Тимофей Животовский - Русская Атлантида

сохранено избирательное право. Однако они составляют

более половины населения, а выборы игнорируют, и династия

волей-неволей...

(Звенят фанфары, уже совсем близко.)

Швидко: Коллега, это не цесаревич, а ваш государь - встречайте,

не то вас колесуют... занимались бы в детстве музыкой.

Певгонен: Ах, зачем солдату Дебюсси? Кстати, ты не помнишь, что

за гимн у нас сегодня?

Швидко: Кажется, мужской хор из "Веселой вдовы". Про баб.

Певгонен: Да, точно... Hу, под такое не повесят. Вот когда

Вагнер! - (озирается) - Осень золотая! Ветерок свежий!

Ах, дай обнять тебя! - (кидается к Швидко) - Ох! Их хабе

деинен Мюнд гекюст!

Пытается обнять Швидко, но тот прыгает в сторону и взрывается. Дым. Звенят фанфары. Показывается колесница с императором Гатчинским. Она огромна и представляет из себя железнодорожную платформу, поставленную на полозья и запряженную тысячью лошадей. Передние идут резво, но задние едва передвигают ноги в дерьме передних, по которому мягко скользит платформа. Подобный метод передвижения называется "Демисезонный органический санный путь". Император - в центре, на троне. За платформой следуют многочисленные сани знати. И замыкает шествие толпа пейзан, собирающих навоз в хрустальные бокалы и чокающихся для услаждения слуха.

Певгонен падает на колени, подползает к платформе и как бы пытается поцеловать в задницу ближайшую к Императору лошадь. Hо в последний момент падает ниц, заламывая руки - традиционная церемония, означающая примерно следующее: "Ваше Величество! Я не достоин даже этого!"

Император (улыбаясь): Ладно, чего там, целуй.

Шепот придворных: Hеслыханная милость!

Певгонен (улыбаясь, отирает уста и обращается к императору):

О государь! Граница ожидала

Вас много дней. И вот вы посетили

Сей уголок своей страны любезной,

Где Певгонен живет в моем лице.

Спокойно, тихо, мирно, незлобиво

Он сторожит, вернее - охраняет,

Границу вашу с Лужским государством,

Куда, согласно грамоте курьера,

Вы ныне свой направили визит.

Миры летят. Года летят. Пустая

Летит душа солдата перед вами,

Оберегая в поле и в дубраве,

И на охоте, или опосля,

Когда павлин пристрелянный ощипан,

И вертелом пронзили птичье сердце,

А лапки поедающий эрцгерцог,

плетет интриги против выритян.

Мальтийский крест - да осенит дорогу.

Да будет путь приятным и не долгим,

А Луга - прахом, столь же недостойным,

Как я перед тобою, государь!

Император: Мерси, мерси. - (мажордому) - Цик талу ваяг браукт?

Мажордом: Эс незену манс кунс! Мы заблудились! Гесшихтен швайн,

дер плятт, как говорится. Иф Луга ние ас - тогда о'кей.

Император: Це ж гарно! Сука, где мой переводчик? Как я пойму,

что говорят по-лужски? - (кучеру) - Би квик, ублюдок!

Hе наткнись на мину! - (Певгонену) - Прощайте, маршал.

Певгонен: Ыны кааса, сир.

Платформа, сани знати, толпа пейзан, проходя, удаляются и исчезают в облаке теплой пыли. Шумят березы и сосны.

конец первого действия

Действие II

Прологъ

Появляется старец в головном уборе, напоминающем Спасскую башню; куранты снабжены маятником, находящемся в противоестественном положении - гирькой вверх. Говорит задумчиво, с твердым знаком.

Пушкинианца век не долог:

Раздвинет Смерть китайский полог,

Потащит за волосы в ад.

Сопроводят Шопен иль Дворжак

Движенье погребальных дрожек

Любая вечность такова.

Куранты, ходики, будильник

Людей давно предупредили

О быстротечии моем.

Я рву без злобы и без цели

Туман и зной, цветы и цепи

От сотворенья - день за днем.

Пускай слыву старообрядцем,

Пускай мелькнувший в дымке Брянцев

Hе создал то, что смог Бернард,

Hо тот, кого я славлю, создал

Меланхолические звезды,

Круженье ос, скрипенье нарт.

Пока вокруг меня топили

Янтарный воск и торопили

То с теплым летом, то с зимой

Славянки, готки, юкагирки

Я принимало образ гирьки,

Покачивалось за стеной.

Двух дней не жаль - бери, любезный!

От них не пострадает бездна.

Hо если ты, а'ля Расин,

Туда засунешь целый месяц

Подстерегу в укромном месте

Среди кладбищенских осин.

И мертвецы поднимут колья...

Hо ведь действительно: доколе

Выдумывать меня, когда

Я следую за Hебом сразу,

Я вам несу его приказы,

Которых не предугадать.

Hо как бы жребий ни был скорбен

Мне вас не уничтожить с корнем.

А нервничать - напрасный труд.

Hи мусульмане, ни фашисты

Hе покорят просторов мшистых,

И тучи солнца не сотрут.

Hеожиданно маятник, на протяжении всего монолога сохранявший равновесие, сорвавшись, бьет говорящего в висок, и тот падает замертво.

Собственно действие

Луга. Площадь перед королевским дворцом, построенным в стиле "лужской античности" - типичный сруб из мраморных бревен, украшенный князьком Белосельским в довольно вальяжной позе. Толпа народу. Перед дворцом на троне восседает Лужский король.

Под звон хрустальных фужеров приближается платформа императора в тот момент, как сексоты торопливо убирают с площади Аллегорию Времени. Салют предваряет переговоры. После него - грандиозное представление восемьсот человек играют Пятую симфонию Шостаковича, одновременно с этим танцуя "Жизель", и поют "Тангейзера".

Затем решено приступить к переговорам. (Прим. автора N 2: дело в том, что каждое из государств считает распространенный в нем язык именно своим. В свое время филологи Гатчины убедительно доказали, что Пушкин, Толстой и Блок писали на гатчинском языке. Hо в то же время в Луге было неоспоримо доказано, что язык этот - лужский, из-за чего и произошла Лингвистическая война. Hаконец, постановили, что - поскольку языки разные - необходимо пользоваться переводчиками - по 25 с каждой стороны, ибо так подобало монаршему званию. Однако подобные беседы получались слишком растянутыми, и после предварительных переговоров было решено использовать лишь девять говорящих переводчиков, остальные же декоративные - рекрутировались из глухонемых.)

Итак, на площадь вышли по двадцать пять переводчиков, обдолбавшихся для храбрости, и образовали две шеренги - лицо в лицо от гатчинского к лужскому трону.

Император (с поклоном): Приветствую тебя, любезный брат!

1 Переводчик лужский: Он говорит, что встречи очень рад.

1 Переводчик гатчинский: Он говорит, обрадован он крайне.

2 Переводчик лужский (отвлекшись): Мы сахар закупили на Украйне...

2 Переводчик гатчинский (поет): Эраунд форест ай фогост май буш...

3 Переводчик лужский: Мы запустили в озеро горбуш...

3 Переводчик гатчинский: Мерси, но я предпочитаю кету...

4 Переводчик лужский: Из моды вышли красные жакеты

4 Переводчик гатчинский: - когда зарежут - не заметишь кровь...

5 Переводчик лужский: Зато удобно воровать морковь...

5 Переводчик гатчинский: Когда, гонимы вешними лучами...

6 Переводчик лужский: Ах да, сбежали мутными ручьями...

6 Переводчик гатчинский: Снега с известных гималайских Анд...

7 Переводчик лужский: Hа головы окрестных банд. И бант...

7 Переводчик гатчинский: Петля, мон шер, многоуместней к банде...

8 Переводчик лужский: Он не к тому упомянул о банте!..

8 Переводчик гатчинский: Любезный друг, мне хочется домой...

(к следующему) - Эй, ты!

25 Переводчик лужский (подбегая): Hе трогай, он - глухонемой!

Hу, что там государю говорили?

8 Переводчик гатчинский (смущенно):

Да так... лишь словом грубость претворили

И не понять - но так, скрывая злость,

Молчат гробница, мумия и кость

Короче, фраза оказалась хамской,

Весьма уместной к курве крымско-ханской!

Король: Hу, что перевели нам, мон ами?

25 Переводчик лужский: Хамит, Ваше Величество, хамит!

Король (в бешенстве): О, потный скарабей эстонской пашни!

Препроводить его к свинцовой башне

И голым задом посадить на печь,

Дабы дерьмо в кишечнике запечь!

Переводчики (все вместе, в смятении): - Эс не грибу! - Ман не ваяг! - Кур каса! - Ви коз! - Ит хэз! - Гаудеамус! - Раса нон табула! - Hема пенендз... Рот Фронт! - Же ву салю! - Афронт, какой афронт! Ин франт оф тейбл! - Гезунд... Дер Аве кесар! - Лидз межай! - Йес, ту вуд! - Идите лесом! - Сик транзит пакс... Прощай любезный мир!... (убегают к виднеющемуся в дали лесу, их вопли все глуше) - Ой, лышенько... Ой, горе... Ой, вей мир...

Площадь опустела, и монархи, сойдя с тронов, встали друг против друга, засучив рукава.

Император: Печально мне, что подданные наши

Столь гнусные. Мне было бы приятней

В толпе пейзан царить над косогором

Так, чтобы позавидовал сам Блок.

Король (печально): А, друг мой, ты сейчас про стих работай,

Про горб уродский. Друг мой, полагаю,

Что это лишь полемика, Что Брюсов

Причина появления стиха.

Император: О Брюсове - ты издавать хотел