Валерий Мисилюк - Сказка про Восьмое марта

А тут и хирург Люсенькин нарисовался. Про свою пациентку вспомнил.

- Ну, как, бабушка, собрали деньги? - Как Люсеньку увидел, бросился инструкцию на немецком языке читать. Грамотным оказался.

- Так Вы, Анна Тимофеевна, оказывается, связи с лучшей европейской клиникой имеете? Пауль этот на весь мир известен! На его деньги клиника построена. А лекарство это экспериментальное. И строго индивидуальное. Я читал его работы. Раньше его исследования секретными были. А в прошлом году их опубликовали. Но нужен образец лёгочной ткани больного, чтобы с помощью генной инженерии вырастить клетки, убивающие рак. Интересно, кто у Вашей Люси кусочек легкого брал? В нашей больнице я что-то этого не припомню!

Бабка Нюра из его слов почти ничего не поняла, а зять, фельдшер хренов, что-то сообразил.

- А если взять ткань близких родственников, тоже можно лекарство сделать? - Задал доктору вопрос.

- Я про это не читал, но думаю, что если это ткань матери или отца, то набор генов будет тот же. Так что теоретически это возможно. А вот муж по нашим медицинским понятиям - и не родственник жене вовсе. Гены не те!

- И зачем только таким дуракам непутёвым медицинское образование дают? Всё равно какие-то Гены там за них всё решают! - Разозлилась на зятя с хирургом бабка, и заперлась у себя в комнате.

Через неделю пришло Люсеньке и бабке Нюре приглашение в город Вену на обследование. Срок назначался на восьмое марта. И билеты на самолёт прилагались.

- Интересно, что это, Вы, мама, там обследовать будете? - Возмущался зять. - На Вас же пахать можно. Это мне у австрийских психиатров лечиться уже пора. Наши не справятся. Я уже год с Вами вместе живу! Скоро совсем умом тронусь! Эх, хоть бы раз в жизни на заграницу посмотреть!

- Это он не со зла. Это он за нас радуется так. - Определила бабка Нюра. Вообще-то он хороший. И Люсенька его любит. И он её. Просто не умеет он радоваться по-человечески от жизни этой собачьей.

Прилетели Нюра с Люсенькой в Вену. Встречают их вежливые люди. И по-русски как хорошо говорят! Везут в лимузине в клинику, обследуют. Бабке Нюре, почему-то особенно тщательно сердце исследовали. Потом приглашают к директору. Встречает их подтянутый маленький старичок. Крепкий ещё, вроде гнома. Сам лысый, но с седыми гусарскими усами. В костюме шикарном. Увидал! Из-за стола вскочил! Обниматься бросился! Как улыбнулся он, так бабка Нюра Пауля и узнала сразу. Зубы его кривые, от цинги пострадавшие, узнала. Кривые, да все свои. Не выпали, как и у бабки Нюры. Вот что хвоя сосновая делает! Пауль бумажками с результатами обследования трясёт. Улыбается:

- Карашо, карашо! - Бормочет.

- Совсем, старый хрыч, забыл русский язык. - Подумала Нюра. - Зря, видно, я его учила. Не способный оказался. Даром, что директор клиники.

Бабка от всех волнений и впечатлений устала, и стала злиться. А чего злиться-то. Дочка здорова, сама тоже, слава Богу! Радоваться надо. А Пауль и радуется. Люсеньку обхаживает. К себе всех на виллу зовёт. Шале они у австрияков называются, на манер швейцарских. И бабке с Люсенькой как-то его речь корявая всё понятней и понятней становится. Не совсем, оказывается, тупой к языкам этот Пауль.

- Сегодня восьмое марта! - Говорит почти по-русски. - Женский день. Будем праздновать. Теперь, - говорит, - можно. Долго мне с Вами увидеться не давали! Теперь-то Вы никуда от меня не денетесь!

Часа два до его шале ехали на машине. И вот, среди соснового леса, на горушке, видят бабка с Люсенькой свой родной дом. Как во сне. Даже лес почти тот же. Чуть их обоих инфаркт не хватил! Не зря фашист проклятый, сердце бабке обследовал. И ещё смеётся!

- Дом твой по брёвнышку и кирпичику разобрали, и самолётом сюда! Хохочет.

А внутри всё современное. Пауль только печку русскую оставил. Даже ванна с горячей водой появилась.

- Живи тут со мной, Нюра. - Говорит. - Сколько нам жить-то осталось?

- Да как же я дочку-то нашу брошу?

- Да она большая уже! И здоровая! Карашо! Мы, старики, ей не нужны! Смеётся Пауль, и Люсеньку обнимает. А та - вроде так и надо. - В гости к нам приезжать будет с зятем. Я ей на месте твоего дома новый выстроил. Трёхэтажный. Можно въезжать, и жить. Всё есть, и мебель, и телевизоры, и даже коза!

- Коза-то зачем?

- Козье молоко Люсеньке нашей очень полезно для лёгких. - Вот ведь фашист какой! Ну, как, скажите, с таким жить? Ведь даже русского языка толком не знает! А туда же - козу купил!

А если я расскажу, что у соседей бабки Нюры, что после продажи её дома жить богато стали, всё сгорело? Ещё через год, точно на восьмое марта. И дом, и гараж новый с машиной иностранной. Еле сами выскочить успели! Ведь Вы не поверите?

А поверите, что на свадьбу бабке Нюре Пауль то самое обручальное колечко с изумрудом подарил, что она за его жизнь начальнику конвойному отдала? Тот начальник в конце восьмидесятых эмигрировал в Германию, да не прижился там. Вот от бедности колечко и выставил на аукцион. Еле на распухший от тяжелой работы мизинец оно бабке Нюре влезло.

А свадьбу они когда сыграли? Догадайтесь с трёх раз? Думаете, восьмого марта? А вот и не угадали! Свадьбу они сыграли в день святого Валентина! Покровителя всех влюблённых. Не дотерпели, значит, они до следующего восьмого марта.

Скорее всего, не поверите Вы мне. Скажете:

- Сказки старый дурак рассказывает. А мы уши развесили!