Лев Колодный - Повесть о «Катюше»

В декабре 1938 года состоялись испытания. Дали залп из 24 снарядов. Наводку осуществляли два человека. Один выверял угол возвышения, а другой вращал в кабине рукоятку механизма подъема. Оттуда слышалось: «Добавь!», «Убавь!».

Первый выстрел на полигоне произвел конструктор Алексей Павленко, внесший в пусковую установку много усовершенствований. На испытаниях присутствовали ведущие сотрудники института В. А. Артемьев, JI. Э. Шварц, И. И. Гвай.

Заказчик был требовательным. Артиллеристы настояли убрать квадрант и заменить его прицелом от 122-миллиметровой гаубицы. Конструкторы получили задание придать установке горизонтальный поворот в границах плюс — минус 5 градусов.

В 1939 году приступили к конструированию второго варианта пусковой установки. Шла вторая мировая война…

В конструкцию вносилось много нового. Чтобы осуществить поворот по горизонтали, поставили на шасси раму, поворотную ось и по концам — салазки. По ним ходила рама. Справа расположили привод и прицел. Поворот и возвышение делал наводчик.

Когда поставили на шасси раму, образовалась платформа — основание. Удлинили направляющие до 2 метров — сначала их размер был 170 сантиметров. Всю установку расположили на более совершенную машину — «ЗИС-6», обладавшую лучшей проходимостью.

Установка была отправлена на испытание.

Начались стрельбы. С установок полетели реактивные снаряды, заряженные краской. Цели были поражены отлично. Уже по первым «мазкам» чувствовалась сила боевой машины, не похожей ни на пушку, ни на миномет.

Все ждали, что скажет нарком.

К. Е. Ворошилов обратился к представителям института:

— Попробуйте создать установку для стрельбы осколочно-фугасными снарядами.

Это было ценное указание, которое выводило дело проектирования реактивного оружия на столбовую дорогу.

Вот как вспоминает об испытаниях Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, бывший тогда начальником артиллерии РККА.

«В присутствии наркома обороны мы на подмосковном полигоне испытали опытные образцы реактивной артиллерии. Новое залповое оружие произвело сильное впечатление, но бросились в глаза и его недостатки — значительное рассеивание снарядов, трудность маскировки огневой позиции во время стрельбы. Несмотря на это, опытный образец получил положительную оценку.

Нам указали держать новое оружие в строгом секрете, быстро совершенствовать его, но на массовое производство поставить лишь в предвидении войны. Предложили заняться конструированием для него осколочно-фугасного снаряда. Как сожалели мы потом, что своевременно не приступили к производству этих грозных установок, не подготовили для них необходимые кадры.

Но мне тогда казалось, что доведение опытных образцов установок и снарядов займет много времени и что все это должен сделать коллектив, работающий над новым видом вооружения. Безусловно, я недооценил этого оружия»{4}.

За ракеты уже агитировали не только слова, но и дела: в 1939 году они показали себя в боях на Халхин-Голе…

Наступало третье испытание БМ-13. Конструкторы должны были устранить недостатки, обнаруженные при испытании второго варианта машины: она раскачивалась на рессорах, требовалось улучшить кучность.

Направляющие удлинили до 5 метров. При такой длине поперек машины их не поставишь. Поэтому направляющие расположили вдоль платформы автомобиля. При этом машина уже не раскачивалась, как прежде. Правда, число направляющих пришлось уменьшить до 16.

Боевая машина приобретала свои окончательные формы.

В мае 1940 года третий вариант машины был готов.

Его строили в опытном цехе института. Вместе с конструкторами над моделью трудились рабочие, механики, сборщики, мастера — Алексей Ильич Гаврюшин, Григорий Сергеевич Кухтин, Александр Николаевич Дедов, Николай Панов, Василий Макаров и другие.

Летом 1940 года проходили испытания третьего варианта машины. Они дали хорошие результаты.

Официально установка получила название БМ-13, что означает «боевая машина», а цифра «13» — результат сокращения цифры калибра снаряда —132 мм.

Было решено построить первую партию машин, чтобы провести войсковые испытания. Их делали в институте. Первые семь машин были готовы в ноябре 1940 года. Именно из этих машин была сформирована батарея капитана Флерова, выпустившая первые снаряды по врагу… К делу подключались другие коллективы, ибо только содружество ряда заводов могло решить проблему массового создания нового оружия.

Первое опытное производство оружия поручили заводу имени Коминтерна в Воронеже.

В Воронеже приступили к созданию линии сборки. К делу привлекались многие воронежские предприятия.

Когда началась война, в Воронеж полетело распоряжение: форсировать выпуск БМ-13.

В письме к автору книги рабочие и инженеры завода имени Коминтерна — начальник смены М. Анисимов, расточник механического цеха В. Князев, начальник сборочного цеха Я. Лейбович, главный инженер В. Черногубовский, строгальщик Б. Тагинцев и другие товарищи — вспоминают события незабываемых дней 1941 года.

Они пишут: «Директор Воронежского завода имени Коминтерна Ф. Н. Муратов был вызван в наркомат, где получил срочное задание приступить к производству ракетного вооружения по чертежам института.

На заводе была создана группа конструкторов и технологов завода, которая, работая над чертежами института, внесла много новшеств. Так, „стволы“ из полосовой стали заменили на двутавровые балки… Вот как появились на установке „рельсы“.

Заново была разработана казенная часть, изменена поворотная рама и конструкция крепления фермы, механизмы горизонтальной и вертикальной наводки и многое другое.

Работники института согласились с предложениями завода.

С 22 июня 1941 года наш завод по приказу наркома приступил к производству установок БМ-13. Причем военпредом первые установки были приняты 2 июля 1941 года. Своим ходом они были отправлены в Москву».

…Предписание, полученное подполковником Кривошаповым и капитаном Флеровым, гласило: сформировать в течение трех-четырех дней отдельную экспериментальную батарею реактивной артиллерии. Один из них, старший по званию, назначался представителем командования, другой — командиром батареи.

Второе воскресенье войны застало обоих командиров на окраине Москвы.

…Во двор артиллерийского училища въезжали новые грузовые машины «ЗИС», прибывали артиллеристы, шоферы. Красноармейцы, служившие до этого в артиллерийских частях, получили новое обмундирование.

Командиры боевых расчетов и командиры огневых взводов, все отличные артиллеристы, удивились, когда им показали перед самым отъездом из Москвы новую материальную часть. Под брезентом она походила на понтоны. А когда сняли брезент, то и слов не нашлось.

«Все было дико и неясно», — вспоминает командир боевой установки бывалый воин Иван Гаврилов, воевавший с белофиннами, освобождавший Западную Белоруссию.

— В блокноты ничего не записывать! — дал команду недавний слушатель Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского капитан И. А. Флеров перед тем, как молодой конструктор, один из создателей нового оружия, Александр Попов вкратце рассказал об устройстве пусковой установки, а другой конструктор, Дмитрий Шитов, — о принципе действия ракетных снарядов…

— Какая система?

— Какой калибр? — пытались навести справку у своего капитана командиры взводов, но он на все вопросы отвечал: «Узнаете потом…»

Двор в два дня заполнили десятки транспортных машин. В легковой занял место командир батареи Иван Флеров. Он получил приказ 2 июля в 20.00 головой колонны подойти к Поклонной горе.

Все приготовления были закончены за четыре часа до этого срока. Шоферы, расчеты боевых установок, разведчики, связисты, лаборатористы, повара — все подготовились к выступлению за три дня, как предписывалось.

Колонна вышла на Минское шоссе, не привлекая особого внимания прохожих. По шоссе уже неделю шли на фронт пушки, машины. У Поклонной горы в голову колонны встали семь боевых установок, укрытые брезентом, и полсотни грузовиков, тоже тщательно укрытые брезентом: в массивных ящиках они везли ракеты.

Москва сделала все, чтобы оснастить батарею всем необходимым. Прошла первая неделя войны, а уже весь город, весь народ работал для фронта. Москвичи штурмовали райвоенкоматы, требуя отправить их на фронт. В цехах сотен фабрик и заводов родился лозунг «Все — для фронта! Все — для победы!». В небо поднялись аэростаты воздушного заграждения. Ночью город погружался в тьму, но ни на минуту, в любое время суток не прекращалась работа для Красной Армии.