Сабуро Сакаи - Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Нас потрясли руины и пожарища, которые мы видели, проезжая различные города. Огромные пространства между станциями и сами города были превращены сброшенными с «B-29» зажигательными бомбами в покрытую слоями пепла выжженную пустыню. Ветер поднимал в воздух клубы копоти и пыли, от которых становилось трудно дышать. Со вздохом облегчения мы покидали очередной город лишь для того, чтобы стать свидетелями столь же безрадостной картины на следующей станции. Наша страна гибла под ударами противника, и мне, как летчику, было ясно, что мы не в силах помешать дальнейшим, еще более страшным разрушениям.

Нас удивило, что такой крупный портовый город, как Йокосука, уцелел. Странно, но американцы пощадили его тогда, когда «B-29» сожгли и сровняли с землей более 140 городов, многие из которых имели куда меньшее стратегическое значение, чем этот важный морской порт. Видимо, то, что в гавани Йокосуки не было крупных боевых кораблей и авианосцев, спасло город от разрушения вражескими бомбами. Я видел лишь снующие из одного конца огромного порта в другой небольшие моторные суда, чьи экипажи проходили специальную подготовку. Они готовились к тому страшному дню, когда враг вторгнется на нашу землю. Им предстояло выполнять ту же миссию, что и самолетам камикадзе. Каждый быстроходный катер был начинен взрывчаткой, и экипаж должен был направить его на боевые суда и транспорты, чтобы уничтожить противника вместе с собой. Снова предстояло платить дорогую цену. Но много ли находящихся на борту американских кораблей человек погибли бы от столкновения с крохотными японскими катерами?

Командование флота предоставило нам небольшой трехкомнатный дом рядом с аэродромом Оппама в северной части Йокосуки. Жилось нам не сладко, но Хацуо делала все возможное, чтобы готовить нечто напоминающее еду из имевшегося скудного запаса продуктов.

Огромные склады Йокосуки были практически пусты, все хранившиеся на них запасы пошли на нужды фронта. Рядовых и офицеров теперь кормили одинаково, пища была низкокалорийной и невкусной. Все крупные торговые центры давно были заколочены досками из-за отсутствия товаров.

Большинство магазинов города были закрыты уже несколько месяцев. Пусть городу и удалось избежать бомбежек, превративших в руины другие города, Йокосука производила впечатление мрачного, безжизненного города. На улицах почти не осталось людей, а те, кого еще можно было встретить, выглядели голодными и изможденными.

А между тем появлялось все большее количество «B-29», сбрасывающих свой смертоносный груз. Налеты, казавшиеся нам самыми разрушительными по своим последствиям, сменялись новыми, куда более страшными. Буквально миллионы зажигательных бомб сыпались с неба, вызывая пожары, равных которым еще не было на земле.

Вся Япония ужаснулась после налета на Токио, произошедшего ночью 10 марта. Наутро на площади более девятнадцати квадратных миль остались одни руины. По сообщениям, в ту ночь погибло 130 000 человек.

Первоначально вся ответственность за перехват тяжелых бомбардировщиков была возложена на армейскую авиацию. Ей не удалось добиться мало-мальски заметных успехов в выполнении этой задачи. После дорого обошедшихся и бесплодных попыток остановить налеты «суперкропестей» армейской авиации пришлось прекратить их и зализывать раны. «B-29» стали полными хозяевами в небе после того, как все самолеты армейской авиации были выведены из участия в активных боевых действиях. Толпы авиатехников приводили в порядок поврежденные истребители и бомбардировщики, готовя их к тому страшному дню, когда начнется вторжение американцев.

Теперь ответственность за защиту воздушных рубежей родины полностью лежала на плечах авиации военно-морских сил. Ежедневно наши истребители поднимались в воздух для нанесения ударов по бомбардировщикам противника, но добиться им удавалось лишь незначительных успехов. Летчики делали все возможное, но этого было явно недостаточно в борьбе с «суперкрепостями». С расположенной неподалеку от Йокосуки авиабазы в Ацуги на перехват поднимались истребители «райден», которые вели яростные схватки с «B-29». За короткое время наши истребители благодаря своим четырем пушкам и молниеносной быстроте развеяли миф о непобедимости вражеских бомбардировщиков, сбив несколько «B-29», и у нас затеплилась надежда.

В ответ противник начал посылать десятки истребителей «мустанг» для сопровождения бомбардировщиков во время дневных налетов. Скоростные истребители противника нещадно терзали наши самолеты, уничтожая их. Удачно действовавший против «B-29» «райден» оказался бессилен против превосходящего его в скорости маневренного «мустанга». Почти ежедневно наши новые истребители с оторванными плоскостями и объятые пламенем падали с неба.

Лишь одному летчику удавалось оставаться невредимым в этой ужасной резне. Лейтенант Тэймэй Акамацу разительно отличался от всех остальных пилотов. Из всех летчиков морской авиации, которых я знал, лишь он один мог позволить себе пренебрегать строгими положениями уставов. Это был типичный рубаха-парень, очень крепкий, шумный и всегда всем довольный. Акамацу поступил на службу во флот на десять лет раньше меня, но так и не добился быстрого продвижения по службе, о котором так мечтали все его коллеги. Несколько раз его даже понижали в звании, и ему неоднократно грозило увольнение со службы. Он был неисправим, но в воздухе – настоящий гений, и командованию не хотелось терять столь блестящего пилота.

Он просто шокировал начальство своим поведением. Вместо посещения инструктажа и ожидания вместе с остальными команды на взлет, он пользовался собственной системой оповещения о тревоге, которая частенько заставала его в публичном доме для офицеров! Он мчался на аэродром в стареньком автомобиле, управляя одной рукой и попивая из бутылки, которую держал в другой руке. Под оглушительный рев сирен он, выскочив из машины, бежал к своему истребителю, уже прогретому механиками. Едва успев закрыть кабину, он взмывал в воздух. В небе он буйствовал точно так же, как на земле, оставаясь единственным летчиком, которому удавалось успешно сражаться с истребителями «мустанг» и «хеллкэт» и одерживать над ними победы. Акамацу сбил не менее десятка этих великолепных машин на своем истребителе «райден», хотя многие летчики считали, что подобное просто невозможно. Акамацу повезло, что по меньшей мере восемь его побед были подтверждены его товарищами.

По сей день никто не знает, сколько самолетов противника Акамацу сбил в боях. Он сражался более шести лет, начав оттачивать свое мастерство в Китае, где записал на свой счет несколько сбитых истребителей. Затем он продолжал сражаться почти во всех частях Тихого океана, где шли боевые действия, частенько возвращаясь в изрешеченном пулями самолете, но никогда не теряя своего хорошего настроения.

Акамацу и сам не знал точного числа одержанных им побед. Выпив, он колотил кулаком по столу и ревел, что сбил не менее трехсот пятидесяти самолетов союзников. Трезвым он никогда не хвастал. Воевавшие вместе с ним летчики, которым удалось пережить войну, считали, что он одержал в воздушных боях около пятидесяти побед.

Мне частенько доводилось видеть, как Акамацу приземлялся на аэродроме в Оппаме, не имея возможности добраться до Ацуги из-за отсутствия топлива после яростных воздушных схваток. Всем находившимся на летном поле доставляло удовольствие смотреть, как он вылезает из кабины, потирает большим пальцем нос, осматривая пробоины, и всегда улыбается. Он обычно окликал меня, подняв вверх несколько пальцев, означавших количество сбитых им в этот день самолетов.

Неоднократно Акамацу вылетал в составе групп, где было от пяти до восьми истребителей, и лишь ему одному удавалось выжить в бою. Его любимой добычей были «мустанги», но он с уважением отзывался об американских летчиках. Он на все лады проклинал начальство, посылавшее необстрелянных пилотов на «райденах», те едва могли летать на них, а уж о том, чтобы сражаться, не могло быть и речи.

Акамацу пережил войну. В настоящее время он является владельцем небольшого ресторана в Кочи, своем родном городе на острове Сикоку.

Авиабаза в Оппаме являлась главным образом испытательным полигоном, где летчики совершали тренировочные полеты на новых истребителях. В течение долгого времени я был лишен возможности участвовать в сражениях, поскольку командир базы считал накопленный мной опыт крайне ценным для испытания новых самолетов. Но я понимал, что мое участие в боях – это всего лишь вопрос времени. Каждого, кто умел летать, непременно должны были бросить против вражеского флота, когда начнется вторжение.

В июне я получил приказ о переводе в Нагою, где мне предстояло испытывать новый истребитель, получивший название «реппу». Поговаривали, что «реппу» является лучшим из когда-либо поднимавшихся в воздух самолетов. У меня чесались руки проверить, действительно ли так хороша эта машина. Такой истребитель оказался бы просто незаменим сейчас.