Олег Попенков - Битва за Ориент

– Конечно, хотел бы, да только дважды в одну и ту же воду не входят, – с грустью в голосе протянул для прощания руку Александр. Его глаза были печальны. – По-моему, японцы, если я не ошибаюсь, желают своему заклятому врагу жить в эпоху перемен. Это как раз то, что случилось с нами.

Павел крепко пожал руку товарища, которого искренне был рад увидеть и который спас его в тот день от глухого одиночества последних безрадостных лет…

Всю ночь до самого утра Дорошин не мог уснуть. Мысли роем кружились в разгорячённом мозгу. Он искренне жалел друга, себя, ливийцев, и в голове была каша от встревоженных чувств и воспоминаний.

Он смежил глаза лишь на час-другой перед самым рассветом и пробудился, ощущая себя совершенно разбитым от всего сразу – мыслей, спиртного, бесчисленных сигарет, выкуренных за вечер и накопившегося за прошедшие дни и ночи недосыпа.

Будильник прозвонил уже давно, а Павел всё лежал, будучи не в силах подняться. Он то проваливался в зыбкий сон, то вновь пробуждался, глядя на стрелки циферблата, прислушиваясь к неутомимой работе часового механизма.

Павел купил простенький китайский будильник в лавке на ближайшем суке[15] совсем дёшево.

Понятное дело, ведь здесь, в Ливии, будильник не является предметом первой необходимости. Никого из аборигенов в арабской стране вскакивать с утра на работу, как в России, не заставишь!

Павел вспомнил, как когда-то прибывшие впервые на учёбу в Московскую военную академию сирийские старшие офицеры во главе с бригадным генералом, открывши рот, глядели на толпу москвичей штурмующих входы на станцию метро «Маяковская», торопясь с утра на работу. Это зрелище нескончаемого людского потока, дисциплинированно двигавшегося к местам службы, настолько потрясло их, привыкших не торопясь потягивать утренний кофе в ожидании служебного авто, что они даже замолчали на время, не в силах обмениваться впечатлениями от увиденного.

А ещё когда-то давным-давно у деда Дорошина, жившего у реки в многолюдном селе, в каждой комнате деревянного дома, сработанного его собственными руками, «долбило» по будильнику единственной на тот момент отечественной марки «Ермак». И у каждого был свой «голос»!

Этот китайский часовой «шедевр» чем-то неуловимо походил на те, что сохранила память Павла: кондовые в своей надёжности и простоте промышленного дизайна советские изделия.

Наконец мужчина пересилил себя и осторожно опустил ноги на пол, заняв вертикальное положение. Затем, всё ещё «на автомате», поднялся и неверной походкой понёс себя в ванную комнату.

«Хорош воин! – оценил он своё помятое отражение в зеркале. – Хотя чему удивляться: по пол-литра на нос без особой закуски!»

Павел покосился на мусорную корзину, стоявшую в углу ванной комнаты, откуда задорно торчало горлышко пустой гранёной бутылки «Джонни Уокера», и, тяжко вздохнув, неприязненно обозвал посуду:

– Злодейка с наклейкой!

Плеснув в лицо несколько раз максимально холодной водой (так Дорошин делал всегда, если хотел проснуться), он почувствовал некое облегчение. Но всё же решил принять прохладный душ. Стоя под бодрящими струями воды, упруго катившимися по телу от макушки до самых ног, Павел, весь покрывшись мурашками от холода, наконец стал приходить в себя.

– Эх, «где мои семнадцать лет?» – процитировал Дорошин слова из известной песни Высоцкого, трясясь от озноба и изо всех сил стараясь храбриться, чтобы продлить время добровольной водной экзекуции.

После туалета сборы были недолгими. Павел рассовал все мелкие вещицы по карманам куртки, обратив особое внимание при этом на наличие ключей от московской квартиры, паспорта и авиационного билета с открытой датой возвращения в Москву.

«Полмесяца не досидел до конца срока, – прикинул он, рассматривая билет и штамп о прибытии в паспорте, – интересно, какие деньги теперь заплатят за неполную командировку?»

Затем застегнул молнию видавшей виды дорожной сумки, которую таскал за собой во все командировки по стране и за рубежом. Сумка была прочна и удобна, а габариты позволяли не сдавать её в багаж, беря с собой в салон самолёта в качестве ручной клади.

Собственно, другого багажа Дорошин никогда и не брал. Вполне хватало сумки, в которую бросалось лишь самое необходимое – часы, трусы и пончик. Так в шутливой манере называл свои недолгие сборы в бесконечные командировки Павел. Напоследок он окинул взглядом комнату, где прожил более месяца.

Жалюзи на окнах были подняты, и через слегка затенённое стекло буйным жёлтым снопом вламывалось, щедро грея тёплыми лучами, утреннее солнце.

«Через месяц-полтора будет совсем тепло и откроется пляжный сезон, – подумал Дорошин. – Жаль, что искупаться в море не получилось. Ну что ж, гуд бай, моё прибежище! Не поминай лихом, если что не так!..» – мысленно попрощался с гостиничным номером Павел.

Он подхватил сумку и решительным шагом пошёл, не оборачиваясь, к выходу.

– Мы должны отстоять завоевания революции, не дать колонизаторам вернуться на нашу землю и вновь захватить её недра! В этот тяжёлый час всем нам следует сплотиться вокруг революции аль-Фатех! Победить или погибнуть, другого выбора у нас нет. Вперёд, только вперёд! Революция! Революция! Революция! – Голос Каддафи разносился эхом по всей Зелёной площади.

– Фатех, Фатех, Фатех! – скандировало людское море, собравшееся в центре ливийской столицы по случаю очередной годовщины Дня Джамахирии.

В воздух взмыли революционные лозунги, транспаранты и портреты полковника в парадной форме.

Каддафи отошёл от микрофона.

Он вновь почувствовал свой народ, который поддерживает его. Это он видел собственными глазами и слышал собственными ушами. Такое по заказу не делается!

Полковник взглянул на морской горизонт. С трибуны хорошо просматривалась акватория всего триполийского торгового порта и кусок бескрайней голубой равнины. Манящая пучина беспечно лизала бухту, покрывая её белыми барашками прибоя. И совсем близко шуршала обильно политая солёной водой прибрежная галька.

«Где-то там, недалеко от берега, растворившись в морской дымке, притаились боевые суда 6-го флота США и конечно же вездесущие американские авианосцы, – думал ливийский лидер. – Приплыли, будто стервятники слетелись на добычу. Ждут лишь удобного случая, чтобы броситься рвать и метать! О, Аллах, когда же ты покараешь это ненасытное свиное стадо?! – Полковник перевёл взгляд с синего моря в синеву неба. – Как безмятежно там, в высоте! Как невыносимо спокойна вечность…»

– Мой господин, – прервал его мысли шеф ливийской мухабарат[16] Абдалла ас-Синусси, подошедший вплотную к Каддафи.

– Слушаю тебя, брат.

Абдалла был зятем ливийского лидера. Но на людях они сохраняли между собой отношения начальника и подчинённого.

– Бенгази практически полностью контролируют мятежники, – сообщил главный разведчик страны. – В городе действует английский и французский спецназ. А также вооружённые наёмники из Африки и Азии, среди которых есть и мусульмане из Катара, Объединённых Эмиратов и Египта. Общая численность вооружённых боевиков доходит до двух – двух с половиной тысяч человек. Однако их число постоянно увеличивается из-за перехода на их сторону части армейских подразделений, полиции и пополнения из-за рубежа.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

«Снег» – специально наведенные помехи при телетрансляции.

Хабир – специалист (араб.).

Гибли – сухой ветер пустыни (ливийск.).

Улица Независимости (араб.).

Завтра! (араб.)

В результате геологических изысканий, проведённых в 1960-х годах прошлого столетия, в ливийской Сахаре были обнаружены громадные запасы пресной воды: 4 подземных озера. Только совокупная площадь трёх самых крупных из них превышает 35 тыс. кубических километров воды! Правительство Каддафи приняло решение о сооружении грандиозного водного проекта, получившего название «Восьмое чудо света». По проекту предполагалось перебросить артезианскую воду из малонаселённых южных районов страны в северную индустриальную зону. В 1996 году вода пришла в столицу Ливии, город Триполи. Это был грандиозный успех крупнейшего за всю историю Африканского континента национального проекта. Победа была ещё и в том, что всё необходимое для его осуществления производилось внутри самой Джамахирии. Проект отозвался звонкой пощёчиной госдепу США, который утверждал, что Ливия ни на что, кроме поддержки терроризма, не способна. В экономическом же плане ливийский водный проект лишал Запад, ранее продававший Ливии опресненную воду по цене 35 центов за кубометр воды, многих триллионов долларов. Такое не прощается!..