Тремориада - Валерий Еремеев

– Нет! Нет! Открой! Нет!! – От воплей фантома задрожали стёкла. А в следующий миг он лишь беззвучно шевелит потрескавшимися губами. Из выжженных глазниц стремительно выбегают две струйки чёрных слёз, и вслед за этим голова исчезает: он падает вниз. Ирреальность событий оглушает, и я стремлюсь лишь к тому, чтоб никому не позволить забраться ко мне в окно. Поэтому закрываю и вторую раму, защёлкивая нижний шпингалет.И тут… слышу, как к звукам прыгающих осколков зеркала добавляется новый, из спальни: это заскрипела кровать. И я знаю, что это значит. Пусть я обезумел, но тут и дураку понятно, что там происходит. Надо бежать отсюда – прочь из этой квартиры. Я кидаюсь к коридору, но осколки зеркала сгруппировались у двери и бешено скачут, подпрыгивая метра на два. При этом они не разбиваются об пол, как должно было бы быть, – да разве ж можно здесь чему-то удивляться! А из спальни уже слышатся шаги. Я кидаюсь к стоящей впритык к стене тумбочке, на которой находится магнитофон и самое главное – отвёртка с длинным стержнем. Хватаю её и поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Сбоку, по правую руку, неистово пляшут стёкла: их стало явно больше. И плевать, откуда взялись новые, главное факт – их больше. Я смотрю на зал, похо-же, мой дом уже не моя крепость. В конце комнаты, напро-тив меня, окно, за которым злобно завывает ветер, а слева от него – дверь в спальню, уже начинающая медленно от-крываться внутрь. Сжимая отвёртку в руке, жду появления себя, только что проснувшегося. Фантом вышел медленно, потихоньку покачиваясь и болтая безвольными руками. Голова опущена, с длин-ных, мокрых волос капает вода (или пот?). Косуха на нём сухая. Он останавливается напротив окна и, повернув-шись в мою сторону, начинает еле слышно мычать. Это не фантом – это зомби. Это мёртвый Я. Позади меня не-ожиданно щёлкает магнитофон, и комната взрывается, как и в первый раз, ещё до всего этого кошмара, рёвом гитар и оглушительными ударами барабанов. Но на этот раз песня другая:”Я проснулся ночью – Зубы не болят. Так какого чёрта Так они скрипят!!!”От неожиданности даже подпрыгиваю. И в этот мо-мент, перестав раскачиваться из стороны в сторону, зомби резко откидывает голову назад. Мокрые волосы, разбрасывая брызги, веером подлетают вверх и падают ему за спи-ну. Зомби медленно подымает голову и в меня вонзается взгляд выжженных глазниц. Да-да, он вовсе не слепой! Эти две чёрные дыры на белом, слегка отдающим синевой лице, внимательно смотрят на меня. Я буквально физиче-ски чувствую злобный взгляд: от него сжимается горло, он словно схватил меня за глотку, даже не пошевелив рукой. А колонки надрываются пуще прежнего: “А под табуреткою Кочерга лежит!!!”Зомби неожиданно печально улыбнулся и спокойно, грустным голосом спросил: – Почему ты не стал спасать самого себя? Закрыл окно? Сам из-за себя упал. Ты склонен к суициду…Я не понял последнюю фразу: он спрашивает или утверждает? Да как я его вообще слышу? Музыка ревёт до боли в ушах. – Никогда не мог понять ВАС, самоубийц, – про-должает зомби, или даже кто пострашнее. – Вы собирае-тесь умереть, а стоит появиться мне, начинаете дрожать от страха.- Я не собираюсь умирать!! – ору я во всё горло, что есть силы сжимая в руке отвёртку.- Значит, нам придётся помочь тебе – нам! Поворачиваю голову в сторону, где прыгали стёкла, но вместо них, в метре от себя, вижу двойника зомби, только полностью состоящего из осколков разбитого зеркала. Он – как ожившая стеклянная статуя, испещрённая тре-щинами. Даже пряди волос, свисающие с его головы, по-звякивают зеркальными гирляндами. Вижу в его “косухе” и джинсах неровное отражение себя и комнаты.- Значит, дрожать от страха?! – кричу я и, что есть силы, наотмашь бью отвёрткой по лицу зеркального де-мона. Но он оказался не пустотелым, а монолитным. Мне удалось лишь поцарапать ему левую скулу и отколоть кон-чик носа. Несколько гирлянд-волос упали на пол и разби-лись. Осколки тут же начали скакать вокруг его ног. Он зарычал, оскалив острые треугольники крупных зеркальных зубов, и потянул руки к моей шее. Вместо паль-цев у него длинные, стеклянные ножи, которые, скрежеща, быстро сходятся и расходятся, как ножницы. Отпрыгиваю в сторону и бью по ним отвёрткой. “Щёлк!” – и в моей руке остаётся лишь пластмассовая рукоять и сантиметровый, аккуратно срезанный металли-ческий штырёк. Я кидаю то, что осталось от отвёртки, в лицо зеркальной твари. Рукоять, ударившись о стеклян-ный лоб и не причинив никакого вреда, отлетает на пол.”Жинг-жинг-жинг” – работают пальцы-ножницы. Тварь продолжает тянуть ко мне свои руки, но пока оста-ётся стоять на месте. – Ну, так что? Помощь нужна или ты всё-таки сам по-мрёшь? – угрожающе интересуется демон у окна. – С помощью – это уже не самоубийство, а убийство! – не вышло у меня сказать спокойно. Ну, а то, что музыка ревёт – плевать: если я его слышу, значит, и он меня слы-шит. Быть может, он слышит даже мои мысли. – Висельнику помогает виселица, тому, кто травит-ся – яд, а тебе можем помочь мы, если недостаточно соб-ственных ног и высоты твоего этажа, – тоном учителя про-говорил демон. – А с чего ты решил, что я вообще собираюсь покон-чить с собой? – поинтересовался я.

– Как бы тебе попроще сказать… – устало вздохнула тварь в моём обличии. – О! А какое тебе, на хрен, дело? Просто отвечай: ты сам сиганёшь в окно или тебе по-мочь? Нет! Этого не может быть в реальности, меня глючит. Точно, это “белочка”! Вот, сейчас сяду на пол, закрою глаза и буду так сидеть, пока всё это безумие не прекратится.- Вот так всегда! – раздражённо заговорили в унисон моим голосом два глюка-демона и заверещали, сделав ис-пуганные голоса: – Этого не может быть! Но ведь ничего из этого я не сказал вслух! Всё-таки они слышат мои мысли. Хотя… это ведь мои глюки, не чьи-то. – Люди способны верить в абстрактную чушь, напи-санную в газете, но только не своим глазам, – продолжил уже один демон, у окна. – А если с ними что-то происходит, чего они понять не в состоянии, что выходит за привычные рамки, в которые они поместили весь мир, то сразу заяв-ляют: этого не может быть! Хотя не имеют ни малейшего понятия о том, что собой в действительности представляет реальность. Ты, жалкий человечишко, не способен понять реальность, а она такова: хочешь или нет, но ты вылетишь в это окно.Демон, уж не знаю – глюк ли, командно гаркнул сте-клянному, при этом оглушительно хлопнув (и это на фоне вопящей музыки!) в ладоши: – Свет мой, зеркальце – давай! И пальцы-ножницы у того заработали быстрее. Он медленно, угрожающе рыча, двинулся на меня. При этом из уголка, – нет, не рта, а зеркальной пасти, – стекает сте-клянная, алая слюна.”Жинг” – ножницы разрезали мою рубаху, кожу и мясо до кости предплечья.- А-а-а!!! – крик рвёт моё горло. В глазах темнеет, но я всё же вижу довольную улыбку зомби, стоящего у окна. Да, это реальность. И то, что мне предстоит умереть – реаль-ность. А раз так, то лучше выпрыгнуть в окно и прихватить с собою улыбающуюся тварь, чем просто быть изрезанным тут на куски… Он наклонил корпус вперёд и большими скачками ри-нулся к окну. В последние секунды жизнь замедлила для него ход времени (который был неизменен все его двадцать семь лет), как бы желая оттянуть приближающуюся смерть. В его комнате всего пятьсот пятьдесят пять сантиметров в длину, и чем больше их оставалось позади, тем меньше становился отрезок его жизненного пути. Он, как сприн-тер в кошмарном марафоне из фильма ужасов, вышедший на финишную прямую, с заплывшими от синяков глазами, разбухшим, сломанным носом, из которого не переста-вая текла кровь, бежал. Кровь залила нижнюю часть лица, шею, пропитала собой всю рубашку и забрызгала тёмны-ми пятнами потёртые синие джинсы. Левый рукав рубахи ниже торчащего из предплечья осколка зеркала и кисть тоже окрасились кровью. При взмахе руки она срывалась с пальцев, брызгами разлетаясь по квартире.Несмотря на ужасную боль, Иннокентий решил, что всё же, скорее всего, это – СОН. Потому как расстояние до твари сокращалось очень медленно: он бежал, словно по пояс в болоте. Из колонок вместо музыки вырывалось оглушительное мычание заторможенного безумца.Но вот до демона остался один прыжок. Иннокен-тий толкнулся ногами что есть силы, вытянув перед собой руки… И тут время вновь приобрело свой нормальный ход. Вразумительно взревел магнитофон, песня закончилась: “…Мне на всё наплевать!”Он целился демону в грудь, но руки прошли сквозь того, как сквозь дым, и врезались, разбивая, в оконное стекло. Оно со звоном брызнуло на улицу, освобождая Ин-нокентию путь.Он кричал, пока перед ним мелькали окна, пока се-рый асфальт, увеличиваясь, не вырос до размеров вселен-ной, пока… ничего не осталось в мире, кроме него.

2. НЕНУЖНЫЕ ВЕЩИ. “Дз-з-з-инь!” – звякнул дверной звонок.- О-о-о, – застонал, натягивая на голову одеяло, ле-жащий в кровати Па-ма.”Дз-з-з-инь!” – повторился звонок.- О-о-о… – решил не оригинальничать Па-ма.”Дз-з-з-з-з-з-з-инь!!!” – на этот раз звонок был раздра-жительно долог. Продолжительней предыдущего секунды на полторы. А кому это кажется ерундой, то прошу учесть, что Па-ма был с похмелья, причём – не первый день.- О-о-о-о… – Высунул он из-под одеяла скорчившее-ся в кислой гримасе, с отпечатком вчерашнего и позавче-рашнего, изрядно помятое лицо. Гадский звонок Па-ма перестонал где-то на секунду и оттого был весьма доволен собой. В наступившей тишине по его лицу скользнуло даже некое подобие улыбки. Открывшиеся, было, глаза вновь с удовольствием прикрылись тяжёлыми веками.”Дз-з-з-инь…”- А-а-а! – Па-ма подскочил, оказавшись на кровати в сидячем положении. Перепутанные, длинные, прямые чёрные волосы падали за спину и на грудь, достигая жи-вота.- А-а-а, – на этот раз просто выдохнул Па-ма и осмо-трелся по сторонам вытаращенными глазами, будто впер-вые оказался в собственной квартире.”Дз-з-з-инь!” В это мгновение он возненавидел неизвестного ему изобретателя, сотворившего это коварное устройство, предназначение которого, казалось бы, было служить удобством человеку. Но какое же тут удобство? Сплошное разочарование. В этой адской машинке, если переиначить, заключена такая сила, что вечно хочет блага и вечно совер-шает зло.