Г. Игнаткович - ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА

Хорошие это были бойцы, иванововознесенцы. Дисциплинированные, храбрые, с чувством настоящего революционного патриотизма и скромности. Не уступали им и другие пограничники — рабочие с московских заводов Гужона (ныне «Серп и молот»), Михельсена (теперь имени Владимира Ильича), Люберецкого и др.

Теплое товарищеское чувство осталось у меня и к латышским стрелкам. Почти все они грамотные рабочие и большевики, прошедшие суровую школу подполья. Люто ненавидели царский режим и были беспредельно преданы делу рабочего класса.

Но если латышские стрелки и бывшие солдаты прекрасно владели оружием, умели нести караульную и пограничную службу, то этого нельзя было сказать о тысячах других, только что пришедших в войска крестьян и рабочих. Их надо было обучать начиная с азов.

В первую очередь, считал я, необходимо создать в подразделениях крепкую партийную прослойку среди бойцов и командиров. Надо было сделать так, чтобы в каждом полку, батальоне, роте, взводе были коммунисты, хорошо разбирающиеся в международной и внутренней обстановке республики, смелые духом, неподкупные. Чего греха таить, среди набранных на первых порах людей встречались и такие, которые не прочь были попьянствовать или, что еще хуже, за приличное вознаграждение закрыть глаза на незаконный переход границы. Вести борьбу с фактами незаконного пропуска было сложно. Ведь даже уличенный в таком проступке красноармеец мог часто сослаться на незнание границы. Возражать было довольно трудно. Граница в то время «дышала». Сегодня она проходит по речке, а неделю спустя на несколько километров переместилась к западу или востоку. В таких условиях сознательность и честность пограничников играли решающую роль.

Я часто перелистываю пожелтевшие от времени листки грубой оберточной бумаги. Это приказы 1918–1919 годов. Сейчас, наверно, несколько высокопарный слог и необычность вопросов, затрагиваемых в них, вызовут невольную улыбку. Но тогда эти приказы были необходимы. В условиях голода и разрухи, нерегулярной работы транспорта, кулацких и белогвардейских восстаний, интервенции, в условиях сложнейшей обстановки на фронтах и в стране часто требовались быстрые решения. Наши приказы на первых порах заменяли газеты, задержанные доставкой, опровергали распространяемые врагом слухи, пресекали провокационные действия некоторых бывших спецов, поддерживали у пограничников уверенность в своих силах, веру в победу революции.

Вот строки из некоторых приказов.

Октябрь 1918 года, № 32:

«…В целях повышения сознательности пограничников в борьбе с контрреволюционной гидрой, приказываю во всех дистанциях дивизии организовать коммунистические ячейки… Наш коммунистический девиз: «В единении партии — сила».

Январь 1919 года, № 20:

«Еще раз напоминаю пограничникам! Впредь при обращении к начальствующим лицам употреблять слово «гражданин». Единомышленников же своих, как, например, комиссаров и других, предлагаю называть «товарищами». (Этот приказ был вызван тем, что некоторые солдаты, служившие ранее в царской армии, по старой привычке называли своих командиров «господами».)

Июль того же года, № 107:

«…Теперь наступил самый критический момент: еще одно усилие, еще одно напряжение, и мы, рабочие и крестьяне, перенеся голод и все лишения, победим белогвардейскую свору панов, помещиков, банкиров, фабрикантов и купцов. Товарищи на фронте! Стойте твердо и смело, защищая свои права, свои октябрьские завоевания и пылающую ярким пламенем нашу свободу! Хлеб будет. Он вырос и заготовлен на местах, и в первую очередь вы его получите, товарищи красноармейцы и пограничники. Вы, товарищи в штабах, тоже не смущайтесь, ибо вам хоть и голодно, вы в более безопасном положении — вы не рискуете жизнью…»

(Норма хлеба у штабистов, даже фронтовых и пограничных, была тогда три четверти фунта в день, то есть 300 граммов.)

Много подобных приказов, насущных и необходимых, печаталось в типографии политотдела, умещавшейся на пароконной повозке. Вся типография состояла из скудного набора шрифтов, «американки» — плоскопечатного станка, который вручную крутил питерский парень с Нарвской заставы Иван Перегуба — возница, наборщик и поэт дивизии.

Когда у бойцов выдавались свободные часы, часто слышались залихватские частушки его сочинения. Хотя стихи не блистали чистотой русского языка и не отличались поэтическими достоинствами, пограничники любили их за остроту и меткость:

В одну из темных осенних ночей кулацкая пуля оборвала жизнь Ивана Перегубы.

Шли недели и месяцы. Второй пограничный округ, теперь уже получивший название 53-й пограничной дивизии, окреп, стал организованной боевой частью. Дивизия включала в себя пять территориальных районов. В каждом районе находился полк пограничников. Один из них почти целиком расквартировался в Орше. Район состоял из трех подрайонов (батальонов), подрайон — из трех дистанций (рот), те, в свою очередь, из такого же количества застав (взводов). В обязанности застав входила организация караулов, засад, секретов, обходных постов, кавалерийских разъездов.

Граница наконец была закрыта. Так думали мы…

Октябрь в 1918 году выдался пасмурный. День за днем непрерывно лили дожди. Они вконец размыли дороги, превратив их в топкую, липкую грязь; проехать можно было только верхом. По утрам туманы заволакивали улицы Витебска, в сером, похолодевшем небе слышались тоскливые крики перелетных птиц.

Время наступило тяжелое… Худо было с продовольствием и фуражом. Крестьянам-беднякам самим есть нечего, не то что армии помогать, кулаки же гноили зерно в земле, лишь бы не дать ненавистной им Советской власти.

В дивизии все еще ощущался недостаток обмундирования. Доставшееся нам в наследство со времен империалистической войны было низкого качества. Владельцы заводов и фабрик вместе с изворовавшимися интендантами царской армии в последний год войны снабжали войска гнильем. Бойцы, получавшие эту экипировку, диву давались: сукно на шинелях и гимнастерках дрянное, чуть тронь его — расползается, сапоги и ботинки разваливались через неделю.

Формированием дивизии, ее боевым сколачиванием, вооружением и обмундированием постоянно занимались губернские и уездные комитеты партии. Ряды дивизии значительно пополнились за счет чоновцев (бойцов из частей особого назначения), а на должности комиссаров полков и дистанций пришли опытные работники губкомов и укомов партии. Из них вскоре выросли стойкие, талантливые пограничники-чекисты, не раз отличавшиеся в боевых операциях. Бывший председатель уездного комитета партии города Рогачева Кузнецов, партийные и советские работники Пронин, Матасов и многие другие вошли в семью тех, кому было поручено охранять рубежи Родины.

По просьбе губкомов и укомов партии наши бойцы нередко выезжали с продовольственными отрядами для реквизиции у кулаков продуктов. Часть продуктов шла на довольствие дивизии. Нередко отряды нарывались на засады, и поездки заканчивались вооруженными стычками, а то и гибелью нескольких товарищей, но, даже несмотря на это, пограничники успешно справлялись с заданиями. Такие поездки еще больше сближали их с трудящимися окрестных сел и городов.

…Приближалась первая годовщина революции. Штаб дивизии решил отметить праздник в торжественной обстановке. Готовились к нему тщательно, и, хотя тогда опыта в таких делах еще не было, праздник получился замечательным. Здание городского театра, где должно было проходить заседание партийного и советского актива совместно с представителями пограничных войск и трудового населения, молодежь Витебска украсила гирляндами из еловых веток; над входом вывесили портрет Ленина, алые знамена и транспаранты. Невзрачное здание театра стало нарядным.

Зрительный зал заполнен до отказа. В тесных рядах смешались военные гимнастерки приехавших за сотни километров бойцов-пограничников, косоворотки рабочих, платья девушек-комсомолок и крестьянские зипуны.

Сначала открылось торжественное заседание, ораторы сменяли один другого. Говорили о переживаемых трудностях и путях их преодоления, о будущем страны.

Затем состоялся концерт. Среди пограничников нашлось немало певцов, танцоров и музыкантов. Люди, казалось, забыли, что завтра вновь ночные секреты и наряды на границе.

Во время концерта дежурный по штабу передал начальнику штаба записку. Жданович, прочитав, пошел к выходу, сделав мне знак следовать за ним. В фойе он показал мне телеграмму:

«Органами ВЧК разоблачена и арестована группа диверсантов, важных государственных преступников. Главарю и четверым членам шайки удалось бежать. Преступники направляются по Александровской железной дороге к западной границе. Немедленно примите меры к задержанию…»