Лев Толстой - Том 28 Царство Божие внутри вас 1890-1893

Из рукописей XII главы извлекаются варианты за №№ 9—14.

13. АЧ 37/443 (из лапки ,№ 130). Обложки рукописей «Царства божия внутри вас» с пометами и датами на них, поставленными рукой М. Л. Толстой в 1890—1891 гг.

14. АЧ 36/429—44-2. Копии одиннадцати первых глав трактата «Царство божие внутри вас», без авторских исправлений, переписанные рукой Т. Л. Толстой, Е. И. Попова и других переписчиков.

15. АЧ 35/428. Черновые рукописные материалы неоконченного «Послесловия» к трактату «Царство божие внутри вас» и конспективного изложения этого произведения по главам, составленного Е. И. Поповым, просмотренного и исправленного Толстым.

В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 297.

Τам же, стр. 300.

Τам же, стр. 302.

«Переписка Г. В. Плеханова и П. Б. Аксельрода», изд. Р. М. Плехановой, М. 1925, т. II, стр. 262.

Первые двадцать глав книги Л. Н. Толстого «Так что же нам делать?», напечатанные в Женеве в 1886 г.

Г. В. Плеханов, «Искусство и литература», Гослитиздат, М. 1948, стр. 707.

В. И. Ленин, Сочинения, т. 17, стр. 32.

Τам же.

Τам же, т. 1, стр. 270.

Τам же.

Г. В. Плеханов, «Искусство и литература», Гослитиздат, 1948, стр. 722.

В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 11—12.

Там нее, т. 15, стр. 185.

«Полное собрание сочинений, запрещенных в России Л. H. Толстого»» г. VII, изд. В. Г. Черткова, 1902, стр. 185.

Τам же, стр. 192.

Т. 84, стр. 128.

Т. 50, стр. 16.

Т. 66, стр. 204—205.

Т. 66, стр. 366.

Т. 87, стр. 234.

Т. 66, стр. 299.

Τам же, стр. 43.

Τам же, стр. 147.

Т. 52, стр. 53.

Т. 66, стр. 444.

Т. 52, стр. 155.

Архив синодальной канцелярии. Дело № 2255.

H. Н. Гусев, «Летопись жизни и творчества JI. Н. Толстого», Academia, 1936, стр. 342.

Felix Schroeder, Le Tolstoïsme, Paris, 1893.

В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 295.

Т. 52, стр. 10.

Τам же, стр. 10—11.

Там же, стр. 51.

Т. 52, стр. 121.

Т. 87, стр. 248.

Τам же, стр. 255.

Т. 66, стр. 224.

Τам же, стр. 196.

Т. 87, стр. 117.

«Иностранная литература», 1940, № 11-12.

В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 297.

Τам же.

Перевод сделан свободно, с некоторыми пропусками.

Знаю только одну не критику в точном смысле слова, но статью, трактующую о том же предмете и имеющую в виду мою книгу, немного отступающую от этого общего определения. Это брошюра Троицкого (Казань) «Нагорная беседа». Автор, очевидно, признает учение Христа в его настоящем значении. Он говорит, что заповедь о непротивлении злу насилием значит то самое, что она значит, тоже и о заповеди о клятве; он не отрицает, как это делают другие, значение учения Христа, но, к сожалению, не делает из этого признания тех неизбежных выводов, которые в нашей жизни сами собой напрашиваются при таком понимании учения Христа. Если противиться злу насилием и клясться не должно, то всякий естественно спрашивает: как же военная служба? Присяга? А вот на этот вопрос автор не дает ответа, а надо ответить. А если нельзя ответить, то лучше и не говорить, потому что умолчание производит заблуждение.

[Весь мир судить легкомысленно.]

Церковь есть общество верующих, основанное господом нашим Иисусом Христом, распространенное по всей земле и подчиненное власти законных пастырей и святого нашего отца — папы.

Имеющее некоторый успех между русскими людьми определение церкви Хомякова не исправляет дела, если признавать вместе с Хомяковым, что единая истинная церковь есть православная. Хомяков утверждает, что церковь есть собрание людей (всех без различия клира и паствы), соединенных любовью что только людям, соединенным любовью, открывается истина (Возлюбим друг друга, да единомыслием и т. д.) и что таковая церковь есть церковь, во-первых, признающая Никейский символ, а во-вторых, та, которая после разделения церквей не признает папы и новых догматов. Но при таком определении церкви является еще большее затруднение приравнять, как того хочет Хомяков, церковь, соединенную любовью, с церковью, признающею Никейский символ и правоту Фотия. Так что утверждение Хомякова о том, что эта соединенная любовью и, следовательно, святая церковь и есть самая, исповедуемая греческой иерархией, церковь, еще более произвольно, чем утверждение католиков и старых православных. Если допустить понятие церкви в том значении, которое дает ему Хомяков, т. е. как собрание людей, соединенных любовью и истиной, то всё, что может сказать всякий человек по отношению этого собрания, — это то, что весьма желательно быть членом такого собрания, если такое существует, т. е. быть в любви и истине; но нет никаких внешних признаков, по которым можно бы было себя или другого причислить к этому святому собранию или отвергнуть от него, так как никакое внешнее учреждение не может отвечать этому понятию.

Кто находится вне церкви? — Неверные, еретики и схизматики.

Истинная церковь узнается по тому, что в ней слово бога явно и чисто, без человеческих прибавлений преподается и таинства верно по учению Христа установлены.

Я знаю, что у нас оспаривают право так определять (т. е. называть ересями) те направления, с которыми столь напряженно боролись первые отцы. Одно название «ересь» предоставляется покушением на свободу совести и мысли. Но мы, с своей стороны, не можем разделять подобных сомнений, которые привели бы ни к чему другому, как к отнятию у христианства его отличительного характера.

Церковь есть ассоциация свободная; отделяться от нее представляет только выгоду. Полемика против заблуждения осуществима только на основании мысли и чувства. Общая и единая догматическая форма до сих пор еще не выработана; частные разногласия свободно проявляются как на Востоке, так и на Западе; теология вовсе не прикована к неизменным формулам. Если среди всего этого разногласия просвечивает фон общих верований, то разве мы не вправе в этом видеть не окончательно оформленную систему, составленную авторитетными представителями той или другой школы, а — самую веру в ее чистейшем побуждении и в самом непосредственном ее проявлении? Если оказывается, что это самое единство, которое обнаруживается во всех основных верованиях, восстает против тех или других направлений, то разве мы не вправе из этого предположить, что эти направления были в противоречии с основными принципами христианства? И не обратится ли такое наше предположение в полную уверенность тогда, когда мы признаем в таком учении, отвергнутом церковью, характеристические черты той или другой отжившей религии? Если допустить, что гностицизм и эбионитизм суть законные формы христианской мысли, то приходится смело признать, что вовсе нет ни христианской мысли, ни отличительного характера, по которому можно было бы ее узнать. Под предлогом ее расширить мы ее совсем упразднили бы. Во время Платона никто не посмел бы выразить свое одобрение такому учению, в котором не умещалась бы теория идей, и рассмешил бы всю Грецию тот, кто вздумал бы причислять Эпикура или Зенона к ученикам Академии. Итак, допустим, что если существует религия или учение, называемое христианством, то оно может иметь свои ереси (стр. 4).