После пожара - Уилл Хилл

Это лишь начало.

История, рассказанная в этой книге, полностью вымышлена. Святую церковь Легиона Господня, Муниципальный центр имени Джорджа У. Буша, городок Лейфилд и всех персонажей я выдумал. Кроме того, мой роман – надеюсь, это будет понятно из текста – не ставит целью критику чьих-либо религиозных убеждений. Система догматов Легиона Господня крайне далека от христианства, которое исповедуют два с половиной миллиарда человек на планете, и представлена таковой намеренно. Это история о власти и беззаконии, о том, как харизматичные личности способны обернуть веру к своей выгоде. Наконец, это история о выживании, а если быть точным, о том, как юная девушка психологически собирала себя заново после того, как ее мир рухнул.

Как и большинство знакомых мне писателей, я не охочусь за идеями. Хорошие – те, за которые стоит ухватиться и которые в итоге разовьются в полноценный сюжет, – обычно появляются сами собой. Порой (хотя в моем случае и редко) они вырисовываются уже в готовом виде: с полноценным началом, серединой и концовкой. А иногда представляют собой нечто вопиюще туманное: короткое действие, мимолетное впечатление, первый набросок персонажа. Случается, идеи возникают как непосредственный ответ на прочитанное, услышанное или увиденное.

На этот роман меня вдохновило реальное событие: мне оно запомнилось очень ярко, однако подозреваю, что многие читатели о нем не знают. Все события и факты растворяются в истории, даже те, что в свое время потрясли мир.

Девятнадцатого апреля 1993 года восемьдесят два члена секты «Ветвь Давидова» и четыре федеральных агента погибли в результате вооруженного противостояния, которое длилось почти два месяца и завершилось чудовищным пожаром. Трагедия вошла в историю как «Осада в Уэйко» (по названию близлежащего городка в штате Техас). Тогда я был еще слишком молод, чтобы детально разобраться в причинах, приведших к такому ужасному числу жертв, и тем более чтобы осмыслить появление и существование людей вроде Дэвида Кореша – лидера секты и «мессии», последнего (на тот момент) из длинной вереницы представителей мужского пола (эту роль на себя практически всегда берут мужчины), которые удовлетворяют собственную жажду власти, манипулируя страхами и верованиями других.

Тем не менее я как сейчас помню шок, испытанный мной при просмотре в теленовостях репортажа о масштабном пожаре, которым завершилась осада. Я смотрел на горящие здания и думал: как страшно, должно быть, оказаться в этом месте и обнаружить себя в эпицентре хаоса. Все это казалось мне совершенно нереальным.

Много лет спустя мы с моей девушкой отправились на выходные в Вашингтон. Посетили мемориал Линкольна, Смитсоновский музей, осмотрели памятник Вашингтону, а в день перед отъездом побывали в «Ньюзеуме» – музее журналистики и новостей. В нем представлена история американских СМИ от зарождения до наших дней, и это потрясающее место. Одна из экспозиций была посвящена отражению работы ФБР в прессе. Посетителям демонстрировали фото- и киноматериалы о захвате Бонни и Клайда, хроники борьбы ФБР с итальянской мафией в Нью-Йорке и охоты на террористов, причастных к атакам 11 сентября 2001 года. Большой стенд размером во всю стену посвящался осаде Уэйко.

Я давно не вспоминал о ней, и, хотя меня по-прежнему весьма интересовала деятельность религиозных сект и прочих культов вроде Церкви сайентологии, которые яростно открещиваются от этого ярлыка, Дэвид Кореш с его «Ветвью Давидовой» и события в Уэйко не всплывали в моей памяти много лет.

Я изучал эти фотографии, заново смотрел видеорепортажи – тяжелые танки, одетые в черное агенты с автоматами, горящие постройки, безжизненная пустыня вокруг – и слушал запись переговоров Кореша с властями. От его голоса, равнодушного и невыразительного, которым он говорил о конце света, у меня подирал мороз по коже. Я задумался о трагедии в Уэйко с точки зрения взрослого человека, более двадцати лет наблюдающего, как одни люди причиняют зло другим, и задался очевидным вопросом: как такое могло произойти? Как Дэвид Кореш убедил людей расстаться с жизнью по его приказу? Каким образом сумел извратить их веру и навязать мысль о неизбежности насильственного конца? Что довело людей до той точки, когда они поверили шарлатану, явно преследующему собственные интересы? Неужели они так сильно отчаялись или были настолько уязвимы, а может, верно и то и другое? Каково это – жить в подобной коммуне, искренне полагая, что внешний мир смертельно опасен? Как влияет на личность постоянный страх? И наконец, что испытывали выжившие, узнав, что вся их жизнь состояла из сплошного обмана?

На обратном пути в гостиницу я купил блокнот и прямо в номере набросал образ персонажа. Решил, что это будет девушка-подросток, которая выжила, когда обрушился ее мир, но по-прежнему находится в опасности. Девушка, чья вера иссякла, хотя вокруг нее все верят истово и искренне. Девушка, разглядевшая правду, пускай и с опозданием. Девушка, которая не хочет открывать свои мрачные тайны. Я уже знал ее имя: Мунбим.

Однако передо мной тут же встала проблема. Я не собирался класть в основу сюжета непосредственные события в Уэйко, и причина была вполне понятна: я бы проявил неуважение к уцелевшим членам «Ветви Давидовой», если бы в развлекательной форме пересказал худший кошмар, случившийся в их жизни.

Поэтому я взялся за исследование всерьез, и по мере углубления в вопрос судьба Мунбим вырисовывалась все яснее и четче. Я ознакомился с отчетом Джона Данфорта[7] о роли ФБР в осаде Уэйко – документ, составленный по результатам правительственного расследования; прочел выдающуюся статью Малкольма Гладуэлла[8] о переговорах Кореша с представителями власти (опубликована в «Нью-Йоркере» под названием «Священное и мирское»), а также изучил труды доктора Брюса Перри[9].

В первые дни осады Кореш в знак доброй воли выпустил с осажденной территории двадцать одного несовершеннолетнего члена «Ветви Давидовой». Не хочу воздавать ему за этот поступок больше положенного, поскольку еще примерно двадцати детям (в основном его же собственным, рожденным от разных матерей) выйти он не позволил, и почти все они погибли вместе с ним.

И все же двадцать один ребенок выжил. Да, эти дети подвергались насилию, получили психическую травму, но все-таки остались в живых. С другой стороны, какова вероятность, что каждый из них действительно переживет, преодолеет все то, через что ему пришлось пройти?

В 1993 году в должности заведующего отделением психиатрии Техасского детского госпиталя Брюс Перри организовал группу быстрого реагирования для оценки травмы у детей, ставших жертвами автомобильных аварий, массовых расстрелов и стихийных бедствий. После