Сергей Богачев - Донецкие повести

В их первом заходе на совместную жизнь как раз этого и не хватало. Начиналось всё романтично и красиво. Каждый хотел и был готов к счастью. Общность душ, целей. Казалось, они нашли, открыли друг друга и идеально подходят. Ему — пятьдесят два, ей — тридцать шесть. И всё было хорошо. Но наступил момент, когда каждый из них почувствовал, что партнёр ведёт себя не совсем так, как хочется другому. И захотелось вначале получить доказательства любви.

Однажды Ольга задержалась на работе, а мобильный оказался отключен. Ивану это не понравилось, и он сказал, что при желании она могла бы позвонить и предупредить с другого телефона. «Ты мне не доверяешь?» — в голосе Ольги звучала явная обида. «Но это естественная, обычная норма общения», — Черепанов почувствовал, что его делают виноватым и заставляют оправдываться. Затем к Ольге приехала погостить мама. Иван с радостью встретил её, поселил в гостиной, а узнав, что у неё проблемы с суставами, отвёл на консультацию к лучшему специалисту. Но однажды вечером, придя домой, услышал, как потенциальная тёща наставляет дочь: «Подумаешь, начальник, да он и не думает на тебе жениться, вот увидишь. И что это за манера по средам с друзьями допоздна за картами сидеть, когда ты дома? Только время на него убьёшь, а он тебя и не пропишет никогда. Какие у тебя гарантии? Да и староват он для тебя. Неужели с твоей-то красотой и умом никого моложе не найдёшь?».

Иван тогда был всецело поглощён вынужденной и неплановой заменой сгоревшей аппаратуры на телестудии. Через месяц он готовился сделать Ольге сюрприз — повезти в кругосветный круиз. И женитьбу, если всё будет складываться хорошо, планировал через годик. Выходит, всё, что он сделал хорошего, никак не ценится и не замечается. Гарантии им, видите ли, подавай. А какие у меня гарантии?

Ну что за талант во всём самом лучшем отыскивать что-то плохое? Иван постарался сделать вид, что ничего не услышал, но червячок обиды и сомнения уже оставил в его сердце червоточину. И всё же ему не хотелось порывать с Ольгой — слишком много хорошего было. Но чем сильнее он старался и чем больше придавал этому значения, тем хуже получалось. Ольга стала отдаляться, он обнаружил несвойственную себе ранее раздражительность. А однажды из-за какого-то пустяка она на ровном месте раздула обиду, обвинив в том, что он даже не запомнил дату их знакомства, а месяц назад уехал в командировку, хотя она заболела, слегла с температурой и нуждалась в уходе. Слово за слово, вспышка гнева, собранные вещи — и прощайте высокие отношения.

Стало быть, не судьба. Что ни происходит — все к лучшему. Сейчас же, во второе пришествие Ольги, её словно подменили. Они с Иваном делали то, что каждый из них хотел от другого, но — абсолютно естественно, легко, безо всякого усилия над собой. Было просто хорошо и радостно. На этом фоне все напряги деловой и профессиональной деятельности переносились легче и проще. Так пролетело полтора месяца. В силу темперамента Иван хорошо ориентировался в Ольгином лунном женском графике.

— Как самочувствие? — спросил он у своей Оленьки перед сном.

— Ну, что ж, Ванечка, я, похоже, да не похоже, а точно забеременела, — ответила Ольга мягким и спокойным голосом, с блаженной улыбкой глядя ему прямо в глаза.

— Как здорово! — Иван нежно и крепко притянул её к себе. Он не играл в благородство и действительно был искренне рад и почувствовал, что с этого мига уже любит будущего ребёнка. Не потому, что ему льстило ещё раз сделать заход на отцовство. Далеко не от каждой женщины ему хотелось бы иметь детей. Когда-то у него случился неосторожный эпизод, и Иван с ужасом представил последствия. От ребёнка он отказаться не сможет, а с его мамой эту область отношений не хотелось развивать ну никак Черепанову в период размолвки с Ольгой было тоскливо и одиноко, и курортная встреча с юной большеглазой смуглянкой Анютой, обладательницей густых вьющихся волос, пухлых губок, очень темпераментной и чувствительной поначалу утолила жажду, но вскоре он понял, что все её достоинства этим и ограничивались. Плотнее пообщавшись, он никак не мог представить это юное самовлюблённое, некритичное и не очень воспитанное, но весьма цепкое и назойливое существо, которое, казалось, родом с какой-то другой планеты, рядом с собой в жизни.

А вот Ольга станет замечательной мамой их малышу. А главное, при всей разности у них возможна гармония, они прекрасно дополняют друг друга.

На десять часов утра вторника в штабе было назначено организационное совещание, на котором Иван планировал утвердить кандидатуры ответственных за избирательные участки и провести инструктаж по плану дальнейших действий. Черепанов по привычке прибыл заблаговременно, загнал машину во двор и, достав из багажника портфель, двинулся в сторону поста охраны. Перед дверью стоял, а вернее, нетерпеливо ходил взад-вперёд Портной, при этом он нервозно курил сигарету, глубоко и часто затягиваясь. Дорогой пиджак великого финансиста был расстёгнут, а по вискам стекали крупные капли пота.

— Ты совсем не бережёшь себя, Семён, раньше ты курил исключительно по праздникам. А сегодня что у нас за праздник? Вторник? Ну, здравствуй, — Иван протянул казначею руку и вместо обычно крепкого рукопожатия ощутил мокрую ладонь.

— Что случилось? — Иван пристально стал рассматривать Семёна, находя в нем всё больше признаков волнения, скорее даже панического состояния.

— У нас проблемы, Иван Сергеевич. Очень большие проблемы. Я не стал звонить по телефону, решил приехать.

Приветливая улыбка мгновенно сошла с лица Черепанова:

— Идём, не здесь.

Портной, войдя в кабинет, плюхнулся в ближайшее кресло и, достав уже изрядно помятый за утро платок, принялся вытирать нервный пот с лица.

— Денег в ячейке нет, — взгляд Семёна Григорьевича остановился на Иване, который, опёршись кулаками о стол, напоминал хищника, готовящегося к прыжку на свою жертву.

В кабинете начальника штаба установилась абсолютная тишина, которая возможна разве только в космосе. Семён имел вид человека, главной мечтой которого было сесть в машину времени и вернуться на несколько дней назад. Иван же был настолько ошарашен, что поначалу не сориентировался. Остроумие отошло на второй план, сарказм можно было применить только к себе, а вид Портного ничего, кроме жалости, не вызывал.

— Поясни, Семён Григорьевич, лучше сам, а то у меня в голове сейчас произойдёт ядерный взрыв.

— Я зашёл утром в депозитарий, чтобы, как обычно, взять деньги для расчётов с пиарщиками, а там… там пусто, — платок уже промок насквозь, но Семён, который, казалось, сам боялся того, что говорил, продолжал постоянно вытирать мокрые виски.

— И?

— Ключ был только у меня, и я лично закрывал эту проклятую ячейку в пятницу.

— Так, стало быть, ты все деньги забрал в субботу и потом забыл об этом? Ты же во сне не ходишь, Семён? — Иван начал повышать тон, срываясь на крик

— Подожди, не кричи, у меня и так давление подскочило, я же тебе живым нужен, надеюсь?

— Не отвлекайся, нам с тобой на больничный теперь не скоро, нам его не оплатят! Когда ты это обнаружил точно?

— Час назад.

— Что предпринял?

— Вызвал начальника охраны — он в области, инструктаж проводит в новом отделении. Уже едет, минут через сорок сможем видеозапись посмотреть.

— Всё? Больше никаких новостей? — Иван был в ярости, но пытался сдерживать себя, как мог, понимая, что на Портного в таком состоянии давить больше нельзя — случится приступ. — Ты на чём приехал?

— На машине главного бухгалтера, но я её отпустил. Мой водитель не вышел сегодня, а сам я за руль не решился — руки дрожат.

— Поедем на моей. Сейчас — к тебе. И не трусись ты, как щенок на морозе! Ты мне с ясными мозгами нужен, вызывай всех причастных к депозитарию, у нас есть пара часов, чтобы самим с ситуацией разобраться.

— Все в сборе, ждут меня, я посоветоваться приехал, как быть дальше.

— А дальше разбираться с твоими охламонами будем, с пристрастием! — Иван поднял трубку, набрал внутренний номер, ошибся, чертыхнулся в сердцах и набрал ещё раз. — Светлана, перенесите все штабные мероприятия с моим участием на завтра.

Чёрный «пассат» Черепанова припарковался возле служебного входа в СФТ-банк, и тут же к автомобилю решительно подошёл охранник со словами: «Здравствуйте, здесь нельзя…>>. Его казённая фраза оборвалась на полуслове, поскольку Семён, с трудом выбираясь с пассажирского места, жестом обратил на себя внимание.

— Простите, Семён Григорьевич, не узнал — стёкла слишком тёмные, — дежурный рефлекторно вытянулся по стойке «смирно».

— Кто у тебя в безопасности работает? — вопрос был адресован спине медленно поднимающегося по лестнице Портного.

— Всё как обычно: отставники из органов, на постах расставлены обычные молодые люди, проверяем биографии, пробиваем на предмет судимости — всё, как у всех.