Белый вождь. Отважная охотница. - Майн Рид

После того как Холт кончил свою речь, наступило глубокое молчание — так поразило всех странное неожиданное требование скваттера. Даже даниты, стоявшие у входа в долину, не проронили ни слова. Заметив, что благодаря «измене» они утратили численное преимущество, «ангелы-хранители» не проявили никакого желания двинуться вперед, чтобы защитить своего начальника. Казалось, Стеббинс на мгновение заколебался. На его лице промелькнул страх, смешанный со злобой: очевидно, ему нелегко было поступиться своим прежним влиянием. Но ему не дали долго размышлять. Как только он обернулся к своим данитам, явно собираясь отступить к ним, угрожающий голос скваттера остановил его:

— Ни с места! Не смей отворачиваться, а то получишь заряд свинца в спину! Теперь сознавайся, или я стреляю!

По тону скваттера Стеббинс понял, что уклониться от ответа ему не удастся, и он поспешно воскликнул:

— Вы не совершали никакого убийства, Хикман Холт! Я никогда не говорил этого!

— Говорить-то не говорил, да грозился сказать. Сознавайся, улики ты сам выдумал и держал их как нож над моей головой столько лет. Сознавайся!

Стеббинс заколебался.

— Ну, скорее! Или можешь считать себя покойником!

— Сознаюсь, — пробормотал дрожащим голосом смертельно перепуганный негодяй.

— И улики были ложными?

— Да, ложными. Я сознаюсь.

— Ладно! — сказал Холт, опуская ружье. — С меня хватит. А теперь, трусливая гадина, можешь убираться к своим красавцам. Ты им и такой понравишься. Ну, проваливай же и благодари бога за то, что унес отсюда ноги.

— Нет! — воскликнул голос за спиной Холта, и в то же мгновение из-за камней вышел Уингроув. — Нет, пусть он еще подождет! Мне тоже надо свести кое-какие счеты с этим прохвостом. Человек, который рыл другому такую яму, не имеет права жить. Вы, Хик Холт, можете отпустить его, но я не отпущу. И вы бы сделали то же, если бы знали…

— Что знал? — прервал его скваттер.

— Что он собирался сделать с вашими дочерьми.

— Он муж Мэриен, — ответил Холт голосом, полным горечи и стыда. — Это моя вина. Да простит мне бог!

— Он вовсе не муж ей. Венчание было обманом. Он увез бедную Мэриен… так же как и Лилиен, чтобы…

— Чтобы что? — вскричал Холт, видимо, о чем-то догадываясь.

— Для того, чтобы отдать их в жены мормонскому «пророку».

Скваттер испустил яростный вопль, заглушивший последние слова молодого охотника. Одновременно раздался выстрел, и облако дыма на мгновение скрыло от нас Холта. Почти в ту же секунду мы увидели, что конь Стеббинса без всадника понесся к выходу из долины, а сам мормон неподвижно лежит на траве. Он был мертв: на лбу его багровела рана.

Сестры едва успели скрыться за камнями, когда даниты дали залп. Их пули не причинили нам вреда, в то время как наши оказались более меткими, и один из этих негодяев был убит наповал. Видя, что им несдобровать, пятеро оставшихся в живых вдруг повернули и ускакали в десять раз быстрее, чем приехали. Больше мы их не видели.

— Девочки мои! — воскликнул Холт, принимая в свои распростертые объятия обеих дочерей. — Сможете ли вы… захотите ли вы простить меня? Я был для вас плохим отцом. Но ведь я не знал, какие негодяи эти мормоны! Слишком поздно мне стала известна и вся подлость Стеббинса, а теперь…

— А теперь, отец, — нежно улыбаясь, сказала Мэриен, прерывая его полную раскаяния речь, — не говори об этом. Нам нечего прощать, и, пожалуй, не надо даже сожалеть о случившемся, поскольку пережитые нами страдания доказали нашу преданность друг другу. После всех испытаний и горестей мы вернемся домой еще счастливее.

— Ах, Мэриен, ведь у нас нет больше дома!

— Нет, есть, — возразил я, — если, конечно, вы согласитесь принять от меня ваш прежний дом. Пока мы не выстроим другой, побольше, в старой хижине на Илистой речке найдется достаточно места для всех. Впрочем, — добавил я, прерывая себя, — здесь есть пара, которая вряд ли захочет воспользоваться ее кровом. Наверное, они предпочтут другую хижину, выше по реке.

Мэриен покраснела, а молодой охотник смущенно пробормотал, что «в его хижине хватит места для двоих».

— Сэр, — растроганно промолвил Холт, протягивая мне руку, — мне следует о многом пожалеть и за многое поблагодарить вас. Я с радостью принимаю ваше великодушное предложение. Мне нужно было бы вернуть вам деньги, да только они все истрачены. Я мог бы в благодарность отдать вам свою дочь; но, как вижу, она и так уже ваша. Вы заслужили ее, сэр, и мне остается только одно: от всей души дать свое согласие на ваш брак.

Занавес падает. Наша драма окончена, и эпилог ее краток. Кровавые и воинственные сцены сменились картинами мирной жизни подобно тому, как стремительный поток, бурно вырвавшись из горного ущелья, спокойно катит свои воды по широкой равнине.

Наши друзья — юты, с которыми мы встретились на следующий день, снабдили нас всем необходимым для путешествия через прерии. Они предоставили в наше распоряжение отбитый у арапахо фургон и упряжку мулов.

Не без сожаления расстались мы с Арчилети, Верным Глазом и Патриком О'Тиггом, который был уже на пути к выздоровлению и впоследствии, как мы потом узнали, совершенно оправился от своей страшной раны. Мексиканский траппер помог обоим солдатам добраться до долины Таоса, откуда со следующим караваном золотоискателей они направились через Колорадо в Калифорнию.

Подробный рассказ о нашем возвращении, как