Снег в августе - Пит Хэмилл

Copyright © 1997 by Deidre Enterprises, Inc.

© ООО «Феникс», оформление, 2023

* * *

Эта книга – вымысел. Имена, персонажи, места и инциденты являются плодом воображения автора либо используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными событиями, местами либо людьми, как живыми, так и умершими, является случайным.

Однажды холодным и лучезарным субботним утром в пригородном поселке на южных склонах Бруклина, где сплошь дома, фабрики и трамваи, в полной темноте проснулся мальчик по имени Майкл Делвин.

Ему было одиннадцать лет и три месяца, и до конца 1946 года оставалось меньше недели, а поскольку он спал в своей комнате столько, сколько себя помнил, темнота не была для него чем-то таинственным или пугающим. Ему не нужно было видеть красный деревянный стул, стоявший перед подоконником: он точно знал, что стул находится именно там. Он знал, что его зимняя одежда висит на крюке, приделанном к двери, а все три хорошие рубашки и чистое исподнее аккуратно сложены в двух выдвижных ящиках низкого зеленого комода. Он был уверен, что книжка комиксов о Капитане Марвеле, которую он читал, пока не заснул, лежит на полу у узенькой кровати. И он знал, что как только он включит свет, то поднимет книжку и положит ее в общую стопку на верхней полке металлического шкафа у двери, где лежали все остальные комиксы о Капитане Марвеле. Затем он резким движением поднимется, задержав дыхание, чтобы не продрогнуть в ночном белье, схватит одежду и направится туда, где тепло, – на кухню. Именно так он и поступал в каждое темное зимнее утро своей жизни.

Но это утро оказалось иным.

Свет – вот в чем все дело.

В его комнате, что на верхнем этаже многоквартирного дома № 378 по Эллисон-авеню, было одновременно и темно, и светло: в синих тенях посверкивали мельчайшие серебряные блестки. Лежа в кровати, Майкл видел бледное сияние по ту сторону окна за темной шторой и резкие полосы света по бокам от нее. Он лежал под несколькими одеялами, и глаза его наполняла эта яркая темнота. Это божественный свет, подумал он. Свет Фатимы. Или такой, как в раю. Или во всяких магических местах, про которые читал в книжках. И вдруг ему пришло в голову: это что-то вроде света в Пещере семи смертельных врагов человека. Это тайное место из комикса, куда человек без лица в черной одежде взял с собой Билли Бэтсона, чтобы встретиться там с египетским волшебником по имени Шазам. Точно: мальчик-газетчик, должно быть, увидел там примерно такой же свет. Там, внизу, за тоннелем подземки, в длинной каменной пещере, где белобородый волшебник сообщил ему магическое слово, которое вызывало молнию. Ту самую молнию, что превращала мальчика в Капитана Марвела – самого сильного человека в мире.

Майкл знал, что магическое слово было в то же время именем волшебника – Шазам! А в книжке он прочел, что составлено оно из первых букв имен Соломона, Геркулеса, Атласа, Зевса, Ахиллеса и Меркурия. Это античные боги и герои. Ну, кроме Соломона, царя-мудреца библейских времен. Каждый из них символизировал что-то свое: силу, выносливость, власть, храбрость или скорость. Но это не просто имена из книжки с комиксами: Майкл нашел их и в энциклопедии. Капитан Марвел позаимствовал свои способности у каждого. Той ночью в таинственной пещере волшебник по имени Шазам сказал Билли Бэтсону, что именно его выбрали на роль борца с силами зла, поскольку он был чист сердцем. И какими бы злобными ни были его враги, каким бы страшным ни было их оружие, способ побороть их был: надо только выкрикнуть единственное магическое слово: «Шазам!»

Увы, сколько бы ни старался Майкл вместе со своими друзьями, но в его округе магическое слово не срабатывало, и они уже три года кряду спорили о том, почему так происходит. Возможно, все дело в том, что слово должен был сообщить лично волшебник-египтянин. А может быть, они не были достаточно чисты. Или, как сказал его друг Сонни Монтемарано, Капитан Марвел – всего лишь персонаж какого-то сраного комикса. Но Майкл продолжал настаивать на том, что все это может происходить и в действительности. Кто знает… Может быть, все, что им нужно, – это твердо верить в то, что такое бывает.

В реальность Майкла вернул звук ветра. Вначале это было завывание на низких нотах. Затем высокий визг. Несколько тромбонов, а затем саксофон-сопрано. Оркестр Томми Дорси, потом Сидни Беше. Он знал эти имена и музыку из радиопрограмм. Майклу показалось, что звук исходит от света. Сердце забилось сильнее, и он сел, не понимая, который час, и перепугавшись, что проспал, и спустил ноги на пол. Под ногами оказалась книжка комиксов о Капитане Марвеле.

«Так не хочется идти, – подумал он. Порою роль алтарного служки в храме казалась ему невыносимым бременем. – Я мог бы просто валяться в кровати и слушать завывания ветра. Вместо того чтобы переться в собор Святого Сердца – нести всякую белиберду на языке, на котором никто даже не разговаривает. Вот бы мне сейчас упасть в теплую постель, натянуть на себя одеяла и дрыхнуть».

Но он не нырнул снова в тепло. Он представил себе разочарованное лицо своей матери и сердитый взгляд отца Хини. Хуже того – он почувствовал тревогу за то, что едва не впал в грех лености. Даже Шазам предостерегал от лени, относя ее к числу семи смертельных врагов человека, а ведь он даже не был католиком. Даже само это слово звучало отвратительно, и он вспомнил картинку из энциклопедии с изображением животного ленивца. Пухлый, косматый, гадкий. Он представил себе, как такое животное размером с Кинг-Конга вразвалочку шлепает по городу, источая вонь, лень и звериное дерьмо. Грязный, поганый гигантский ленивец, в него стреляют из пулеметов тридцать восьмого калибра, но пули бесследно исчезают в волосатой массе его тела, и он разевает слюнявую пасть. Господи Иисусе!

Поэтому Майкл даже не стал поднимать черную штору. Он схватил свои брюки, подумав: наверное, антоним к слову «леность» – «самопожертвование». Или «движение». Или слово, которое означает «подними свою задницу, встань и иди». В то время, когда святые отцы, братия и монахини не вдалбливали им в головы синонимы-антонимы или таблицу умножения на одиннадцать, они постоянно талдычили о самопожертвовании. Именно поэтому он, застегивая ширинку в темноте, отказал себе в удовольствии отодвинуть штору или хотя бы подвернуть ее, чтобы открылся источник этого лучистого света. Это может и подождать. Он отгонит от себя видение. Он лучше пожертвует своим комфортом, как этого требуют его учителя, ради тех душ, что страдают в чистилище. Будь хорошим. Будь чистым. Потерпи боль и тем самым искупи грехи тех, кто сгорает в адском пламени. В его голове зазвучали холодные приказы наставников по катехизису – так явственно, будто бы он слышал Шазама.

Без рубашки и босиком он поспешил через темную гостиную мимо двери маминой спальни на кухню, выходившую окном на нью-йоркскую гавань. За ночь уголь в печи прогорел и погас, и ступням было холодно на линолеуме. Но его это нисколько не тревожило. Вот сейчас-то он не сможет себе в этом отказать. Он поднял кухонную штору, и сердце мальчика екнуло.

Вот откуда шел свет.

Снег.

Он все еще падал на крыши и во дворы Бруклина.

Снег был таким глубоким, плотным и всепокрывающим, что весь