Артем Драбкин - Я дрался на танке. Продолжение бестселлера «Я дрался на Т-34»

Уже стемнело, когда мой батальон получил приказ на движение вперед, причем в авангарде бригады. Ночь, темно. Пока проходили развороченную нашими войсками немецкую линию обороны, нарвались на минное поле. Саперы наши просмотрели. Два танка в батальоне подорвались. К счастью, никто не пострадал, машины тоже — перебило гусеницы. Вызвали саперов, они быстро нашли проходы. Пошли вперед. Всю ночь батальон шел, не вступая в соприкосновение с противником, так его здорово пугнули. В головном дозоре шел взвод Брюхова, вдруг его танки остановились и открыли беглый огонь куда-то в сторону. Обстановка позволяла, и я подъехал к танку Брюхова, вылез, постучал в люк, он высунулся. Спрашиваю:

— Куда мы стреляем?

— Вон там немцы отступают.

— Сколько до них?

— Два километра.

Я посмотрел в бинокль, до отходящих немецких танков километра три-четыре.

— Ты стоишь на горке, тебе кажется, что близко, а на самом деле ты их не достанешь, и вообще у тебя какая задача? Это направление, вот и двигай вперед! Что происходит слева, справа, нас не касается. Ими другие занимаются.

Механик-водитель Брюхова, он сейчас живет здесь, в Екатеринбурге, потом мне рассказывал:

— Мы слышали, как вы Василия воспитывали, сидели в танке, улыбались.

Но потом Василий Павлович воевал здорово. Да и не он один. После взятия Хуши раскрылись души у молодых танкистов, почувствовали они, как бить немца. Уже через несколько дней я назначил Васю Брюхова командиром 2-й роты, вместо одного слабого офицера.

Только к утру у нас подбили головной танк, он не сгорел, но вышел из строя. Самоходка стояла в засаде. Ее мы ликвидировали. В тот же день нарвались на еще один поспешно организованный немецкий заслон. Батарея противотанковых пушек, одна из них была спрятана в стороне, сбоку. Она и подбила наш первый танк. Я вышел к подбитому танку, и Миша, мой наводчик, сбил пушку первым выстрелом. Потом обстреляли батарею, и я подозвал к себе еще один взвод на подмогу. Вместе подавили батарею, которую немцы не успели толком замаскировать, и огнем отогнали самоходное орудие. После этой задержки в авангард встал второй батальон и пошел на Хуши, важный транспортный узел, а мы за ним. Наступил вечер. Едем — деревня. В ней уже полно пехоты нашей, повозки, кобылы. Где они шли, как нас обогнали? Не знаю. Когда вышли к Хуши, перед нами открылась большая падь, шириной километра полтора. На той стороне долины, на высоте стоит сам город, а внизу мы увидели огромное количество автомашин. Машины шли, наверное, рядов в двадцать, не меньше. Фашисты отступали из города, из намечающегося окружения. Машин были сотни, если не тысячи. Мы двумя батальонами их успели перехватить и открыли огонь. Вначале по головным, чтобы никому не дать уйти. Машины горят. В городе тоже бой идет, там оставались очаги сопротивления, а этих мы зажали в долине. Невдалеке, километра три-четыре, был виден аэродром. Немецкие самолеты поднимались с него, бомбили нас и садились обратно на дозаправку на наших глазах. Целый день шел бой за Хуши. К вечеру мы пробились к городу, а к утру полностью очистили его от немцев. Затем, не останавливаясь, вышли к берегу реки Прут, замкнув кольцо окружения. Батальон вышел к сожженному мосту, где занял оборону, поджидая отступающих немцев. Но немцев отступало немного, 6–7 танков мы уничтожили на этом рубеже. Второй батальон получил свою задачу и работал отдельно от нас. На той стороне Прута уже действовал наш наступающий 4-й мехкорпус, под командованием генерал-лейтенанта Владимира Ивановича Жданова, после войны он у нас командовал дивизией в Забайкалье, я его хорошо знал. Впоследствии он стал Героем Советского Союза, Народным Героем Югославии, в его честь даже улицы там называли.

От Жданова к нам прибыл капитан, разведчик, для координации действий.

Дальше были бои, дрались каждый день, сейчас в памяти уже стерлись и названия населенных пунктов, и многие имена. Иногда всплывают какие-то фрагменты.

Однажды в бою заряжающий замешкался, я от прицела оторвался, повернулся к нему, ору: бронебойный, давай быстрее! Поворачиваюсь обратно, что за ерунда?! Под прицелом находится револьверное отверстие, чтоб из пистолета стрелять, смотрю, выше еще одно появилось, открытое, а прицела нет. Огляделся, понял. Пока я к заряжающему нагнулся, в башню болванка попала, отбила напрочь прицел и воткнулась в казенную часть пушки. Если бы я там сидел, полголовы бы снесло. На фронте так — повезет либо нет. В танковой дуэли все решают мгновения. Я остановился возле лесопосадки, чтобы сориентироваться, еще один танк моего батальона прошел на пятьдесят метров вперед, и тоже остановился. Как оказалось, вовремя. В этот момент он был обстрелян с ближайшей высоты немецким танком. Я сам видел, как снаряд ударил в землю буквально в паре метров перед тридцатьчетверкой и красной точкой срикошетил вверх. Наш танкист, к сожалению сейчас не вспомню его имя, развернул башню и первым выстрелом поджег немца. Я выглянул, увидел факел в полутора километрах от нас. Новые Т-34 с 85-миллиметровыми орудиями уравнивали наши шансы с немцами в дуэлях на дальней дистанции. В остальных батальонах пока оставались Т-34–76. Подошел, поблагодарил экипаж: «Молодцы, ребята, горит немец». — «Нормально, комбат». Если бы парень промахнулся или немного промедлил, то все, второй выстрел сделать ему бы не дали, фашист бы его наверняка уничтожил.

После взятия одной деревеньки к нам попали в плен пятеро вражеских солдат. Удивила их внешность, явно азиатский тип лица. По-русски не понимали или делали вид, что не понимали. Проверили документы, оказалось — узбеки, национальная часть. Расстреляли немедленно. Приходилось драться и с власовцами, те воевали отлично, ничего не скажешь. Это русские мужики, и терять им было нечего. Но и мы их не жалели.

Бригада подошла к Бухаресту, уже зная о том, что румыны прекратили сопротивление, король Михай пришел к власти. Правда, сообщили нам об этом с задержкой, и случались недоразумения, наши ребята разоружали румын, попавшихся по дороге. Не знали, что они уже на нашей стороне. Бригаде было приказано остановиться перед Бухарестом. В вечернем городе мирно горели огни, я уже видел трамваи, идущие по городу. На нескольких легковых машинах из румынской столицы в бригаду прибыла целая делегация. Легковушки робко остановились возле передовых танков нашего батальона. Ко мне подошел человек, оказалось, наш, представитель Наркомата внешних сношений, предъявил документы:

— В город входить не нужно, никто вас с пушками не встречает, будете входить послезавтра, парадной колонной.

Эту ночь и следующие сутки мы чистились, мылись, наводили блеск на себя и машины, а затем при полном параде, впереди комбриг на «Виллисе», с развернутым знаменем бригады, колонной прошли через город и остановились на его южной окраине.

Три-четыре дня бригада отдыхала, приводила в порядок технику. Офицеры ездили в город. Там работали кино, кафе, магазины. После боев очень хотелось отдохнуть, вкусить мирной жизни. Заместитель комбрига майор Новиков как-то позвал меня и еще несколько офицеров в Бухарест: поедем, съездим, в бардак зайдем, посмотрим, что оно такое. Ну, у нас же в стране этого не было, всем интересно. Новикову в ту пору было около тридцати, мужик опытный, а я тогда еще, бывало, стеснялся к девушке подойти. Отправились на экскурсию, только посмотреть. Приехали в город, нашли бардачок. В стене окошечко, как в кассе кинотеатра, продают билеты. И стоит очередь румынов. В очереди сплошь мужики от сопливого пацана до седого старика. Рядом ходит патруль. Новиков к ним подошел, поговорил, те отвечают: идите, смотрите, нам не жалко. Мы зашли в вестибюль, там стол, диванчики. На диванчиках девки сидят. И идет конвейер. Заходит мужик с билетом, выбирает женщину, она его ведет в номер, дела делать. Из номера возвращаются, и она опять на диван садится. Одна цыганистая девица неплохо говорила по-русски. Мы ее попросили сводить нас в номер. Номер оказался чистенькой уютной комнатой. Санузел, как положено. Спрашиваем ее: заразиться не боишься? Она говорит: я своих клиентов обязательно осматриваю, а еще у нас врач есть, который нас проверяет.

С нами был солдат, водитель командира бригады, украинец по фамилии Лапа. Здоровенный парень, косая сажень в плечах, под два метра ростом. Мы ему говорим, как бы в шутку: «Лапа, давай мы за тебя заплатим, ты нам потом расскажешь». А он взял, да и согласился.

Потом Лапа к нам вышел, хвастается: она после меня на сегодня работу закончила, домой пошла, дал я ей прикурить! Посмеялись.

Приехали в бригаду, тут же всех вызывает Чунихин. Контрразведка сработала. Рвет и мечет: «Вы, боевые офицеры, с орденами, шляетесь по бардакам, собираете заразу!» — «Да мы только посмотреть, товарищ комбриг». — «Не верю!» Долго ругался, потом за нас принялся Негруль. Я ему говорю: «Товарищ подполковник, как коммунист коммунисту, не было ничего, ходили посмотреть, любопытно же». — «Ладно, — говорит, — я тебе верю». Прекратилось все. Но подначивали нас потом долго. Наши девчонки бригадные, санитарки, телефонистки туда же. Раньше, бывало, поглядывали, мы же парни молодые, видные, а сейчас стали нос воротить. Война войной, а молодость брала свое. И офицеры, и солдаты, когда предоставлялся редкий случай отдыха, не упускали возможности где-то погулять или завести роман. Ходили и в подобные заведения.