Эдуард Беляев - Мусульманский батальон

Поведение Амина в сфере отношений с СССР все более отчетливо обнажает его неискренность и двуличие. На словах он и его приближенные высказываются за дальнейшее расширение сотрудничества с Советским Союзом в различных областях, а на деле допускают действия, идущие вразрез с интересами этого сотрудничества. Амин не только не принимает мер по пресечению антисоветских настроений, но и сам фактически поощряет подобные настроения. В частности, по его инициативе распространяется версия о причастности якобы советских представителей к „попытке покушения“ на него во время событий 13–16 сентября с. г. Амин и его ближайшее окружение не останавливаются перед клеветническими вымыслами об участии советских представителей в репрессивных акциях, проводимых в Афганистане.

Ради сохранения личной власти Амин может пойти на изменение политической ориентации режима.

Понимание Амином того факта, что на данном этапе он не может обойтись без советской поддержки и помощи, дает нам возможность оказывать на него определенное сдерживающее влияние. Чтобы не допустить победы контрреволюции в Афганистане или политической переориентации Амина на Запад, представляется целесообразным придерживаться следующей линии.

1. Продолжать активно работать с Амином, не давая ему поводов считать, что мы не доверяем ему и не желаем иметь с ним дело.

2. Исходя из этой нашей общей линии в отношении Амина на данном этапе и учитывая неоднократно высказываемые им пожелания совершить официальный или рабочий визит в Москву для встречи с Л. И. Брежневым и другими советскими руководителями, следовало бы дать ему в принципе положительный ответ, не определяя, однако, сейчас конкретных сроков этого визита.

5. Военную помощь Афганистану оказывать сейчас в ограниченных масштабах. От дальнейших поставок тяжелого вооружения и военной техники пока воздержаться, создавать излишние запасы такого вооружения и боеприпасов в Афганистане нецелесообразно.

6. Находящимся в Афганистане советским военным подразделениям (узел связи, парашютно-десантный батальон, транспортные авиационные эскадрильи самолетов и вертолетов), а также отряду по охране советских учреждений продолжать выполнять поставленные задачи. От направления в Кабул по просьбе Амина советского воинского подразделения для его личной охраны воздержаться.

11. При наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота Амина в антисоветском направлении, внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны.

А. Громыко. Ю. Андропов. Д. Устинов. Б. Пономарев. 29 октября 1979 г. № 0937/гс».

Постановление расставляет все точки над «і». Главное — судьба Амина предрешена. Кто он есть для нас — ясно. И как поступить с ним — тоже. Для начала следует усыпить его бдительность, поощряя пряником — возможной встречей с Леонидом Брежневым. Попутно «выдать себя с головой», настойчиво и картинно негодуя по поводу «клеветнических измышлений о причастности советских представителей к попытке покушения на Амина». Правда, Хафизулла Амин утверждал о причастности не представителей, а советских спецслужб. Улавливаете разницу? В документе умышленно сгладили общностью, не указывая конкретно на «андроповцев», что само по себе убеждало в правдивости их причастности, и ни у кого бы не вызывало бы никаких сомнений.

И излишков боевой техники и боеприпасов ни в коем случае не допустить — против нас может все это обернуться. И «охранный батальон», то есть «мусульманский», не отправлять. В нем уже отпала всякая необходимость. Во-первых, он перенацелен не на сбережение и защиту диктатора, нам неугодного, а на его уничтожение, если поступит приказ. И, во-вторых, на день заседания Политбюро спецназу ГРУ пока еще не было отведено место в выполнении той задачи, которую уже готовили и силились исполнить «бойцы невидимого фронта» товарища Андропова.

Им было велено уничтожить Амина, и они уже «стерегли час возмездия» и бдили за Хафизуллой и днем и ночью. Ведь ежели что не так, ответить придется головой. А потому давно вымеряли все расстояния, знают каждый маршрут его передвижения. Морочат головы согласованиями и себе, и другим в выборе способа убить: или яду влить в располневшее тело, или пулю с серебряным наконечником всадить, или рвануть бомбой, как народовольцы по царю. И санкция им самая высокая на то дана, и условия созданы. Партия их опекает и самый твердый в своем идейном совершенстве орган благославляет — Политбюро. Прочитайте еще раз внимательно пункт 11: «…внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны». Андропов, видимо, не очень внимательно читал, а может, просто ухмыльнулся: «Никаких дополнительных мер не предвидится, орлы мои справятся с первого выстрела». Или что там еще — первой капли, первого «бабабах»…

Обмишурятся орлы, и о «бабабахе», спланированном на начало декабря, прочитаем в отдельной главе.

Многие офицеры из «мусульманского батальона» отпуск так и не догуляли. Политбюро помешало, и как всегда, своим очередным постановлением:

«Совершенно секретно. Особая папка. № 176/82. Т. т. Брежневу, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову. Выписка из протокола № 176 заседания Политбюро ЦК КПСС от 6 декабря 1979 года. „О направлении спецотряда в Афганистан“… С учетом сложившейся обстановки и просьбы Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей специальный отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек, в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П156/IX. Полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой декаде декабря с. г. Тов. Устинов Д. Ф. согласен. Ю. Андропов. Н. Огарков. 4 декабря 1979 г. № 312/2/0073».

Офицеры отряда, конечно же, документ этот в руках не держали, но в строй вернулись спешно и в полной боевой готовности. Шарипова вызвали в штаб и приказали выделить тридцать солдат в распоряжение заместителя командира батальона капитана Сахатова — для установки палаточного городка. Куда? Никаких вопросов…

Команда вылетела из Чирчика 5 декабря. В последующие дни (7, 8 и 9-го) следом ушли десанты основных сил батальона.

12 декабря (день принятия окончательного решения о вводе войск) определили задачу: быть готовыми к передислокации в Кабул для охраны дворца. Так было объявлено личному составу, а командиров повезли ориентироваться на местности. Вот тогда-то, наконец, что-то и стало проясняться.

Как рассказывал Володя Шарипов: «Нас повезли в Кабул на рекогносцировку. По дороге ввели в курс дела и предполагаемой задачи. Провезли по объектам. С каждым командиром подразделения — приданный офицер КГБ. Со мной был майор Александр Рябинин. Он до этого бывал в Афганистане. По замыслу, отряду предстояло захватить все ключевые объекты в городе и взять резиденцию Амина. Мою роту нацеливали на радиоцентр и телевидение. Прикинули с Рябининым — это же самоубийство! Я вообще удивляюсь, насколько бестолково была спланирована операция. Дошло до чего? Сержанту (!) поставили задачу: на одном БТР с отделением солдат взять… афганский комитет госбезопасности!»

17 декабря батальон передислоцировался в Кабул. Уже на следующий день он был включен в систему охраны новой резиденции Амина и вошел в подчинение командиру бригады майору Сабри Джандаду. Декабрь в тот год выдался суровым, так что учли и использовали и это обстоятельство: по ночам заводили машины, будто для прогрева, а иной раз и проводили занятия по вождению. Приучали афганцев к тому, что «боевая подготовка» идет круглые сутки. Между тем в батальоне появились новые люди. Рядом расположились бойцы «Зенита». 24-го к ним «примкнет» группа Романова «Гром». А 21 декабря доукомплектовали штат: в качестве «начальника разведки майора Сергея Ивановича Швецова» выступил Олег Ульянович Швец. Колесник Василий Васильевич предстал как «начальник штаба батальона майор Колесов». А Юрий Дроздов, генерал КГБ, — как «зампотех капитан Лебедев». Эвальда Козлова, сотрудника Первого главного управления (внешняя разведка), который прибыл с Дроздовым, тоже определили под офицера «мусбата».

20 декабря прибывшие накануне Василий Колесник и его заместитель подполковник Олег Швец представились главному военному советнику генерал-полковнику Магометову. Изучив обстановку, Колесник и Швец поехали в расположение личного состава. В этот же день президент Хафизулла Амин сменил свою резиденцию в Арге и оказался под крылышком «мусульманского» батальона в Тадж-Беке.

22-го в штабе Главного военного советника уже переходили на шепот, и началась «местечковая демонстрация высокой бдительности». Именно в этот день генерал Магометов пригласил оперативных дежурных и других офицеров в маленькую комнатушку, включил транзисторный приемник на всю громкость и шепотом дал указания. Подчиненных несколько озадачило проведенное совещание, от генерала не ускользнуло недоумение офицеров, и он поспешил объясниться: американское посольство — напротив нас. Там бдят и пасут, наверняка могут и прослушивать. Поэтому с сей минуты все ненужные разговоры отставить и ничего не разглашать. Сказанное принять к исполнению, и болтовню — пресечь.