело, — поручик покосился на свою висящую на черной перевязи руку.

— Ну а солдатик? — спросил Высич.

— А-а-а! — коротко махнул поручик здоровой рукой. — Что солдатик! Я от боли сознание потерял.

Резко поднявшись, Высич щелкнул каблуками:

— Извините, поручик. Мне пора.

Накинув шинель, он вышел на перрон. Ветер гнал по земле поземку, сбивал снег в сугробы. Над теплушками воинских эшелонов несло дым и красные искры.

До отправления поезда на Томск оставалось около двух часов. Высич неторопливо направился по перрону к группе нижних чинов, толпящихся в хвосте эшелона. «Может, листовку читают? — улыбнулся про себя он. — Я их тут довольно набросал».

— В чем дело? — строго спросил он, подходя к солдатам.

Вперед выскочил остроносый унтер, отрапортовал. Козырнул:

— Смелюсь доложить, вашбродь, смутьяна споймали!

Высич быстро глянул на широкоплечего парня, которого крепко держали двое солдат. Парень показался знакомым, но откуда — Высич вспомнить не мог. Нахмурившись, спросил:

— Что за смуту затевал?

— Пораженческие настроения! — отчеканил унтер и, вынув из-за пазухи несколько листовок, подал Высичу: — Листки преступного содержания.

И не разворачивая их, Валерий знал, что эти листовки распространял он, а не парень. Однако, чтобы не выходить из роли, прочел вслух несколько строк:

— «…Неспособные, необразованные офицеры, искусные только в пьянстве и в озорстве… — он осуждающе покачал головой, — да покорный умирающий солдат. Вялый от голода, возмущенный ненавистной войной. Разве может такое войско одерживать победы?..»

Высич рассмеялся. Он узнал парня. Конечно же, Пётр Белов из деревни Сотниково. Или из села. Пожалуй, из села, какая там деревня!

И Пётр узнал незнакомца. Человек, которого он сам привез в Сотниково и сам отводил к бабке Варначихе… Конечно! И с отцом он в тюрьме сидел, отец хорошо о нем отзывался. Но почему на нем форма офицера? Из осторожности Пётр и виду не подал, что узнал Высича. Даже отвернулся, насупившись.

Высич сунул прокламации в карман:

— Полицию уведомили?

— Конечно, вашбродь! — выкрикнул унтер.

— Да… — негромко протянул Высич, не глядя на Белова. — Бомбей очень красивый город…

Унтер озадаченно уставился на него, на всякий случай гаркнул:

— Не могу знать!

— Ладно, — сказал Валерий, беря Белова за рукав тужурки, и строго глянул на солдат, сразу отпустивших парня. — Я сам отведу господина смутьяна. Или господина революционера, как вернее?

Унтер подобострастно хохотнул. Высич улыбнулся, подтолкнул Белова:

— Шагай!

На перроне, отойдя от наблюдавших за ними солдат на приличное расстояние, Высич, не останавливаясь, проговорил ровным голосом:

— Сейчас ныряем под вагоны и сразу на товарняк, который уже отправляется.

Упрашивать Петра не пришлось.

Они запрыгнули на тормозную площадку отходящего и уже набирающего скорость состава, страшно напугав кондуктора. Посмотрев на растерянного Петра, Высич пожал плечами:

— Не по пути нам сегодня. Окажешься в Томске, ищи товарища Никанора. Понял?

— Понял, — кивнул Пётр.

— Ну и молодец, — усмехнулся Высич, строго посмотрел на кондуктора: — Парня не обижай!

— Да я, господин капитан… Да пушшай едет… Мы что ж, не христиане?!

Высич улыбнулся и спрыгнул с подножки. Пробежав несколько шагов, он остановился и махнул вслед уходящему составу. Жалко, что поговорить с парнем не получилось, но почему-то Валерию казалось, что это не последняя их