Эмиль Брагинский - Вокзал для двоих

-- Ведете меня к себе домой? -- высказал предположение Платон. --- Так, вдоль железной дороги, ближе?

-- Вы что? -- изумилась Вера. -- Туда двенадцать километров!

-- Чтобы остаться с вами вдвоем, я пройду и тридцать! -- расхрабрился Платон.

-- Тогда потопали уж до Грибоедова, чего там!.. Вы сами оттуда?

-- Да, родился на берегу реки Урал. Мы жили недалеко от парка с красивым названием "Тополя". Тополей почти не осталось, а название прежнее. А потом мать от отца ушла, мне тогда десять лет было...

- К другому ушла?

-- Да... И мы в Москву перебрались. Отец у меня -- его весь город знает. -- Тут в голосе Платона явно зазвучала нежность. -- Он -- детский доктор. Знаете, таких теперь нету, про таких Чехов писал. Через его стетоскоп прошли практически все. И те, которым под пятьдесят, и их дети, внуки... Ему в городе больше всех верят!

- Теперь я понимаю, в кого вы такой! -насмешливо заметила Вера.

- Я бы очень хотел быть похожим на него!..

Пути делали крутой поворот в сторону. Вера, а вслед за нею и Платон, тоже повернули В сторону. Здесь в тупике отдыхали пассажирские вагоны, много вагонов, с самых разных маршрутов.

- Понял, мы будем искать пустой вагон! -- догадался Платон.

- Вы умный, но не совсем. Вагоны все заперты, чтобы шпана не лазила. Мы ищем мою двоюродную сестру, Зину, помните, я говорила, что она проводница?

- Вера, вы мне ужасно нравитесь! -- вдруг признался Платон.

Вера оборотилась и внимательно посмотрела в глаза Платона, словно пытаясь понять серьезность его слов...

После Вера и Платон бежали по пустому, неосвещенному коридору вагона и ломились в дверь каждого купе. Все двери подряд были на запоре. Наконец одна из дверей поддалась и отодвинулась.

Вера и Платон влетели в купе, стремительно задвинули дверь и начали целоваться.

Потом Вера перевела дух, отступила на шаг и сказала:

- Все! Хватит!

- Нет, не хватит! Я только вхожу во вкус!

-- Это добром не кончится! А я по купе не шляюсь!

-- Я знаю.

Вера насторожилась:

-- Ты на что намекаешь?

-- Ни на что!

- Ты что имеешь в виду? -- Вера повысила голос.

-- Ничего не имею в виду!

-- Нет, ты имеешь в виду, что я бегала в купе к Андрею! Но у нас с ним там ничего не было.

- Я верю!

-- Нет, ты не веришь, я по глазам вижу!

-- Да тут темно! -- взмолился Платон.

- А я тебе повторяю - - ничего не было!

-- Да верю я тебе, честное слово!

-- Ничему ты не веришь, у тебя на уме сейчас одно... И молчи! Ты ведь меня полюбить никогда не сможешь!

-- Почему?

-- Потому что я -- вокзальная официантка, а ты -- пианист.

-- Не говори глупостей...

- Ты говоришь это, потому что тебе другого сказать нечего.

- Какое имеет значение, у кого какая профессия!

-- Ты еще толкни речь про всеобщее равенство!

- Ну, Вера, ну, перестань! -- растерянно забормотал Платон. -- Иди ко мне!

- Я тебя привела в мягкий вагон, -- нежно сказала Вера, -- чтобы ты отдохнул. Отдыхай, горемыка.

Вера перешла в соседнее купе и заперлась. Теперь они лежали на соседних койках, но разделенные перегородкой.

- Как ты думаешь, -- нарушила молчание Вера, -- какой срок тебе могут дать?

- В лучшем случае -- три года.

-- Я приеду на суд, - вдруг заявила Вера, -- и скажу им, что это не ты сделал...

Платон уже понимал, что Вера с ее характером действительно может приехать.

-- Тебя никто не послушает!

-- А я скажу, что ты мне сам рассказывал!

-- А я отрекусь! Кому поверят -- тебе или мне?

- Три года -- это много.

-- Много, -- выдохнул Платон.

- Для меня это, впрочем, значения не имеет. Ты здесь больше не покажешься! -- с горечью подытожила Вера.

- Вера, мы с тобой взрослые люди. Этот разговор через перегородку --противоестествен.

- И никогда у нас с тобой, пианист, ничего не будет! Потому что я тебя вот так вот сразу - взяла и полюбила! И только, пожалуйста, не говори, что ты меня тоже полюбил.

Платон повернулся спиной к обидчице и процедил сквозь зубы:

- Спокойной ночи!

Вера в соседнем купе тоже повернулась спи-пой.

Они помолчали. Довольно долго. Даже чересчур долго.

- Ты что делаешь? -- наконец-то нарушила тишину Вера.

- Дуюсь! На тебя!

- А что собираешься делать?

- Спать! -- ответил недогадливый Платон.

- Ты что, дуралей?

- Почему? -- не понял Платон.

- Ты что, совсем дуралей?

- Теперь я понимаю, что совсем! -- обрадованно воскликнул Платон, до которого наконец дошло. -- Я иду!

И он ринулся в соседнее купе. Вера отперла дверь...

Утром, когда Платон проснулся, Веры уже не было.

Платон соскочил со ступенек вагона и резво побежал вдоль состава к зданию вокзала. В утреннем ресторане было безлюдно. За служебным столом собрались официантки, буфетчица, повариха в белом полотняном колпаке, калькуляторша. Кто-то из женщин завтракал, кто-то вязал. Калькуляторша составляла меню, а Вера тихонько напевала популярную песню:

Нет. мой милый, никуда я не уеду,

А иначе мы друг друга обездолим...

Платон пересек ресторанный зал. Вера посмотрела на Платона. Тот прислонился к стене и слушал, как Вера поет:

Нет. мой милый, все у нас не так-то просто...

- Иди, поешь! -- вдруг приказала Вера. -- Тебе накрыто!

Она показала рукой на соседний столик и продолжила песню.

Столик, за которым уселся Платон, поражал белизной скатерти, изысканностью сервировки и обилием еды. Но Платон не ел. Он не отрываясь смотрел на Веру...

По радио объявили:

- Скорый поезд Москва -- Ташкент прибывает на первый путь.

Круглые вокзальные часы показывали 12 часов 10 минут.

В толпе оголодавших транзитников, штурмом бравших ресторан, Платон разглядел Андрея. Впрочем, разглядеть его было несложно. Могучий Андрей возвышался над всеми. Как и позавчера, Андрей нес два чемодана, других, разумеется. Андрей подошел к Вере, и они о чем-то заговорили. О чем именно, Платон не слышал. И это его раздражало.

- Здравствуй, крупиночка моя! - - Андрей сиял сердечной улыбкой. Прячь чемоданы и побежали! Поезд стоит двадцать минут.

Вера чувствовала себя виноватой:

- Извини, Андрюшка, но я больше не буду бегать к тебе в купе!

- А куда нам деваться?

- Ты не понял, хороший мой! Случилось несчастье!

- Что такое? - перепугался Андрей. - Дыни украли?

- Я подобрала тебе замену.

От изумления Андрей даже сел.

-- Это действительно беда!.. И кто этот тип? Этот тип подошел к Андрею и потребовал:

-- Отдай паспорт!

-- Извини, друг, - повинился Андрей. - Промашка вышла... Держи свой паспорт... С меня причитается...

- Возьми деньги, пожалуйста, это за твои дыни! -- Вера протянула Андрею пачку ассигнаций, которая была спрятана в кармашке передника. Андрей взял деньги и небрежно засунул в карман.

- И выматывай отсюда! -- угрожающе произнес Платон. -- Чтоб я тебя больше на этом вокзале не видел!

Андрей захохотал:

- Так вот кто тут пристроился!

-- А ну! Пошел вон! -- повысил голос Платон.

- Ой, как я перепугался! -- скорчил мину Андрей и легко, тыльной стороной ладони, ткнул Платона в лицо.

Тот не устоял на ногах и рухнул на пол.

-- Значит, я тебя понимаю так: личные отношения у нас кончились, --Андрей обратился к Вере как ни в чем не бывало: -- Ты мне изменила. Остались только лишь деловые контакты.

-- Вон твои пустые чемоданы, под служебным столиком... -- показала Вера.

- Я привез клевый товар! -- перешел на шепот Андрей. -- Легкий, чистый. Двенадцать пар австрийских сапог. Дефицит жутчайший. Ты пусти их по...

Но узнать, почем идут нынче австрийские сапоги на черном рынке, помешал Платон. Он поднялся с пола и изо всех сил ударил Андрея. Тот, не оборачиваясь, так врезал Платону, что пианист отлетел в сторону и свалился на пол, со звоном увлекая за собой стол с посудой.

Швейцар привычно засвистел.

-- Деловые контакты тоже накрылись. Противно мне этим заниматься, --Вера говорила так, будто на ее глазах не происходило никакой драки.

- На что ты жить-то будешь, задавака?

-- Как-нибудь проживу! -- И Вера обратилась к пассажирам. -- Не забывайте расплачиваться, товарищи!

Платон рассвирепел. Он поднялся и пошел на проводника, как танк. Но ударить Платон не успел.

- Отстань! Надоел! -- поморщился Андрей и отпихнул противника. Незадачливый драчун опять упал.

- Что ж ты на ногах-то не держишься? -- посочувствовал Андрей и обернулся к Вере.-- Жалеть будешь, доска обструганная... -- Андрей не мог простить Вере, что она дала ему отставку. Ни один мужчина не может этого простить. -- На что я только польстился?.. Удовольствия от тебя кот наплакал!..

Вера повернула к Андрею расстроенное лицо:

-- Правильно меня ругаешь, родной мой! Но что мне с собой поделать!

-- Сапоги хоть продай, -- попросил бывший возлюбленный.

-- Милый, не могу! -- категорически отказалась Вера.

В ресторане появился знакомый нам лейтенант по имени Николаша, обозрел поле битвы, увидел поверженного Платона, который с трудом вставал, цепляясь за стул.