Зара - Елена Воздвиженская

© Елена Воздвиженская, 2022

© Елена Вакуленко, 2022

ISBN 978-5-0055-6699-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По пыльной деревенской улице, подхватив свои юбки и пустую корзину, неслась сломя голову, местная сплетница и ненавистница всех людей, Степанида. Лицо её выражало одновременно и ужас, и предвкушение радости от того, какой эффект должна будет произвести на односельчан её новость. Она размахивала руками, подгоняя сама себя, ибо терпение её уже было на исходе. Бабы, собравшиеся на своём излюбленном для разговоров месте – у колодца, удивлённо и непонимающе глядели на приближающуюся к ним полную, краснолицую женщину.

Степаниду в деревне не любили, была она себе на уме и на язык очень уж погана. Лишь только начиналось лето, пропадала она целыми днями в лесу, собирала грибы, цветы да ягоды, а после бегала продавать их на станцию, что располагалась неподалёку от деревни. И все знали, если Степанида сходила в лес, то после неё можно было уже не идти, делать там было нечего, ведь она всё вырывала с корнем. За то и не любили её, мало того, что вредной бабой была она, так ещё и разрушительницей всего живого.

Тем временем Степанида подбежала к колодцу, выхватила у одной из женщин ведро, умылась свежей колодезной водицей, напилась, и с придыханием вымолвила:

– Ведьма вернулась!

Женщины ахнули, одни замолчали, другие принялись креститься, все с ужасом смотрели на Степаниду. Они понимали, что если вернулась ведьма, то значит быть мести. Наконец, бабы подхватили свои вёдра, кто полные, кто пустые, и ринулись на окраину деревни, где почти у самого леса стояла изба той самой ведьмы, что погибла десять лет назад. И погибла она по вине односельчан.

Подбежав к дому, бабы всей толпой ввалились во двор. Ограда, окружающая избу и двор, уже покосилась, и местами упала, всё кругом заросло лопухами, да крапивой с лебедой в человеческий рост. Пчёлы жужжали лениво над сиреневым клевером, пахло тёплым, нагретым солнцем, деревом и травами. Крыша дома немного просела, но сам он был ещё добротный, и стоял довольно крепко. Женщины молча встали напротив крыльца, не решаясь войти в избу, замерли.

Почти тут же послышался скрип отворяемой двери, и на потемневшее от дождей и снегов крылечко с деревянными столбцами и резными перилами, вышла молодая женщина. Она была очень красива. Чёрные, как вороново крыло волосы её, спадали кольцами на плечи и грудь, зелёные пронзительные глаза, огромные и неземные, смотрели прямо и смело, и взгляд их, казалось, проникал прямо в душу, изгиб губ был строг и изящен, нос с небольшой горбинкой ничуть не портил лица, а напротив придавал ему величавость, стройная и высокая, шагнула она навстречу толпившимся женщинам. Вслед за нею на крыльцо выбежала девчушка, лет двух-трёх, как две капли воды похожая на женщину, а за нею вышел неторопливо огромный чёрный пёс и, встав возле хозяек, раскатисто и глухо зарычал.

Бабы невольно вскрикнули и попятились назад. Вся троица, что стояла перед ними на крыльце, была похожа друг на друга – чёрные, как смоль, волосы у женщины и девочки, и такого же цвета шерсть у собаки, зелёные глаза, сверкающие как блики солнца на речной глади в жаркий полдень. Женщина взглянула на них с удивлением, прищурив глаза, девочка – с любопытством, засунув маленький пальчик в рот, и склонив набок головку, собака же оскалила зубы.

Кто что в эти минуты подумал из собравшихся баб, можно было прочитать по их лицам – вся гамма чувств, от радости до страха, играла сейчас в их глазах. Степанида же, спрятавшись за спины женщин, выглядывала одним глазом на троицу, и была объята ужасом.

Вдруг девчушка спустилась вприпрыжку с крыльца и направилась к женщинам, что сгрудились у калитки. Те закрестились, кто-то выставил вперёд себя вёдра, иные отпрянули назад, девочка же, дойдя до толпы, остановилась и, всё так же держа пальчик во рту, принялась с любопытством разглядывать женщин.

И тут, растолкав остальных, вышла вперёд Мария, самая добродушная женщина в деревне, добрее её и найти-то, пожалуй, было сложно. Она лечила животных, подбирала всех собак и кошек, выхаживала их, людям помогала, каждому, чем могла, кому огород вскопать, кому за дитём приглядеть, кому картошку прибрать. Все Марию звали на подмогу, а она никому не отказывала. Вот только судьба у Марии непростая была.

Родители её погибли, когда она совсем малюткой была, и воспитывала её старенькая бабушка. Выросла Мария, вышла замуж, жить бы да радоваться, да только и тут её горе поджидало – муж её, Василий, не успел прожить с молодой женой и года, как война началась и забрали его на фронт. Родила Мария сына через три месяца, как Василий ушёл воевать, отраду свою единственную и кровиночку берегла пуще зеницы ока. И вырос сыночек Серёженька матери на радость – такой же отзывчивый да приветливый, к людям ласковый, на помощь ближним скорый, такой же светленький да голубоглазый, как и мать. Муж же Марии так и не вернулся с фронта, пропал без вести. А теперь вот уже три месяца, как не было от Сергея из армии никаких вестей, извелось сердце её материнское, не находила она места, и плакала ночами в подушку от тревоги за сыночка родимого.

– Миленькая ты моя, – обратилась Мария к девчушке, – Ты голодная, небось? Держи-ка пирожок, ягодка моя.

С этими словами Мария откинула край белой косынки, покрывающей плетёную корзину, которую женщина держала в руках, и извлекла из неё румяный, горяченький ещё пирожок, от которого исходил такой ароматный густой дух, что стоящие рядом бабы сглотнули слюну и почувствовали, как в животах у них заурчало. Мария как раз собиралась отнести свою выпечку старенькой бабке Пелагее, что жила одиноко на другом краю деревни, а тут вдруг у колодца остановилась с бабами поболтать, да и пошла с ними к дому ведьмы, когда прибежала Степанида с новостью.

Девочка протянула ручку к пирожку и в тот же миг собака, сорвавшись с крыльца, подскочила к ним и, зарычав, встала между девочкой и Марией. От страха Мария отскочила назад, уронив пирожок на траву, и спрятала руки за спину. Собака же обнюхала пирожок, взяла его осторожно в зубы и, повернувшись к малышке, протянула его той. Та рассмеялась, и, взяв поджаристый и вкусный пирожок у собаки, принялась с аппетитом его жевать.

– Ну, вот и хорошо, – улыбнулась Мария, – Вот и ладненько.

Остальные бабы молча наблюдали за происходящим. Мария же достала из корзины второй пирожок, и, положив его на траву, сказала:

– А это для собачки, вот уж верный друг, надо такого непременно угостить!

Собака понюхала пирожок и одним махом, не жуя, проглотила его.

И в эту минуту с крыльца вдруг раздался голос молодой красивой женщины, что обращён был к Марии:

– Ты не переживай, с сыном всё хорошо будет, сегодня письмо получишь. Он на учениях был, вот и не мог писать тебе. И, вообще, скоро он домой вернётся. И с сегодняшнего дня жизнь твоя поменяется. Не будет больше никаких напастей ни у тебя, ни у твоих потомков. Всё будет у тебя хорошо.

Бабы вздрогнули, и снова начали креститься, а Мария заплакала, прижав к губам кончик платка.

– Спасибо тебе большое, доченька, – поклонилась она женщине в ноги, и, продолжая плакать, погладила девочку по голове. Собака на этот раз уже не зарычала, лишь молча смотрела на Марию.

– Лисёнок, пойдём в дом, у нас много дел, – обратилась женщина к девчушке.

Та весело засмеялась и побежала к крыльцу. Женщина подхватила её на руки и посмотрела на собаку. Та сидела не шевелясь, и всё также пристально наблюдала за столпившимися бабами. Женщина свистнула коротко, и лишь тогда собака тяжело поднялась, и медленно направилась к дому. Хлопнула дверь, и все трое скрылись в избе.

Бабы всё также продолжали