Евгений Кукаркин - 37-й пост

— Не слишком…

— Нет. Ты не представляешь, старлей, сколько мы натерпелись от таких мальчиков с автоматами. Один такой проволокой руки и ноги пленным скручивал.

— Свяжитесь с нашим разведчиком. Цел ли он? А потом посмотрим, что с танком.

Танк накрылся. Два человека копошатся у гусеницы, раскладывая тела людей.

— Костров…

Грязный от копоти офицер выпрямился передо мной.

— Товарищ старший лейтенант, один убит, один ранен. Машина повреждена.

— Как ты?

— Только ушибся.

— Сейчас врачиха придет сюда.

— Понимаешь, — он чуть не плачет, — главным делом я его видел… Ведь смог среагировать… развернуть башню…, но… как паралич… Он первый, прямо в упор из-за камня…

— Брось себя винить. Ты шел первым, а первым всегда достается.

— А как у вас?

— Похоже один убит тоже, а вот сколько раненых еще не знаю.

— Я думал у вас хуже. Весь огонь БТР принял на себя.

— Задний танк спас…

— Разведчик цел?

— Цел.

— Я понял.

К нам подбежала Ковалева и тут же опустилась на колени перед лежащими.

Колонна подтягивается к нам. Подбегает Хворостов.

— Костров, жив дружище…

— Жив…

— Хворостов, как у вас дела? — спрашиваю я.

— Пока двое раненых. Это не считая потерь с вашей машины. И еще попался в плен раненый дух.

Ковалева поднимает голову.

— У нас одного зацепило, один убитый, остальные с ушибами.

— Итого двое убитых, четверо раненых и разбит танк. Многовато, а нам еще ехать и ехать… Хворостов давай сюда духа и переводчика. С ним то все в порядке?

— Я сейчас.

Хворостов побежал вдоль колонны.

Мне приводят маджохеда согнувшегося от боли. Пуля попала ему в живот и он все время сгибается и подвывает. Прибежал без шапки мальчик переводчик.

— Спроси его, — киваю на пленного. — Какой полевой командир командовал здесь?

Мальчик быстро заговорил и дух чуть выпрямился.

— Он все равно умрет и просит русского командира оставить его умирать здесь у дороги.

— Оставлю, но только после того как он ответит на несколько вопросов.

— Он говорит, что полевые командиры на этой дороге не хотят вступать в бой с русскими, что это добровольцы, которые под руководством родственника Максуда, Исмаила хотели задержать вас до прибытия главных частей, которые двигаются за русскими.

— Дух, тоже доброволец?

— Доброволец.

— А где сейчас Исмаил?

— Ушел в горы.

— Значит за нами идет Максуд?

— Да.

— Положите его здесь у дороги. Все равно умрет.

— Если он не врет, — замечает Хворостов, — то главная опасность сзади, а не спереди.

— Она везде. Плохо быть последним.

Теперь мы едем почти первыми, впереди лишь маячит разведчик, оторвавшись от колонны метров на сто. На броне нет раненого, который стеснялся Ковалевой, он убит и теперь лежит в одном из грузовиков. Прижавшись к башне, сидит Джафаров, его левая рука в шине. При прыжке с БТР он упал на камни и сломал руку. У Коцюбинского вся щека рассажена об камни, докторша замазала все йодом и теперь подсохшая кровь, создала из лица маску урода. Как я не гнал Ковалеву на другие машины, она все равно едет с нами, также поджав колени и прижавшись к другой стороне башни. Здесь же сидит и бывший пленник лейтенант Петров. Этот держится на стреме, крепко держа в руках автомат. Из бывшего состава нет также другого легко раненого, я его отправил на другие машины.

— Сержант, а чего вы не захотели на другой транспорт, подает голос Петров.

— Здесь роднее.

— Но зато теперь в два раза опаснее.

— С Коцюбинским сразу страх пропадет. Если бы не его консервная банка, быть нам всем в одеялах.

— Как что, так Коцюбинский, — ворчит молодой.

Мы проезжаем какой то перевал и тут разведчик впереди нас останавливается.

— Первый, — слышится с него, — впереди провал…

Наш БТР подъезжает к нему. Перед нами возникла удивительная панорама. Дорога километра три была прямолинейна, как натянутая нитка она медленно спускалась вниз и также медленно поднималась к противоположному склону гор.

Все на броне насторожены и готовы скатится с машины.

— Второй, третий подтянитесь все ко мне, — прошу я по связи всю колонну.

У бронетранспортера собираются все офицеры.

— Ну и видок, — говорит Хворостов, — если там стоит хотя бы одно орудие всей колонне конец.

— Я тоже так думаю. Когда то здесь духи уничтожили целый мехполк. Петров, иди к разведчику, веди БТР на ту сторону. Проскочи потом еще на километр в глубь и если все чисто, вернись на тот гребень и сразу вызывай нас. Лейтенант, — киваю Хворостову, — ставь танк и орудие здесь. Если БТР обстреляют, фитили по высоте.

Офицеры разошлись.

— А вы чего здесь? — обращаюсь я к сидящим на броне. — Марш от сюда.

Я протянул руку Ковалевой, но она соскочила сама. Все убрались с брони. Лейтенант перехватил автомат и побежал к разведчику, там, взобравшись на броню, присел за башней.

— Приготовились, Петров пошел.

Мы наблюдаем за движущейся машиной.

Петров проехал по всей дороге до самого подъема, пропал за горбом вершины и вскоре возвратился обратно. Он подал сигнал, что все в порядке и колонна тронулась по этой странному пути.

Как только мы перебрались через каньон, я приказал всем остановиться и опять собрал офицеров.

— Товарищи офицеры, если тот маджохед был прав, то за нами идет Максуд и он захочет любым путем нас достать. Хорошо бы ему преподнести урок.

— А если дух не прав? — засомневался Костров.

— Прав он или не прав, но то что Максуд на хвосте я не сомневаюсь. В силу своего личного отношения ко мне, он не захочет дать нам возможность уйти на родину.

— Старлей, я так тоже думаю, — говорит Петров. — Если и встречать Максуда то только здесь.

— Раз так, маскируйте танк, выдвигайте между камней орудие. А бронетранспортеры подготовьте к неожиданному маневру. Всю пехоту на возвышенности и не высовываться. Джафаров. Сержант Джафаров.

Он стоит рядом. Ему уже привязали руку к груди.

— Воевать то можешь?

— Могу.

— Бери Коцюбинского, еще пару полу инвалидов и иди туда за хребет. Чтобы на нас с тыла не напали, охраняй дорогу.

— Пошли, Корявый, — обращается сержант к Коцюбинскому.

— Пошли, Однолапый…

Они показались к вечеру. Без разведки, колонна бронетранспортеров и несколько грузовых машин двигались по дороге. Вскоре больше сорока машин вошли в каньон и первые стали подниматься по откосу к нам.

— Хворостов, давай.

Заревел двигатель танка он вышел на горб дороги и начал стрелять вниз. Забухало орудие. Колонна Максура сразу затормозила и гранатометчики Петрова выпустили первые ракеты. Наши БТРы выкатились на крошечные пятачки возвышенности и своими пушечками молотили грузовики Максуда. Неожиданно танк прекратил стрельбу.

— Хворостов, в чем дело?

— Снаряды кончились.

— Как кончились?

— Так. Их всего было шестнадцать.

Через минут пять и орудие прекратило стрельбу. Там тоже доложили, что боеприпасов нет.

— Черт подери, отбой. Где там Петров?

Мы дождались лейтенанта Петрова с солдатами и, посадив всех на машины, тронулись в путь. У башни сидит по прежнему Ковалева.

— А где сержант? — спрашивает она.

— Сейчас посадим.

Мы проехали метров триста и увидели Джафарова и его солдат, они стояли вдоль дороги и махали руками.

Весь состав опять на броне. Джафаров посмеивается над Коцюбинским.

— Ты у нас как талисман…

— Это почему же?

— Ты и раньше был не подарок, поэтому духи при виде твоей рожи всегда палили от страха не туда куда надо, а сейчас будут просто разбегаться…

— Иди ты в…

— Ну нельзя же так, Коцюба, здесь же женщины.

Коцюбинский сплевывает и со злостью отворачивается.

— Ребята, присматривайте за дорогой, — просит лейтенант Петров, — не отвлекайтесь, мы еще прошли не все испытания.

Наступила тишина. Через минут десять Петров обращается ко мне.

— Как ты думаешь, что сейчас делает Максуд?

— Если жив, то по радио ведет переговоры с полевыми командирами, что впереди нас.

— Думаешь нас все же поджидают?

— Я здесь воюю давно и думаю, что сейчас надо ждать не прямого нападения, а мелких пакостей. Разгром колонны Максуда уже известен по всей округе, поэтому в лоб не полезут…

— Значит, жди мин и камнепадов…

— Еще забыл про снайперов…

Ковалева поежилась, теперь мы до рези в глазах смотрим на дорогу и горы.

Через два часа попадается село, на его окраине, трое вооруженных бородачей, стоят рядом с нашим разведчиком на дороге и машут руками. Бронетранспортер с чиханием останавливается рядом с ними.

— Бекет, среди вас есть Бекет? — коряво спрашивает один из афганцев.