Федор Достоевский - Том 6. Идиот

Обе главные идеи «поэмы» «Император» — горячее сочувствие автора самоутверждению обиженной обществом личности и осуждение жизни, купленной одним человеком ценой крови и страданий других («Я не хочу жить»; «Коли так, если за меня кто умрет, если ты умрешь, она умрет…») — связывают этот замысел с этической проблематикой романов Достоевского 1860-1870-х годов — от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых». В главе «Бунт» последнего из названных романов и в Пушкинской речи Достоевского мысль о невозможности для человека принять мир ценою чужого страдания, сформулированная в плане «поэмы» «Император», получила дальнейшее развитие.

Время работы Достоевского над планом «поэмы» «Император», определяемое местом, которое занимает этот план в рабочей тетради, позволяет сделать вывод, что чтение статьи Семевского и психологическая разработка под влиянием прочитанного образа Ивана Антоновича явились важным моментом в творческой истории романа «Идиот». Неудовлетворенный гордым и страстным Идиотом первых редакций и обдумывая образ нового, кроткого героя, Достоевский наталкивается на статью Семевского — и здесь находит один из исторических прообразов своего будущего героя. В результате писатель задумывает историческую «поэму» о духовном преображении брошенного в темницу ребенком императора — «идиота», которого перенесенные им в детстве личные страдания заставили горячо полюбить все живое, сделали предельно совестливым и чутким к страданиям мира. Этот исторический замысел остался неосуществленным. Но он оказал определяющее влияние на ряд черт образа Мышкина в окончательной редакции романа. Подобно Ивану Антоновичу в плане «поэмы» «Имлератор», Мышкин с детства изолирован от других людей (хотя он и вырос не в темнице, а в швейцарской лечебнице). Так же как Мышкин, Иван Антонович долгое время оставался косноязычным «идиотом», пока дружба и духовное общение с Мировичем не способствовали его пробуждению к новой, духовной жизни. Но этого мало. Разработав в плане «поэмы» «Император» мотив соперничества двух названных братьев из-за «девы», невесты одного из них, Достоевский перенес его из исторической «поэмы» в роман о современности, основав на мотиве соперничества отношения Мышкина, Рогожина и Настасьи Филипповны в романе. Так «поэма» «Император», замысел которой возник в 1867 г. в процессе обдумывания образа Идиота и которая явилась своеобразным — историческим — ответвлением основной работы, вновь влилась в русло породившего ее замысла, растворившись в нем и в то же время сообщив ему новые психологические краски, новую художественную сложность и углубленность.

Через 11 лет после возникновения у Достоевского замысла «поэмы» о Мировиче исторический романист Г. П. Данилевский разработал тот же сюжет в своем романе «Мирович». Как отметил Л. П. Гроссман (см.: Творчество Достоевского. С. 370), Достоевский мог познакомиться с этим романом (не имеющим, кроме исторической основы, никаких точек соприкосновения с его замыслом) по подробному изложению романа Данилевского в той же книжке журнала «Русский вестник», где была напечатана седьмая книга третьей части «Братьев Карамазовых» (1879. № 9).

С. 663. При виде Коменданта Иван Антонович смущается: «Я его видел в детстве!» — Эпизод этот навеян историческим анекдотом о том, что в разговоре с Петром III, который, по своему желанию, тайно в марте 1762 г. встретился с Иваном Антоновичем, последний, жалуясь на строгость шлиссельбургского коменданта Бередихина, вспомнил о доброте к нему присутствовавшего при разговоре барона Н. А. Корфа, который присматривал за ним в первые годы заточения: «Да, — отвечал Иоанн, — это был человек, который меня любил, он позволял мне иногда прогуливаться; но этот (указывая на коменданта) не позволяет никогда выходить и не говорит со мною». Слова эти тронули Петра и вызвали слезы на глазах Корфа, признательного за добрую память о нем заключенного» (см. Семевский М. И. Иоанн VI Антонович. С. 536).

Печатается по черновому автографу, единственному источнику текста. Черновой автограф хранится в ЦГАЛИ, ф. 212.1.7, с. 76; см.: Описание рукописей Ф. М. Достоевского. М., 1957. С. 124.

Впервые напечатано Н. Л. Бродским в 1923 г. (Недра. М. Кн. 2. С. 281).

Датируется концом мая-началом сентября 1868 г. на основании следующих соображений: запись сделана в направлении, обратном тексту заметки к «Идиоту», являющейся продолжением наброска от 24 мая н. ст. 1868 г. на с. 77, с. 74–75 остались незаполненными, а с. 66–73 заняты сентябрьскими записями к роману. По почерку она напоминает майские — июньские наброски к «Идиоту».

По содержанию замысел связан с восьмым и промежуточным планами первой редакции «Идиота», где в результате эволюции и преображения центрального героя за ним закрепляется эпитет «юродивый». Идиота этих планов с Юродивым в данном наброске сближают доброта, принимающая необычные, удивляющие окружающих формы, и особенно любовь к детям. Об Идиоте в последних планах первой редакции говорилось, что он «тих», всех стремится примирить, «чудак», имеет «странности», «весь в детях». Те же черты отличают и Юродивого. Он принимает «в дом сирот», у него собралась «полная квартира детей, кормилиц и нянек», он «ходит к ним просить прощения и их мирить».

После окончательного перелома в развитии замысла романа, когда Достоевский уже приступил к реализации своей любимой идеи — со зданию образа «вполне прекрасного человека», характер Юродивого продолжает еще некоторое время жить в творческом воображении писателя. В новом замысле характер этот получает своеобразное, «гоголевское» обличие. Это чиновник, «присяжный поверенный». Как в гоголевской «Шинели», в повести должен был возникнуть конфликт из за одежды: Юродивый оскорблен насмешками над его старым платьем. Но разработка этой темы намечалась иная, чем у Гоголя. Планировались дуэль из за платья, во время которой Юродивый «одумался на шаге расстояния» и не выстрелил, а после дуэли — «примирение» и печально-ироническая концовка.

Мотивы дуэли без выстрела, рыцарских поступков героя по отношению к изменившей ему жене перейдут в планы романа «Бесы».

«Я вас люблю, Мари!» (франц.).

«Здравствуй, наша славная Мари» (франц.)

«Мы тебя любим, Мари» (франц.)

«Леон уезжает, Леон уезжает навсегда!» (франц.)

Предуведомление (франц.)

Мой муж ошибается (франц.)

что ошибаются (франц.)

если это и неправда… (итал.)

«Независимость» (франц.).

Это что-то новое (франц.).

Хорошо смеется тот, кто смеется последним! (франц.)

чтобы провести время (франц.)

преизбыток (франц.).

«Дама с камелиями» (франц.).

исконный (франц.).

господина с камелиями (франц.).

Свет небес, святая Роза! (лат.).

в Россию (нем.).

Уменьшительное имя отпрыска.

Имя швейцарского профессора.

Дорогой князь (франц.).

наедине (франц.).

желаю успеха! (франц.).

«После меня хоть потоп» (франц.).

противоположности сходятся (франц.).

(франц.)

«Ты этого хотел, Жорж Данден!» (франц.).

«Какой бойкий мальчик! Кто твой отец?» (франц.).

«Сын боярина, и к тому же храброго. Я люблю бояр. Любишь ли ты меня, малыш?» (франц.).