Виталий Гладкий - Кишиневское направление

– Нэ згадуйтэ лыхом! – крикнул он на бегу. – Та йизжайтэ вжэ, чого вы стовбычытэ на выду?!

Татарчук как-то заторможенно кивнул и дал по газам.

– Стой! – Маркелов схватил за плечо старшину, когда бронетранспортер был уже на другом берегу. – Петро, назад! – закричал он, выскочив из кабины. – Назад, я приказываю!

Но Пригода даже не обернулся. Он торопился как можно быстрее добежать до середины моста.

– У него же нет взрывателей… – теперь понял и Татарчук; он побледнел так, что его смуглое цыганистое лицо стало желтым.

Пригода опустился на корточки возле ящика со взрывчаткой, положил на него гранату и поднял лицо к небу. «Дэ вы, хлопци? – спросил он мысленно, обращаясь к Ласкину и Кучмину. – Як там, Степа, на тому свити? Иван, Алеша, вы булы мэни як ридни… Нызькый вам поклон. Диду, прощавайтэ. Я вас любыв. Мамо, цэ я, твий Пэтро. Жды, скоро побачымось, я вжэ иду, моя нэнько. Господы, просты мэнэ…»

И Петро Пригода выдернул предохранительную чеку гранаты.

Штандартенфюрер Дитрих со стороны казался само спокойствие. Он просто излучал деловитость и уверенность.

Но внутри у него поселился демон, который рвал на куски и внутренности, и сердце. Внутренности – потому что из-за большого нервного напряжения начала давать знать о себе застарелая язва, а сердце – потому что, как опытный разведчик безвременно и в конвульсиях усопшего абвера, он не мог не понимать всю трагичность ситуации на южном фронте.

Большинство разведгрупп, посланных в тыл русским, не вернулись. Тайные агенты, оставленные на территории врага, по-прежнему не подавали признаков жизни (за редким исключением, что не делало погоды).

Нет, они не были раскрыты. Они просто боялись выходить на связь. Наверное, под впечатлением бронированной и механизированной махины русских, уверенно и целеустремленно катившейся на запад.

И штандартенфюрер понимал состояние тайных агентов, в основном румын или молдавских националистов с румынскими корнями. Им пять лет вдалбливали в голову, что армий, более сильных и оснащенных в техническом отношении, нежели вермахт, в мире не существует.

И что же они увидели?

Чего стоит вся геббельсовская пропаганда на фоне нескольких залпов русских «катюш»[44], после которых горит все живое на площади в сотни гектаров. Да что живое! Сама земля пылает, будто превращается в коксующийся уголь. Сущий ад!

А ведь именно он, Дитрих, тогда еще капитан абвера, мог убить это изобретение русских инженеров еще в зародыше. В 1930 году он некоторое время возглавлял чехословацкую резидентуру немецкой военной разведки. Там ему пришлось схлестнуться с русским резидентом, имевшим паспорт на имя голландского подданного Георга Майермана[45].

В процессе слежки за русским разведчиком люди Дитриха вышли на некоего инженера Людвига Лацину, заведующего отделом патентов дирекции заводов «Шкода» в Праге. Именно Лацина и передал в 1932 году в Москву копию чертежей одного чешского изобретения[46], которое породило у советских специалистов идею создания нового оружия.

Это изобретение настолько заинтересовало русских, что в нейтральную Швейцарию приезжал сам Ян Карлович Берзин, начальник 4-го управления штаба РККА. Об этом Дитриху много позже стало известно от сослуживцев.

Возможно, у Берзина были и какие-то другие дела в Швейцарии, но штандартенфюрер в конечном итоге уверился, что он был командирован в связи с большой значимостью информации Людвига Лацины. Тем более, что именно в это время заведующий отделом патентов тоже находился в Берне. К сожалению, факт их встречи швейцарская резидентура не зафиксировала.

Дитриху все же удалось в какой-то мере загладить свой промах. Именно под его руководством после множества неудачных попыток был захвачен образец «катюши», за что он, тогда еще майор абвера, получил внеочередное звание оберст-лейтенант[47] и Железный крест 1-го класса[48].

Конечно же немецкие ученые разгадали секрет снарядной начинки. Но не смогли овладеть технологией массового производства бездымной пороховой смеси. Рейхсвер провоевал всю Первую мировую войну на дымном порохе, и вермахт нынче на нем воюет. Поэтому русские реактивные минометы выпускаются тысячами, а у немцев количество производимых «ванюш»[49] кот наплакал…

Штандартенфюрер болезненно вздохнул, закурил и оторвался от распахнутого окна, куда мгновенно улетели его воспоминания. Пыхнув несколько раз густым едким дымом, он снова обратил свой взор на разложенные перед ним бумаги.

Уже двое суток он сидит в штабе группы армий «Южная Украина» – анализирует доклады своих подчиненных. Полковник Бунтрок относится к нему с неприязнью, и даже не пытается это скрыть. За эти два дня они виделись всего один раз. Начальник разведотдела явно избегал Дитриха.

В этом не было ничего удивительного. Армейские чины всегда игнорировали (даже презирали; но тайно) офицеров СД. И боялись. Может, потому, что смерть в бою была не так страшна, как пытки в подвалах гестапо.

Но без данных, которые стекались к полковнику Бунтроку со всех участков фронта, общая мозаичная картина не складывалась. И Дитрих, скрепя сердце, постучался в кабинет Бунтрока.

Полковник был в расстегнутом мундире, потный и взъерошенный – словно после хорошей офицерской пьянки с присутствием девиц легкого поведения. Глянув на штандартенфюрера красными, как у ангорского кролика, глазами, он снова начал что-то вычислять и измерять на оперативной карте района боевых действий 6-й армии, которой командовал генерал артиллерии Фреттер-Пико.

6-я армия как раз и находилась на том участке фронта, который в данный момент интересовал Дитриха больше всего.

Глядя на картонные прямоугольнички с надписями, прикнопленные к карте, – «30-й армейский корпус», «52-й армейский корпус», «335-я пехотная дивизия», «161-я пехотная дивизия», «14-я румынская дивизия»… – Дитрих вспомнил о нелегкой военной судьбе 6-й армии. В вермахте она считалась несчастливой. 6-я армия, заново сформированная после разгрома под Сталинградом, в тяжелых боях зимой 1943–1944 годов и весной 1944 года снова понесла большие потери. Казалось, что ее преследует злой рок.

Что если и на сей раз 6-й армии суждено повторить пройденное? Дитрих невольно содрогнулся. «Этого не должно быть! Потому что не должно быть никогда!» Подбодрив себя этим «девизом», штандартенфюрер обратился к Бунтроку:

– Хайль! Господин полковник, разрешите обратиться!

– Обращайтесь… – неприветливо буркнул Бунтрок, не поднимая головы.

– Мне нужно ознакомиться с последними данными аэрофотосъемки. В данный момент меня интересует в основном кишиневское направление, в частности, 5-я ударная армия генерала Берзарина[50].

– Все там…

Бунтрок, не глядя, указал в направлении огромного стола возле стены, сплошь заваленного фотоснимками.

– Выберите по датам все, что вам нужно.

– Спасибо, господин полковник! – Дитрих мастерски играл ретивого служаку.

Впрочем, эта роль была штандартенфюреру не в диковинку, ведь ему в свое время довелось служить в Генеральном штабе рейхсвера. Оттуда его и перевели в абвер.

Уходя, он преданно рявкнул «Хайль Гитлер!», чем вызвал у полковника Бунтрока приступ едва скрытой злобы. Закрыв за собой дверь, Дитрих сокрушенно покривился. Похоже, имя фюрера уже не вызывает положительных эмоций даже у штабных чинов высокого ранга. А что тогда говорить про боевых офицеров армейского звена…

После двухчасовых бдений над фотоснимками Дитрих стал совсем мрачным. Судя по всему, его разведчики частично подтвердили данные воздушной разведки.

После 7 августа начали наблюдаться все более интенсивные передвижения войск противника по обеим сторонам Прута. Русские части концентрируются главным образом западнее реки. Строительство аэродромов вблизи линии фронта, оборудование новых артиллерийских позиций, приведение в боевую готовность танковых соединений, активизация деятельности русской разведки, многочисленные случаи разведки боем, в особенности на северном крыле, на фронте армейской группы «Вёлер»…

Похоже, что противник планируют наступление с запада, на Яссы.

Но почему тогда русские начали пристрелку своей артиллерии и бомбардировку позиций 6-й армии? Отвлекающий маневр? Возможно. Русские научились воевать… к сожалению. Но если это отвлекающий маневр, то тогда выходит, что главный удар русских сил придется не в центре, в направлении Кишинева, а по флангам.

Нет, не может такого быть! Ведь русские усилили зенитную оборону мостов через Днестр именно в районе выступа. Это могло значить только одно: вскоре через мосты пойдут танки.