Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

Из тростников послышалось несмелое кряканье серой утки, ей – уже громче – ответил селезень. В лесу запел дрозд, отозвалась щебетом одна птица, за ней другая, третья…

– Слышишь? – шептал Велесдар, и очи его горели молодым радостным огнём. – Это бог Птичич разбудил дрозда, лесных и водных птиц, и теперь они поют утреннюю песнь Даждьбогу, чьё животворящее дыхание объемлет всё сущее и творит саму жизнь на земле. Ты чувствуешь его, сынок?

Тепло и свет струились сверху, рождая благословенный день.

– Да, отец Велесдар, я чувствую его! – шёпотом отвечал Святослав, разводя руки и подставляя лицо и ладони золотому дождю солнечных лучей.

– Человек, живущий по Прави, зрит праздник богов в каждом рассвете. А тот, кто не почитает богов, живёт подобно слепцу. Для него рассвет сер и безрадостен, и нет в нём никакого божьего чуда…

В избушку они вернулись тихие и умиротворённые, будто наполненные светом, почерпнутым на празднике богов. Не торопясь позавтракали мёдом с житным хлебом, запивая водой, сваренной с особыми травами, что укрепляют память и проясняют мысли.

Оставшиеся крошки старик бросил в кострище – малую жертву Огнебогу. Потом Святослав с интересом наблюдал, как Велесдар доит Белку – молодую и белую, как снег, козочку, как он при этом ласково разговаривает с ней, прося дать побольше питательного и целебного молока для юного княжича.

Недалеко от поляны на взгорке находилось Требище. Здесь не было кумиров, а лежал только древний Заветный Камень с жертвенником. Отец Велесдар пообещал, что научит Святослава, как молиться славянским богам и приносить им жертвы. А пока он уединился на Требище и долго о чём-то просил богов. Святослав в это время лепил из мокрой глины коней и играл с ними.

Вернувшись к избушке, Велесдар усадил княжича на одну из колод, лежавших у кострища на поляне, и сказал:

– Ты вступаешь в коло познания Тайных Вед. А начинается оно с того, что, по обычаям Пращуров, надо обрить твои детские вихры, оставив посредине только одну прядь – осередец, – а в левое ухо вдеть серьгу.

– А зачем так делать?

– А затем, сынок, что когда ещё сам Сварог на земле живым богом был, то он носил чуб и серьгу и всем русам завещал так делать. Потому что если убьют враги русского воина, то его на поле боя по бритой голове с чубом и серьгой распознать можно и похоронить с почестями, потому как душа руса находится в его голове. Мы носим серьгу с синим камешком в знак почтения Сварога и наших Пращуров, что обитают в синей сварге. Твой отец, дед и прочие родичи там пребывают, поэтому ты должен носить серьгу как память о них…

Старик принёс ковш воды, старый, но остро отточенный нож с потрескавшейся рукоятью из рога степного сайгака и кусочек синей глины. Прошептав что-то над принесёнными предметами, он намочил голову Святослава и поводил по ней синей глиной. Волосы и кожа покрылись слизистой пеной. Тогда волхв взял нож и ловкими короткими движениями стал сбривать прядь за прядью, снимая их с лезвия заскорузлым пальцем и складывая аккуратной стопкой на подготовленный кусок коры. Несколько раз железо порезало-таки кожу, Святослав вздрагивал и морщился от боли, но терпел, даже когда увидел на ноже алую кровь.

Когда голова была обрита, они отошли чуть в сторону, Святослав наклонился, и старик полил водой, смывая слизь, кровь и остатки обритых волос. Потом Велесдар принёс из хижины какой-то свёрток, медную чашу и деревянный ковш. В чаше была какая-то душистая мазь, а в ковше лежала длинная игла и серебряная серьга с синим камешком. Святослав с опаской поглядывал на всё это, но молчал.

Волхв смазал мазью порезы на голове, потом натёр ею же мочку левого уха и быстрым движением проткнул её иглой, так что отрок даже не успел сообразить, что к чему, только вздрогнул. Боль оказалась не такой сильной, как он ожидал, не больше комариного укуса. Старик между тем вставил в прокол серьгу.

– Это твоя первая воинская кровь, княжич, и первая боль. А теперь облачись вот в это. – Отец Велесдар развернул свёрток и подал Святославу белую льняную рубаху, расшитую по вороту красными солярными узорами, и пояс с обережными знаками. Помогая завязать пояс, волхв произносил не совсем понятные слова.

– Облеку тебя облаками, подпояшу Красной Зарёй, огорожу светлым Месяцем, обтычу частыми Звёздами, освещу красным Солнышком, оделю мощью на каждом вдохе и выдохе… – Потом, отстранившись, полюбовался на юного княжича и сказал: – Запомни этот день, Святослав. А теперь возьми свои обритые волосы и брось в огонь – это будет твоей первой жертвой Перуну. Пусть он хранит и оберегает тебя на предстоящем пути князя и воина.

Святослав бросил кору с волосами на угли и смотрел, как они подсыхают, а потом сгорают, превращаясь в пепел.

В эту ночь он спал беспокойно, – саднили порезы на голове и прокол в ухе, болели избитые и оцарапанные о камни ноги.

Когда же следующим утром он подошёл к кринице, то увидел в спокойной воде незнакомое лицо отрока с чубом-оселедцем и серьгой в ухе. Этот отрок глядел внимательно и даже сурово, как глядят настоящие мужчины и воины. Во всяком случае, он не был похож на капризного прежнего мальца.

И хотя впереди ещё случались и обиды, и слёзы, но лик отрока с чубом из криницы всякий раз напоминал юному княжичу, что теперь он совсем иной и живёт новой удивительной жизнью. Подпоясываясь волшебным поясом и трогая в ухе серьгу с синим камешком, напоминающим весеннюю сваргу, Святослав убеждался, что это – Явь, и старался вести себя как подобает взрослому.

Каждый день до рассвета Велесдар будил Святослава, и они шли на мовь к студёной кринице. Если было погожее утро, то встречали Зарю и любовались праздником богов.

Затем с молитвой Огнебогу раздували угли и бросали в жар сухую траву. Огнебог в мантии дыма и пламени поднимался, вырастал и протягивал к ним свои золотые руки. Святослав кормил Огнебога сухими ветками, которые он жадно поглощал, треща и разбрасывая искры. Когда кострище разгоралось, над ним вешали котёл и готовили варево.

Иногда к избушке приходили люди, прося исцеления себе или родным. Велесдар лечил, произносил заговоры, а Святослав помогал волхву, – приносил нужные травы, снадобья, молча и сосредоточенно выполнял другие указания. При посторонних кудесник называл его только «внучек» или «сынок», не произнося имени. Никто не мог и подумать, что этот бритый босоногий мальчик, прислуживающий волхву, – киевский княжич.

Между тем обучение юного Святослава шло непрерывно с рассвета и допоздна. Волхв учил его, как по звёздам, шуму ручьёв, направлению Стрибожьих ветров, узнавать дорогу ночью и днём, в лесу и голой степи. Как заговаривать кровь-руду, как по поведению птиц и зверей определять, есть ли поблизости чужой, один он или много и куда движется.

Всё, что узнавал за день, а также примечал в лесу, отрок должен был перед сном повторить Велесдару.

С каждым днём Святослав становился увереннее в себе, крепче телом и духом. Ноги его быстро привыкли к ходьбе босиком, и он, уже не обращая внимания на сучки и шишки, носился по лесным тропам наперегонки с косулями, которые иногда приходили подкормиться хлебом. Если надо, мог ходить и неслышно, подкрадываясь, будто дикий зверь. Перестал бояться холодной воды, а напротив плясал и фыркал под чистой – настоянной на звёздах и туманах – струёй родниковой воды или бежал к озеру и от души плавал и нырял там, как бобрёнок. А потом, возвращаясь, прямо у тропки набирал в подол рубахи с десяток замечательных грибов.

– Дедушка, гляди, диво-то какое, совсем рядом и столько грибов каждый день!

– Сие, внучек, нам боги лесные дарят за то, что лес мы не обижаем, с любовью к нему и всем обитателям относимся, потому Лесовик нам и травы нужные, и грибы, и мёд дикий в достатке даёт, – отвечал старик, поглаживая голову княжича.

Как-то он кликнул Святослава помочь ему в странном, по мнению отрока, деле, – закапыванию в землю нескольких довольно трухлявых колод в тенистых местах вокруг их полянки.

– Зачем это, деда Велесдар? – изумился ученик.

– А затем, чтобы Лесовику да Грибичу было где посидеть, отдохнуть, о делах лесных посудачить. Глядишь, и на том месте, где Грибич сидел, опята появятся.

«Вот здорово, – подумал Святослав, – выходит, там, где я грибы на пнях брал, сам Грибич накануне сидел! Славно!»

Святослав теперь во многом помогал Велесдару: собирал сушняк для костра, находил нужные для каждодневного употребления травы и ягоды, лазал за диким мёдом, приносил воду, убирал в хижине и даже понемногу учился доить козу. Его руки крепли, учились справляться со всякой работой, и это вселяло уверенность в себе, даже гордость. «Я уже большой, запросто обхожусь без нянек и слуг, – думал Святослав. – Правду речёт отец Велесдар: чем меньше ты зависишь от других, тем становишься свободнее и сильнее; ты сам управляешь вещами, а не они – тобой…»