Джек Хиггинс - Полет орлов

В комнате воцарилась абсолютная тишина. Затем раздался громкий смех Гарри: «И как я совершу все это на костылях?»

– Это будете не вы, – объяснил Буби. – Это будет Макс.

Макс отпил кларета и поставил бокал обратно на стол:

«А с какой стати я буду это делать? Я летчик-истребитель, Буби, а не наемный убийца».

Буби подошел к столу и налил себе вина. Было видно, что он очень нервничает. «Я всего лишь мальчик на побегушках. Гиммлер и меня держит за горло. Это не моя идея».

– Ну, – сказал Макс, – говори же все до конца.

– К сожалению, баронесса выбрала себе не тех друзей. Восемнадцать арестованы, двенадцать казнены, двое из них женщины. Это называется ассоциированная вина. Если вы двое не станете с нами сотрудничать, тем хуже будет для нее.

Эльза выплеснула ему в лицо вино: «Ты свинья!»

Макс вскочил и схватил ее за руки. «Не делай глупостей. У него выбор не больше нашего».

– К черту эти разговоры, – сказал Гарри. – Чтобы исполнить задуманное, вам понадобится моя помощь. Вы должны знать в деталях мою жизнь. – Он покачал головой. – А я вам помогать не буду.

– Подумайте до завтрашнего утра, – сказал Буби. – Это все, что я могу для вас сделать.

Эльза удалилась в свои покои, а эсэсовские санитары отвезли Гарри в его комнату и помогли перебраться на кровать. Через некоторое время к нему пришел Макс.

– Ну, братец, вот мы и снова вместе. – Макс дал Гарри сигарету и огня. – Не хватает только Таркуина. Как старина поживает?

– Не спрашивай. Он был со мной на всех заданиях.

– А что случилось на этот раз?

– Они подбили мой «лисандр», при падении он зацепился за деревья. – Гарри пожал плечами. – Потом он загорелся. Я помню, что, выпрыгивая из кабины, схватил сумку с Таркуином, но на мне горела куртка. Едва эсэсовцы меня оттащили, самолет взорвался.

– И Таркуин вместе с ним?

– Похоже, что так. Он приносил мне удачу.

– Не говори глупостей. Ты сам приносил себе удачу. Ты – великий летчик. – Макс улыбнулся. – Почти такой же великий, как я.

– И что теперь? – спросил Гарри.

– Не знаю. Посмотрим, что скажет Буби утром.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься убить Эйзенхауэра?

– Он – враг. Я, как и ты, убил массу людей. Идет война. – Макс подошел к двери и обернулся. – Эта молодая женщина, доктор, – ты любишь ее?

– Она любит меня. Я и не знаю, что такое любовь. У меня просто не было на это времени. А ты знаешь, что это такое?

– Боюсь, что да. – Макс открыл дверь. – Увидимся утром.

Дипкурьер Жуэль Родригиш вылетел ночным рейсом из Лиссабона в Лондон. Полет был не из приятных. За бортом бушевала гроза. Многие пассажиры почувствовали себя плохо. Жуэль, однако, пережил все это с помощью бутылки бренди, предусмотрительно положенной им в карман.

В Кройдоне он отстоял очередь, чтобы пройти через таможню и службу безопасности.

– Ваш паспорт, сэр, – попросил его чиновник.

Жуэль отдал ему свой паспорт.

– Дипломатический иммунитет. Португальское посольство.

– Я вижу, сэр. – Чиновник внимательно изучал документ.

Как часто в жизни бывает, что ничего не значащие мелочи оказываются предвестниками катастрофы. Жуэль Родригиш совершил серьезнейшую ошибку. Это должны были предусмотреть другие люди, Гиммлер в первую очередь: в его паспорте стояли отметки о прибытии и отъезде из Берлина.

Этим утром в аэропорту дежурил главный инспектор Особого отдела Скотленд-Ярда Шон Райли. Чиновник кивнул, и Райли подошел к нему. Он только посмотрел в паспорт, увидел все, что было нужно, и улыбнулся новоприбывшему: «Добро пожаловать в Лондон, сэр».

Жуэль прошел через контроль и обнялся с братом. Когда они отошли от стойки, Райли бросил молодому человеку в поношенном плаще: «За этими двумя, Лейси».

– Слушаюсь, – ответил Лейси и пошел за ними.

У агентов британских разведывательных служб нет права на арест. Поэтому они всегда работают рука об руку с Особым отделом. Так получилось, что Райли обслуживал секцию Д УСО и ее главу Дугала Манро. Была половина девятого, когда он позвонил на Бейкер-стрит. Райли доложил Манро о Жуэле Родригише.

– Дело в том, – объяснил Райли, – что его ждала машина португальского посольства, и мой парень, Лейси, слышал, как шофер называл второго мужчину тоже Родригишем.

– Серьезно? – спросил Манро. – Что-нибудь еще?

– Да. Они заехали в квартиру неподалеку от Кенсингтонского сада, а затем отправились в посольство. Лейси вернулся и проверил квартиру. Она зарегистрирована на имя Фернанду Родригиша. Я уже выяснил, что он главный торговый представитель.

– Как обычно, Шон, – вздохнул Манро. – Но я думаю, что это наш клиент. Паспорт проштампован в Берлине – вот что важно. Не спускайте с них глаз.

– Я сейчас же этим займусь, бригадир.

Завтрак в Морле проходил в узком кругу. Гарри спустился по лестнице, опираясь на костыли, и сел в конце стола. Эльза сидела по левую, а Макс по правую руку от него. Буби расположился на противоположном конце. Они ели молча. Закончив завтракать, Буби посмотрел на часы.

– Сейчас девять тридцать, – сказал он. – Я вернусь в десять. К тому времени у меня должен быть ответ. – И он вышел.

– Пускай он идет к черту, – сказала Эльза по-английски и жестом подозвала солдата, который подлил ей кофе.

– Все не так просто, – произнес Макс.

– Не забывай, кто ты, Макс. Барон фон Хальдер, Черный Барон, лучший немецкий ас. Что они могут тебе сделать?

Макс покачал головой: «Ты так ничего и не поняла, мутти. В руках таких людей, как Гиммлер, мы – ничто».

– Он прав. Нам некуда деваться, – вступил в разговор Гарри.

– Вы хотите сказать, что верите в это безумное предприятие? Я презираю вас обоих, – сказала Эльза и встала.

– Мутти, мы должны думать о тебе, – сказал Макс.

Она гордо выпрямилась: «Я – Эльза фон Хальдер. Рейхсмаршал Геринг – мой друг. Они не посмеют меня тронуть». И величественно прошествовала к выходу.

В гостиной установили 16-миллиметровый проектор. Буби отпустил помогавшего ему солдата, достал из коробки пленку и вставил ее в аппарат.

– Хорошо, Буби. Что это такое? – поинтересовался Макс. Он стоял у окна, Эльза и Гарри сидели на диване.

– Прежде, чем мы начнем, – ответил Буби, – позвольте мне еще раз повторить, что я лишь выполняю приказ.

– Давайте дальше, – прервал его Гарри. – Мы хотим услышать самое худшее.

В этот момент над шато проревел самолет, который, очевидно, шел на посадку. Буби выглянул в окно и увидел «Юнкерс-52».

– Подождите здесь, – сказал он и вышел.

К нему по коридору бежал майор Мюллер.

– Рейхсфюрер Гиммлер только что приземлился на нашем аэродроме, полковник.

– Выставьте почетный караул и препроводите его в южную гостиную. Я полагаю, вы выясните, почему он здесь.

– Как прикажете, полковник. – Мюллер поспешил прочь.

Когда он вернулся, Эльза спросила: «Мы что, должны здесь сидеть все утро?»

– Извините. События принимают серьезный оборот. Через несколько минут сюда прибудет рейхсфюрер Гиммлер. Это был его самолет.

Может быть, именно в этот момент Эльза поняла всю тяжесть ситуации, в которой они оказались. Она прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.

Через десять минут дверь открылась и вошел майор Мюллер. За ним в черном мундире и форменной фуражке появился рейхсфюрер Гиммлер. Его глаза сверкали за стеклами очков в стальной оправе.

– Итак, Хартман, проблема решена?

– Боюсь, что нет, рейхсфюрер.

– Я так и предполагал, тогда давайте продолжим. – Он повернулся к Максу, Гарри и Эльзе. – Полковник Хартман, я уверен, объяснил вам, почему вы находитесь здесь.

Эльза, до последнего пытаясь сохранить достоинство, сказала с дрожью в голосе: «Вы не можете так со мной обращаться. Я – баронесса фон Хальдер и…»

– Вы – изменница рейха, – перебил ее Гиммлер. – Ваши гнусные сообщники уже заплатили за свое предательство. Была бы моя воля, вы бы уже последовали за ними.

Макс вскочил на ноги: «Черт вас возьми!»

– Участие в заговоре против фюрера влечет за собой незамедлительную кару – удушение рояльной струной. Казнь снимается на кинопленку в назидание другим. – Он кивнул Буби, и тот включил проектор.

Фильм был сплошным ужасом. Эсэсовцы вводили в помещение одну жертву за другой. С их мундиров были сорваны все знаки различия. Жертве на шею накидывали петлю из рояльной струны и подвешивали на мясных крюках. Особенно душераздирающим зрелищем была казнь двух женщин, одной из которых было по меньшей мере семьдесят лет.

Когда пленка закончилась, в комнате воцарилось гробовое молчание. Эльза неожиданно издала сдавленный крик, спотыкаясь, подошла к камину, и ее вырвало.

Первым нарушил молчание Гиммлер.