Евдокия Мухина - Восемь сантиметров: Воспоминания радистки-разведчицы

Но вот к заставе подошли те же офицеры с белым флагом. Почтительно вежливые, они передали: командир Чепига просит Транквилицкого прийти к нему для продолжения переговоров. Начальник штаба понял: идти одному нельзя. Он взял с собой Дарью Бойко, хорошо знавшую польский язык. Одновременно была отобрана группа партизан, которой поручалось окружить лагерь незнакомцев. Возглавил группу Петр Кот, коммунист и бывалый партизан, ближайший помощник командира по оперативным делам. (Впоследствии, после гибели Семенишина, Кот стал комиссаром соединения.)

По рассказам очевидцев, события развивались так.

Транквилицкий подошел к польским офицерам, сидевшим под раскидистым дубом. Чепига и Николаенко сидели тут же, но были обезоружены. Один из поляков грубо спросил:

— Зачем вы пришли на польскую землю?

— Добить фашистов и помочь польскому народу освободиться от гитлеровской Германии, — спокойно сказал Транквилицкий.

— Кто вы такие? Чем вы можете доказать это? — повысил голос офицер.

Виктор Васильевич достал из кармана гимнастерки удостоверение личности. Подошли еще двое поляков, что-то сказали по-английски. Начальник штаба догадался, что перед ним представители Армии Крайовой, подчинявшейся эмигрантскому правительству в Лондоне.

— Мы поведем вас в деревню Адамино и там продолжим переговоры, — сказал офицер.

Тут Транквилицкий снял шапку, что послужило сигналом для группы Петра Кота.

— Мы в село войдем только с нашими партизанами, — решительно заявил он.

Партизаны выступили из кустов. Офицеры, выдававшие себя за поляков, были в растерянности. Они вернули оружие майору Чепиге и капитану Николаенко, стали извиняться.

Мы без особых происшествий вошли в Янувские леса. Тут действовали два небольших отряда польских патриотов Теня и Пшепюрки. Кто-то из нас поинтересовался, почему так странно именуются отряды. Оказалось, что Теня — это псевдоним командира. Его настоящее имя — Мечислав Мочар. Он руководил группой вооруженных патриотов с начала войны. А вот как произошло наименование второго отряда.

— После боя командир всякий раз собирал нас перепелиным криком, — объяснили польские партизаны. — Так и прозвали отряд Пшепюркой…

…Янувские леса на карте — просто зеленое пятно. А вокруг тянутся жирные линии железных дорог. В то время когда мы очутились здесь, дороги были забиты эшелонами отступающей гитлеровской армии. Чепига сразу же направил к железнодорожным станциям пять диверсионных групп. И снова раздавались взрывы, под откос летели поезда с живой силой, артиллерией, грузовиками, танками. Одна группа подорвала 75-метровый мост, уничтожила проводную линию связи.

Фашисты усилили охрану. Чуть ли не на каждом километре стояли часовые. Пришлось прибегнуть к рискованному, но верному способу: уничтожать посты и ставить мины в самый последний момент — перед подходом поезда.

Сергей Бенционов обучил своих ребят снимать часовых бросанием финки. Его группа, как всегда, действовала умело и быстро. Один, услышав приближение поезда, снимал часового. Другой начинал копать ямку под рельсами. Третий ставил мину нажимного действия. Вскоре появлялся поезд и — летел под откос.

У нас не хватало продуктов. Трудности с продовольствием испытывали и отряды Санкова, Иванова, Карасева, Василенко, Прокопюка, действовавшие также в Янувских лесах. Было решено совместно напасть на гарнизон города Янув-Любельски, где размещались склады гитлеровских войск.

С наступлением темноты партизаны сосредоточились вблизи города. Их было много — только из нашего соединения около 200 всадников. Сюда прибыл и отряд Пшепюрки, выставивший около 200 конников и стрелков.

Разведчики вывели партизан прямо к складам. А снять часовых было делом одной минуты… Тем временем другая часть партизан разгромила комендатуру и жандармерию, освободила из тюрьмы польских патриотов.

В итоге этой операции — а она прошла для нас без единой потери — продовольственные запасы отрядов были пополнены.

Немецкое командование бросало против нас карательные отряды, выделяло воинские части с танками и пушками, над лесами висели самолеты-разведчики — «рамы». Естественно, что приходилось соблюдать осторожность. Пищу, как правило, готовили в закрытых ямах или конусных шалашах. Но скоро мы научились избегать бомбежек с помощью дымарей. В гуще леса, километрах в десяти — пятнадцати от лагеря, зажигали гнилушки. Они давали большой дым. Покружив, «рама» вызывала бомбардировщики, и те начинали хлестать безлюдную местность, бросать бомбы. Партизаны стаскивали на обширные поляны, хорошо видимые с воздуха, всякие бросовые вещи, не пригодные для ремонта повозки, хомуты. Приманка действовала.

А наши диверсии на железных дорогах не прекращались. Тогда гитлеровцы стали накапливать силы для блокады, подтягивать их к селам и городам, граничившим с лесом. 23 мая 1944 года они перешли в наступление. Чепига приказал подпустить врага как можно ближе. Я с Женей Хариным укрылась в воронке, приготовив автомат, запасные диски и гранаты. Вокруг себя ничего не видела, кроме двух гитлеровцев с закатанными рукавами, которые бежали на нас. Под низко надвинутыми касками виднелись их потные красные лица. Слышалось хриплое дыхание, стук тяжелых ботинок. На меня смотрели в упор короткие стволы шмайсеров. Но вот хлестнули выстрелы. Я нажала на спусковой крючок. Кажется, в это мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, фашистов уже не было. Возможно, Харин опередил меня.

Под перекрестным огнем гитлеровцы заметались, некоторые повернули назад.

Тут раздался крик вестового из отряда Санкова, занимавшего оборону на фланге:

— Фрицы раненых окружают!

Бойцы кинулись в березняк, где стояли повозки с ранеными. Ада Паршина успела раздать оружие всем, кто мог стрелять. Фашисты сначала залегли, а потом перебежками приближались к лагерю. Партизаны налетели на них сзади. Те сбились в кучу и бросились в поле, снова попав под перекрестный огонь.

Подходили новые силы, и бой продолжался. Гитлеровцы не унимались до вечера. Когда наступила темнота, они подогнали к лесу бронетранспортеры.

Капитан Николаенко, посоветовавшись с Чепигой, решил подорвать бронетранспортеры. Он отобрал десяток добровольцев. Переодевшись в немецкую форму, они пошли к стоянке машин. Часовые и не подумали, что партизаны могут решиться на такое, беспрепятственно пропустили их. Как ни в чем не бывало смельчаки вытащили из ранцев связки гранат и побросали в бронетранспортеры. Всего они подорвали восемь машин. Долго среди ночи метался пожар.

Возбужденный Николаенко хотел под шумок сделать еще одну вылазку, но Чепига рисковать не разрешил и приказал отходить.

По дороге к нам присоединился отряд Санкова, а также поляки Тени и Пшепюрки. Польские отряды должны были двигаться навстречу наступающим советским войскам, но блокада, предпринятая противником, задержала их в Янувских лесах.

Кто добывал в блокаде, тот знает, что это такое. Днем и ночью то там, то здесь вспыхивали бои. Мы кружили по лесу, сбивая в кровь ноги. Натыкались на фашистские заставы и снова отступали. Иногда схватывались врукопашную. Тащили на себе весь груз. Плохо было с питанием. Мучила жажда, порой пили, несмотря на запрет, гнилую болотную воду. С неба пикировали «юнкерсы». От горевших деревьев воздух был жарким, тяжелым и едким. Слезились глаза, тошнило. Кончались боеприпасы.

В период блокады объединенные силы партизан возглавил Прокопюк. Его помощником был назначен Валентин Петрович Пелих, которого я хорошо знала еще под Нальчиком. Но тогда он действовал под псевдонимом Галицкий.

Радиограммой Прокопюк сообщил в штаб о тяжелой обстановке. К нам прорывались самолеты, сбрасывали тюки с патронами, медикаментами, сухарями. Но этого было мало.

И тогда начались дерзкие ночные вылазки. Группы партизан проникали в расположение противника, захватывали его запасы.

Дважды совершила вылазки группа Сережи Бенционова. Ей удалось отбить у гитлеровцев автоматы, боеприпасы, хлеб. Отважный, смекалистый, «везучий», как говорили о нем в бригаде, Сережа не раз попадал в сложные ситуации и всегда находил выход. Но тут… Его группа нарвалась на засаду и приняла бой в невыгодных условиях. Уже раненный, командир группы долго отбивался от врага. Товарищи пытались вытащить его из огненного кольца, но сами погибли. Бенционов потерял сознание. А когда очнулся, снова открыл стрельбу по наседавшим гитлеровцам. Те зажигательными пулями запалили сушняк… Так мы потеряли умелого подрывника и славного человека Сережу Бенционова, уничтожившего 11 вражеских эшелонов и не один десяток фашистов. Помнится, Чепига как-то сделал Сергею замечание за неоправданную стычку, но тот лишь отшутился: «Двум смертям не бывать, Владимир Павлович, а одной не миновать…»