Из детства на войну с японцами. Жизнь и приключения татарского юноши - Эдуард Вагизович Сагитов

— Первое — где наши?

Бегом на обрыв. Тяжело, тошнит, голова разрывается, в ногах неудобно и тяжело от мокрых сапог и портянок. С обрыва я увидел у подступов к окраинам города наши цепи, а навстречу им вспышки винтовок и пулеметов, чуть заметных при солнце. Мелькнула мысль, раз не свистят пули, значит, сюда не долетают. Дошло только тогда, когда под самым носом срезалась ветка куста. Спрыгнул с обрыва и побежал вдоль берега ближе к своим. Тошнота усиливалась, нога болела. Видимо, сбилась мокрая портянка. Время от времени поднимался, чтобы не потерять наших из вида и не пробежать. Наконец, надо подняться на обрыв и бежать от берега. Свои уже близко, но они уходят от меня, не очень опасаясь огня. Я присмотрелся, но не заметил встречных вспышек. Присел отдохнуть. Голова закружилась.

Сколько пролежал, не помню. Потом прикинул, получалось часа 1,5–2. Очнулся. Наших уже не видно. Стало жутко. Пошел к городу Жаохэ, в направлении которого мы должны были продвигаться. Опасно одному идти в город противника. Через некоторое время вышел на чуть заметную проселочную дорогу. Иду по ней, «ушки на макушке», но ушки-то не слышат ни черта. Кручу головой во все стороны. Надежда только на зрение. Когда подходил к городу, за собой вдали увидел пыль. Залег в траве и жду. На рысях подъезжает конная батарея. Это были наши артиллеристы. Выскакиваю к ним с неимоверной радостью и вдруг … услышал топот копыт. Это удвоило мою радость. Артиллеристы поняли, что со мной случилось и криками объяснили, что наши уже в городе. Я стал их немного слышать, но начали болеть уши. С артиллеристами я поехал в город. Всяких переживаний и эмоций за полдня могло бы быть и меньше на одного человека.

Когда доехали до города, я спрыгнул с передка орудия. Нога опять сильно заболела. Хромая, пошел искать своих. Нашел довольно быстро. Взаимные радости! Стал разуваться, чтобы высушить портянки и сапоги. В правой ноге был осколочек. Он, видимо, прошел через борт понтона и ослабел. Поэтому кость была цела. Меня отвели в медсанбат.

Так я попал в медсанбат, на этот раз уже в полевых условиях.

Заболевшего охотника Иванова во взводе еще не было.

В

гостях хорошо, а дома лучше

В полевом госпитале порядки другие, чем в гарнизонном. При приеме отобрали только гимнастерку с документами. Все остальное при тебе. Большая палатка с брезентовым полом. На полу рядами уложены тюфяки, набитые соломой или сеном. Для «тяжелых» ватные матрацы. Сапоги, оружие, вещмешок и остальное солдатское имущество рядом с тюфяком. На случай боевой тревоги все, способные перемещаться, готовы отразить врага.

На второй день нога стала затягиваться, уши почти перестали болеть, слух понемногу восстанавливался, тошнота исчезла.

Рядом оказались еще двое похожих на меня. Втроем начали осаждать лечащее начальство, чтобы выписали нас. Ответ был один:

— Я сам знаю, когда вас выписать.

Но сам он улыбался и шутил. Его веселым настроением решили воспользоваться. На третий день уговорили старшую сестру отдать нам гимнастерки. Расписались в каком-то журнале о получении и «… спасибо сестричка!» Быстро подались на большак. Сухой паек, конечно, не получили. Летом прокормимся.

Сначала было не очень приятно втроем шагать по чужой земле. В основном, с одной стороны дороги сопки, с другой — болота. Маневра минимум. Но вскоре нас догнали две автомашины дивизионного тыла. Это уже обоюдно выгодно. Им — защитники от случайностей (2 автомата и 1 десятизарядная винтовка), а нам — транспорт есть транспорт. Наше место — в кузове у кабины с оружием на крыше кабины.

Эти машины вскоре догнали свою колонну, застрявшую в глубочайшей грязи, и встали в хвост. Мы подались к голове колонны, чтобы решить: ждать или двигаться дальше.

Около середины колонны слышится до невероятности злой и замысловатый, даже для солдатских ушей, мат. Подошли ближе. Автором мата оказался зам. командира дивизии по тылу. «Объектом» его проклятий была солдатка, которая ехала в кузове на мешках с сухарями.

Она ухитрялась прятать свое «интересное положение» от глаз начальства, но не выдержала походных передряг и родила преждевременно прямо на мешках с сухарями. Пришлось несколько мешков дефицита выбросить. Можно понять зама по тылу.

Во всей Маньчжурии хлеба не найдешь!

Пошли через всю колонну. Положение было не из лучших. Колонна застряла капитально. Без тягача или, хотя бы роты солдат, машинам не выбраться. В самой колонне одни писаря в хромовых сапогах, бабье и несколько офицеров-щеголей. Шоферам в боевой обстановке уходить далеко от своих машин не разрешается. Возможно нападение рассеянных по сопкам японских солдат. Идти пешком троим тоже рискованно, да еще к вечеру. Остались с колонной. Забрались в кузов машины, на которой догоняли, перекусили тушенкой, раздобытой шофером где-то, и там же задремали.

Ночью проснулись от грохота моторов. Впритирку с застрявшими дряхлыми «ЗИС» ами шла тяжелая батарея на тягачах. Мы быстро поднялись. С третьей попытки один офицер согласился нас взять, просмотрев для порядка наши книжечки и похвалив за «удёр» из госпиталя.

На рассвете догнали своих. Встреча. Радости. Для меня — особенно. Иванов догнал. Ротный сказал, что все нормально. Пошагали со своими. Пусть 40–50 км в день, пусть иногда, особенно в сумерках, нас обстреливают с сопок одиночные пулеметы, пусть сухари нас так и не догнали, пусть …, но зато со своими! Это в армии дороже всего.

Дальше нас ждали мелкие стычки, бой на подступах к г. Баоцин, разные смешные и не очень истории с трофеями, бой за укрепленный гарнизон под г. Боли, уничтожение смертников, вдвоем закрывавших путь к мосту и еще целая уйма приключений. Но это уже было в своей роте, со своим батальоном.

Эпизоды из войны и похода

Вспоминаются некоторые короткие события в Маньчжурии. Расскажу о них без хронологической последовательности. Какие-то из них смешные, другие печальные. Надо учесть, что действующим лицам в этих событиях, в основном по 19–20 лет, а жизненного опыта — минимум.

Один из гарнизонов среднего размера японцы сдали подозрительно легко. Гарнизонами называли поселения военнослужащих, похожие на небольшие поселки. Эти поселки, в большинстве, окружены земляным валом и рвом. Иногда по углам бывают железобетонные башенки для пулеметов, а между ними площадки для пулеметов или легких орудий. На вершинах рвов брустверы для стрелков. В остальном деревня как деревня, только обязательно есть стрельбище с чугунными плоскими мишенями и тренировочная полоса препятствий. Внутри гарнизона