Юрий Валин - Выйти из боя

Рюкзак упал на асфальт. Катрин двигалась с легкостью балерины. Удары находили цель с оскорбительной для медлительного мужского пола легкостью. Двое тинейджеров уже валялись на мостовой. Девушка достала ногой третьего, вбила ему желудок между легкими. Красно-синие «бойцы» мешали друг другу. Приученная к тому, что промедление равнозначно смерти, Катрин непрерывно скользила между ними, уклоняясь от нелепых замахов. Девушкой овладело непристойное наслаждение. Жестокие прикосновения — в кадык, почки, пах, нос — смывали тоску с души.

Она слегка опомнилась, — большая часть футбольной шпаны уже лежала или сидела. «Убивать мальчишек все-таки нельзя. Утихомирься».

Но стоило приостановиться, как тут же стычку подстегнули металлические щелчки и мелькнувшая сталь. Дешевые китайские «выкидухи» — три доллара за пару, но вполне могут попортить внутренние органы.

На ногах оставалось четверо придурков, теперь в руках у двоих блестели короткие клинки. Пока щенки угрожающе скалились, Катрин сама прыгнула навстречу. Отшлифованный удар ногой — колено одного из уродов подломилось, он с воем повалился на тротуар. Но поддатые любители спорта были слишком уперты, чтобы отступить. В руках еще одного сверкнул нож. К тому же с асфальта поднялся недобитый коренастый.

Катрин отскочила назад, перепрыгнула через неподвижное тело, подхватила свой рюкзак. А не заняться ли оздоровительным бегом?

Не так-то это просто. Тинейджеры, сохранившие относительное здоровье, норовили замкнуть кольцо. Катрин выдернула из рюкзака отвертку. Эх, подточить бы не мешало.

В этот миг взвыла сирена, и ударили по глазам сине-желтые блики мигалки.

Ни Катрин, ни ее противники в пылу битвы не заметили патрульную машину.

— Всем стоять! — рявкнул мегафон.

— Ноги! — завопил самый смышленый фанат.

Сине-красные кинулись в разные стороны. Чувствовался немалый опыт в уклонении от встреч с органами правопорядка.

Из милицейской машины выпрыгнули крепкие мужчины в камуфляжной форме с короткими «АКСУ» в руках и на удивление резво кинулись за любителями футбола. Надо думать, машина была не просто патрульной.

В довершение фанатских неприятностей сверху, от церкви, свернула еще одна милицейская машина с включенными проблесковыми огнями.

Большую часть ночи Катрин провела в отделении милиции. От отвертки удалось незаметно избавиться еще на месте побоища. Родной язык девушка моментально забыла. Что взять с тупой иностранки? Попала в разборку хулиганов как последняя дура. На все вопросы Катрин отвечала требованием вызвать консула и посла. Про консула менты понимали, заграничный паспорт тоже видели и смотрели на заокеанскую идиотку, вздумавшую в одиночестве бродить по ночным переулкам самого читающего в мире города, с соответствующим сочувствием. Красивая, но больна-ая.

В «обезьяннике» бунтовали плененные фанаты. Милиции удалось захватить троих. Еще трое были отправлены в 1-ю Градскую, ввиду серьезных телесных повреждений. Попытки переложить вину на светловолосую иностранку юные футбольные бойцы быстро оставили. Даже до их не до конца протрезвевшего сознания дошла смехотворность подобной версии.

Часа в четыре ночи в отделение прибыл заспанный полиглот в погонах старшего лейтенанта. Обошлись без консула и международных трений. Катрин заставили подписать протокол, подтвердить отсутствие претензий, после чего отпустили.

Воздух Родины оказался слишком сладок, даже не продохнуть. Катрин была сыта по горло. В 11 часов следующего дня девушка сидела в том самом, под номером 2, международном аэропорту. На рейс она уже зарегистрировалась, прошла пограничный и таможенный контроль, до посадки в самолет оставалось минут тридцать.

— Екатерина Григорьевна? — рядом возник сухощавый мужчина средних лет.

Катрин недоуменно захлопала ресницами. Родной язык девушка вспоминать категорически не желала.

Человек вздохнул и перешел на язык международного общения:

— Мисс Катрин Бертон? Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Судя по неудачному серому костюму и еще более сомнительному английскому произношению, незнакомец носил звание не старше капитана.

— Мисс Катрин, прежде всего хотел бы заверить, — никакие неприятности вам не угрожают.

— Почему я должна бояться? Разве я совершила что-то незаконное?

— Ни в коем случае. Скорее столица должна выразить вам свою признательность за помощь. Впрочем, я хотел бы поговорить с вами о другом. Можно вас пригласить на чашечку кофе?

— У меня самолет через пятнадцать минут.

— Уделите мне десять из этих пятнадцати. Просто так, для очистки моей совести. Я вас очень прошу. Мне нужно будет отчитаться перед руководством.

Маленький бар находился в этом же зале.

— Вы не собираетесь меня задерживать? — прямо осведомилась Катрин.

— Нет. И, уверен, вы поймете почему. Мы в курсе вашей работы на Королевскую службу, — увидев туповато-непонимающее выражение на лице девушки, собеседник поторопился пояснить: — Ни в коем случае не собираюсь вас расспрашивать. Амнезия — неприятная вещь. Надеюсь, вы сейчас хорошо себя чувствуете?

— Что-то я не понимаю, о чем вы говорите.

— Это из-за моего акцента. Мне почему-то кажется, что за время краткого пребывания в нашей стране вы вполне освоили русский язык. Разрешите мне вернуться к родной речи, а то вы, чего доброго, на самолет опоздаете, пока я буду язык ломать. Если чего-то не поймете, не сочтите за труд переспросить.

Катрин ничего не сказала. С отвращением понюхала кофе, поставила чашечку на столик.

— Не нравится? — спросил собеседник.

— Не очень люблю кофе, — пробурчала Катрин. Бодрящий напиток теперь слишком напоминал о маменьке.

— Знаете, я тоже не люблю, — живо отреагировал сухощавый незнакомец. — У меня от него всегда изжога. Впрочем, извините, я опять отвлекся. Меня зовут Александр Александрович. Я сотрудник ГРУ. Не пугайтесь. Организация, конечно, с именем и репутацией, но конкретно наш отдел занимается сугубо научной деятельностью. Никаких шпионских скандалов, провокаций и убийств зонтиком. Наш удел — история и аналитика. Ваш покорный слуга — кандидат исторических наук. Улавливаете связь с вашим прежним местом работы?

— Нет. Ничего я не улавливаю, — решительно отрезала Катрин.

— И не надо, — Александр Александрович одобрительно кивнул. — Времени у нас мало. Имеют значение лишь ваши биометрические данные и личный опыт перемещения. Мы ничего не можем у вас требовать. Я не случайно встречаюсь с вами на нейтральной территории. Вы, естественно, знаете, что человека, ушедшего за Границу, невозможно контролировать. Я не государственную границу имею в виду, — Александр Александрович кивнул на стеклянную загородку с маячившими за ней зелеными фуражками. — Нам нужна помощь. Экстренная, чего уж там скрывать. Предлагаем вам краткую командировку — два, от силы три дня. Вы больше не имеете отношения к этой стране. У вас, Катя, достаточно денег, чтобы достойно существовать на новой родине. Вы молоды, хороши собой, и так далее. И все-таки нам нужна помощь. Всего два-три дня, я повторяю.

— А вы случайно не спятили? — сухо осведомилась Катрин.

Александр Александрович невесело улыбнулся:

— Знаете, Катя, вы далеко не первая, кто задает мне этот вопрос. Поверьте, последние три года наш отдел работает над сомнительным и действительно трудновыполнимым проектом. На данный момент финансирование практически остановлено. Собственно, проект как таковой никогда и не получал денег. Мы здесь дураки, Екатерина Григорьевна, вполне могу с вам согласиться. И все же, если остается хоть один шанс, мы попробуем.

— Знамя вам в руки, — Катрин пожала плечами, — я-то здесь при чем?

— Ни при чем, Екатерина Григорьевна. Бывшей родине нужна ваша помощь. Бывает Родина бывшей? Как думаете, Катя?

Девушка помолчала и неохотно ответила:

— Насчет Родины — черт его знает. Ничего у меня здесь не осталось, Александр Александрович. Разве что — могилы. Извините, наверное, вы меня с кем-то спутали. Я плохая патриотка.

— Собственно, Родина это и есть могилы предков. Но я не собираюсь вас уговаривать. На фотографии вы не выглядели такой красивой. Наверное, мы действительно обратились не по адресу.

У Катрин дернулись губы.

— При чем здесь красота? Раз уж начали, извольте договорить до конца. Или дальнейшее потребует подписки о неразглашении на семи листах и статуса «невыездной» на ближайшие двадцать пять лет?

— Помилуйте, Катя, какие секреты?! Информация, конечно, служебная, но вам даже «Московский комсомолец» не поверит. А Запад такими проблемами в принципе не интересуется.

— Что-то вы меня пугаете. До посадки осталось пять минут.