Януш Пшимановский - Четыре танкиста и собака

Они побежали молча. Шоссе мелькало между деревьями все ближе, но и немцы были уже недалеко. В серых сумерках они выбежали из-за деревьев и остановились пораженные: «Рыжего» на старом месте не было.

— Куда они делись?

Первым «Рыжего» увидел, а скорее учуял Шарик и поворотом головы указал направление.

— Точно, — догадался Янек. — Отремонтировали и выехали на высотку, чтобы обстрел был лучше.

Они бегом бросились к стоянке «Рыжего», но очень скоро поняли, что не успеют.

— Пропустят, черти-сони. Не поймут сразу, что это «пантеры»... — встревожился Густлик.

— Стой. Я их сейчас разбужу! — крикнул Янек на ходу и, перескочив через бруствер, улегся на землю, направив автомат в направлении высоты.

— Шумят, а никого не видно, — промолвил Григорий, выглянув из башни, и, опустившись снова вниз, побил червонную даму, лежащую на замке орудия, тузом.

Одновременно с хлопком карты по броне танка защелкали пули.

— Немцы? — Вихура погасил лампочку и потянулся рукой, чтобы собрать колоду.

Тук, тук, тук — ударили по танку еще три пули.

— Не французы же, — буркнул Саакашвили. — Экипаж, к бою!

Он захлопнул люк башни, прильнул к прицелу и увидел, что из придорожного рва вытянулась цепочка трассирующих пуль в направлении леса, откуда ожидался противник. Саакашвили тотчас понял, что кто-то указывает ему цель.

— Осколочным... Нет, подожди! Бронебойным, заряжай! — Он увидел тени танков и скорее догадался, чем опознал, что это немецкие.

Янек и Густлик смотрели на них из придорожного рва, пряча голову в траве: немецкие автоматчики вслепую обстреливали шоссе, и пули летели низко над асфальтом. Первая машина вышла из лесу, задрав нос и орудие на подходе к шоссе.

— Давай! — не выдержал Кос. — Давай, черт!

И в то же мгновение сверкнуло орудие «Рыжего», раскаленная болванка врезалась в борт «пантеры», сорвала фартук и разнесла гусеницу около ведущего колеса.

— Здорово! Правее! — закричал Кос, будто его могли услышать.

Второй снаряд угодил почти в то же самое место. Но из лесу уже выехали остальные танки и, прячась за последними деревьями, одновременно открыли огонь.

Подбитая «пантера» сначала густо дымила и вдруг вспыхнула. Используя это дымовое прикрытие, два других танка, выстрелив еще раз и ведя пулеметный огонь, двинулись к шоссе.

— Давай, Гжесь, чего ждешь? —. В голосе Коса звучало искреннее отчаяние.

«Рыжий» молчал. Немцы скрылись в дыму. Янек и Густлик побежали.

— Голову ниже! — кричал Густлик Янеку. Над их головой еще свистели пули, но огонь был уже слабее.

Наконец они достигли цели. Кос забарабанил прикладом по лобовой броне. Открылся люк механика. В нем показалось измазанное кровью лицо Саакашвили: одна щека была разрезана.

— Освободи место! — крикнул Кос, протискиваясь внутрь танка. — Что, храбрости не хватило?

В танк проскочил Шарик, задел о что-то лапой. Янек, желая отодвинуть препятствие, нащупал саблю грузина.

— Игрушки возишь, а более двух раз выстрелить не можешь.

— Не кричи, командир. Подбили нас. Даже тебе не выстрелить.

Кос моментально проскочил в башню — ствол скошен, замок орудия почти касался брони.

Несколько секунд длилось замешательство. Казалось, что сержант вот-вот расплачется; но нет, видно, минуло то время — теперь он был командиром.

— Включить шлемофоны, — приказал он. — Пулеметы ведь в порядке. — Нажал на спуск, сделав два выстрела. — Вихура, садись за передний.

Застегнув ларингофон под шеей, он переключил внутренний телефон и подал команду:

— Запустить двигатель, вперед!

«Рыжий» набрал скорость. С закрытыми люками он проскочил около горящей «пантеры», перебрался через ров на шоссе, въехал на пригорок.

— Нажми, Григорий, — мягко сказал Кос и взглянул на фотографию бывшего командира, на его Крест Храбрых и Виртути Милитари, прикрепленные к стенке башни. — Только бы успеть, только бы опередить...

Ночь несет страх перед неизвестностью, которая может подкрасться в темноте, а день возвращает смелость. Предметы вновь становятся твоими старыми знакомыми, приобретают цвет, форму.

С рассветом Маруся и Лидка перестали опасаться нападения. Огонек думала только о том, успеет ли вовремя подъехать «Рыжий», чтобы она еще смогла повидаться с

Янеком. Они присели на скамейке перед домом, обнялись и запели в два голоса известную песенку радистки.

— Тсс... — вдруг прервала песню Огонек и прислушалась.

Вдалеке можно было различить цокот копыт коня, скачущего галопом по шоссе.

— Все, операция окончена! — радостно захлопала в ладоши Лидка. — Сейчас и «Рыжий» здесь будет.

— Хорошо, а то у меня уже мало времени осталось.

Звук конских копыт быстро приближался. Всадник уже проскочил ворота, остановил коня, спрыгнул на землю и крикнул, бросив повод часовому:

— Лезь в окоп!

Он пересек двор и исчез в ходе сообщения, ведущем к огневой позиции артиллеристов.

— Орудие к бою! — услышали девушки команду, отданную запыхавшимся голосом.

— Подожди, я схожу к рации, — забеспокоилась Лидка.

Маруся осталась одна, продолжая тихо напевать. Но вот со стороны шоссе послышались характерные звуки — рокот моторов, скрежет гусениц.

Девушка насторожилась, поежилась, как будто от утреннего холода, и, сделав шаг к открытому окну, предупредила:

— Лидка, немецкий танк идет.

В той стороне, откуда приближались звуки, взвилась в небо и быстро погасла ракета. - Послышались очереди из «Дегтярева», ему ответили более медленные немецкие пулеметы.

В окне появилась бледная радистка.

— Давай спустимся в подвал.

Огонек, не произнося ни слова, прямо через окно вскочила в комнату. Вдвоем они подняли деревянную крышку, под которой крутая лестница вела вниз.

— Вы тоже, — обратилась Лидка к ротмистру, а когда тот, опять потирая руку об руку, не сдвинулся с места, добавила: — Быстрей, генерал приказал.

Она пропустила его вперед, а сама сошла последней, опустив за собой крышку. Все трое встали у небольшого оконца без рамы, обложенного снаружи мешками с песком и похожего на амбразуру.

Некоторое время их окружала неподвижная и холодная тишина погреба, а снаружи слышался рев приближающихся танков. Наконец в узком прямоугольнике окна показались две «пантеры».

— Невозможно, чтобы это были немецкие, — зашептала Лидка.

— Надо сообщить артиллеристам, а то эти их раздавят.

— Не думай об этом! — Маруся придержала ее за плечо. — На войне все возможно.

Танки, не доезжая до строений, свернули в сторону моря. В тот момент, когда ближайший сделал четверть разворота, из окопа гулко ударила пушка, а затем раз за разом, с интервалом в две секунды, повела огонь.

Ей ответили обе «пантеры», но снаряды попали не туда: один снес угол конюшни, другой взорвался перед домом. С потолка посыпалась глина, чер^з окошко подвала ворвалась струя песка и мелких камней. Девушки присели, прикрыв лица, и ждали, выдержит ли перекрытие.

Ротмистр остался стоять, лишь слегка подавшись в сторону от окна. Как только рассеялся дым, он снова выглянул в окошко и стал наблюдать за эвакуацией замершего на месте танка. Солдаты тащили по песку контейнер. Второй танк, обстреливая пулеметным огнем постройки, еще раз ударил по воротам осколочным.

— Еще раз! Еще раз! — Немцы подняли контейнер на танк за башню.

Девушки опять стояли рядом с офицером.

— Они не знают о нас, — сказала Лидка.

«Пантера» медленно начала отъезжать и скрылась за дюнами.

— Пойду, — заявил молчавший все это время ротмистр.

— Куда?

Офицер, не ответив, приподнял крышку подвала. Девушки, обменявшись взглядами, двинулись за ним. Прошли через комнату, выбрались на улицу, а затем все трое проскочили в ход сообщения.

Автоматчики, прикрывавшие отход десанта, вели огонь во все стороны. Случайная очередь просвистела над бруствером. Ротмистр прибавил шаг, потом побежал так быстро, как только можно было в узком окопе. За ним трудно было угнаться.

— С ума он сошел, что ли? — спросила Лидка.

— Нет, — возразила Маруся.

Они остановились у входа в орудийный окоп, в котором неподвижно лежали разбросанные взрывом артиллеристы.

Офицер выглянул из-за бруствера, увидел в море транспортную баржу, несколько дальше — силуэты двух кораблей прикрытия, а ближе — направляющуюся к берегу моторную лодку. «Пантера» осторожно спускалась с песчаного пригорка. Осмотревшись, он с удивлением увидел, что девушки не только прибежали вместе с ним, но, орудуя небольшим ломом, уже открыли два снарядных ящика.

— Сумеете? — спросил он. — Надо отвинтить головку взрывателя...

— Обычное дело, — ответила Лидка.

— Все нормально, — заверила Маруся.

— Ну тогда... — Ротмистр припал к прицелу, направил ствол влево и вниз, а потом, повернув голову, приказал: — Будьте любезны зарядить.