Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО - Андрей Владимирович Лисьев

* * *

Камера «Орлана» показывает, как, прикрываясь лесопосадкой, левый фланг полка пробуют обойти два польских Т-72. Те самые. Но в этот момент беспилотник начинают гасить РЭБом, экран забивают помехи. Операторы разворачивают «Орлан» назад и ищут место для приземления.

* * *

— Вон он. Осина, левее три метра. ПТУР! Быстрее! — кричит «Балхаш».

Рома расправляет ножки станка, Кириллыч забрасывает на станок ракету. «Корнет» — последний. Рома ищет взглядом ориентир, видит какое-то копошение в траве в двух километрах впереди. Кириллыч протягивает бинокль. Да! Хохлы тоже развернули ПТУР и медлят, видимо, ищут достойную цель.

Рома ловит цель лазерным прицелом:

— Огонь!

Кириллыч дергает скобу, ракета послушно срывается со станка. Ее сопло хаотично виляет по направлении к цели. Рома старается не моргать, удерживать лазерную точку чуть ниже вражеского расчета.

Пятно сопла исчезает на мгновение, достаточное, чтобы точка прицеливания вспухла земляным шаром разрыва. Вверх, кувыркаясь, летит нечто бесформенное. Рома кривится.

Кириллыч опрокидывают треногу ПТУРа в траву, ракет больше нет. Они убегают в сторону и занимают позиции каждый в своем конце окопа.

Разговаривать некогда, каждый из них выцеливает в пыли на горизонте фигурки украинских пехотинцев, которые мечутся среди горящих БМП.

По позициям роты то и дело прилетают танковые снаряды. Но невидимые танки стреляют настильно, 125-миллиметровые снаряды разносят лесопосадку и затрудняют обзор. Кроме того, танкам приходится распределять огонь по всей позиции полка.

К окопу Ромы прибегает «Балхаш»:

— Бинокль есть?

Рома приподнимается, вытаскивает из-под себя бинокль.

— Смотри туда!

Рома смотрит, куда указывает командир. Видит всполох выстрела сквозь густые кусты.

— Танки?

— Да, — «Балхаш» протягивает рацию Роме, — наводи наших танкистов. Позывной — «Кластер».

Рома берет рацию и вопросительно смотрит на «Балхаша». Тот хмыкает и извлекает из кармана штанов мятый лист в линейку, вырванный из блокнота формата А4. Рома расправляет лист, видит на нем нанесенные карандашом позиции и ориентиры.

— «Кластер», «Кластер», я — «Балхаш». Пристрелочный…

* * *

В четыре часа дня «Орлан» снова поднимается в небо, когда атака отбита. Оба уцелевших Т-72 отходят. «Балхаш» старался навести на них наши танки, видимо, даже попали раз, но увы. Переделанный НАТОвцами Т-72 в «Twardi» — сложная цель. Вся легкая бронетехника, принимавшая участие в атаке, уничтожена. «Аляска» опрашивает командиров рот о потерях, докладывает комдиву о состоянии полка. Раненых и погибших эвакуируют. Впереди ночь, будет доставка боеприпасов. В полку в окопах осталось 68 человек. Комдив передает в подчинение «Аляске» артполк. Интересно, кураж «Аляски» передается вышестоящим командирам?

Спустя полчаса украинцы разворачиваются тремя цепями. Бронетехники у них не осталось. Только пехота. В каждой линии около полусотни человек. Украинцы бегут вперед. Человек тридцать пытаются войти в Знаменки, но что-то их останавливает, пехотинцы возвращаются в поле и присоединяются к атакующим цепям.

— Кто-то из наших по-прежнему держит Знаменку? Раизовцы? — спрашивает «Аляска».

— Раизовцы вышли. Здесь, в охранении, — отвечает дежурный.

Но кэп уже утратил интерес к Знаменкам и набирает код на радиостанции.

— Точка 456, двенадцать снарядов беглым! — просит «Аляска» артполк.

Артполк стреляет из 152-миллиметровых гаубиц и кладет вместо запрошенных двенадцати тридцать шесть снарядов прямо среди украинских цепей. Степь перепахана воронками, и атака отчаяния захлебнулась.

Артиллерия переносит огонь на Сухую Балку.

Темнеет. «Проза» и оператор Дима выходят подышать. Среди домов Кронштадтского урчат моторами две БМД.

По ушам бьет резкий звук.

— Что это? — спрашивает «Проза».

— Самолет перешел на сверхзвук! — отвечает часовой.

— А туда или обратно?

Часовой пожимает плечами.

В розовом закатном небе спускается парашют, который скрывается в дыму где-то далеко за полем боя. Через несколько секунд взрывная волна сотрясает позиции полка, остатки строений, трепещут уцелевшие деревья. Огромный гриб вырастает над Сухой Балкой.

«Проза» спускается вниз в недоумении:

— Ядерный взрыв?

— Нет, — успокаивает его оператор БПЛА лейтенант Дима, — Ту-22 положил ФАБ-3000.

Кэп совещается с начартом. Лысый начарт в благородных очках придерживает руками бушлат, накинутый на плечи. Две «Ноны» полка снова готовы к использованию.

Дежурный по «Шале» принимает сообщение о новом предстоящем налете. Су-34 пятью парами разносят Сухую Балку «пятисотками». Что там может уцелеть? Тем не менее на развороте одну «сушку» сбивают из «Стингера», бомбардировщик падает в нашем тылу.

* * *

«Терьер», пригибаясь, пробегает мимо окопа Темы и «Гвоздя»:

— Сходите за Иваном, мы прикроем.

Тема прислушивается. Да, во время боя они слышали выстрелы ПКП из развалин Знаменки, снаряды то и дело пролетали над головой Ивана. «Немцы» в деревню не входили, предпочли оставить ее в серой зоне. Но сейчас тихо.

Тема с РКП и «Гвоздь» с АК-12 бегут туда, где оставили товарища. Быстро огибают развалины, поваленные заборы и яблони. Россыпи пулеметных гильз обозначают позиции, с которых Иван вел огонь.

Сейчас он курит, лежа на спине, под кустом акации. Иван услышал топот друзей и совершенно спокоен.

— Ну ты даешь! — удивляется «Гвоздь». — Над тобой такое творилось!

— Чего не отошел, как мы вышли? — спрашивает Тема.

— Приказа не было.

Темнеет. В блиндаж ППУ входит «Кречет», ругается, что не может затрофеить подбитую «Кирпи»:

— Хрень! Она весит двадцать тонн, пробовали дернуть БМДэхой — не вышло, не справляется. Танк нужен. Там внутри космический корабль, все лампочки мигают, кондей и радиостанция работают. Надо утащить! Но три колеса сгорели, нужны колеса к этой дуре.

Оживает радиостанция:

— «Аляска», я — «Ямал», прием.

Отвечает командир:

— «Ямал», я — «Аляска», прием.

— «Аляска», в лесопосадке оживление, двести метров от «Балхаша» к «Рабице».

Командир смотрит на вытертую карту и командует начарту:

— Точка 892, четыре снаряда беглым, огонь!

Начарт репетует команду в свою рацию:

— «Лен», точка 892, два снаряда — огонь!

— Я сказал, четыре снаряда, — поправляет его кэп.

— Еще четыре снаряда, «Лен»! Точка 892!

Все прислушиваются, но здесь, в блиндаже, «Проза» не способен различить звука выстрелов и падения наших снарядов.

— Точка 892, шесть снарядов готово, — докладывает начарт.

— И пусть у нас 68 человек тут осталось — я с рубежа не ушел. Не хочу я сказать: «У меня нет больше полка».

Звонит телефон.

Стены блиндажа обтянуты целлофаном, чтобы земля не осыпалась. Но до самого верха целлофана не хватило. Там видны комья рыжей земли, за целлофаном слышен шорох.

— Андрей! — обращается к «Прозе» «Аляска», — Вам обязательно следует познакомиться с нашими танкистами.

— Гвардейская танковая бригада?

— Нет. С приданными. С «Кластером». Он один сжег колонну сегодня. Вы же видели.

— Это те, кому начГС ездит баки переключать, — ехидничает «Кречет».

Офицеры спорят. По мнению кэпа, танкисты воюют отлично. «Кречет» считает, что те норовят сбежать с передка, когда жалуются на проблемы переключения топливных баков. Имеется в виду ситуация, что когда солярка кончается в одном баке, нужно подключить второй.

«Проза»