Надежда Лухманова - Совсем короткий роман

Когда мы вернулись, сестра побежала распоряжаться по хозяйству, Миша ушёл на минуту к себе; я стояла в зале и грела у камина ноги, подставляя к огню то ту, то другую подошву. Степан Петрович подкрался ко мне и вдруг обнял за талию.

— Что, скучно в провинции?

— Ах, как скучно, Стёпа.

— Переезжай сюда…

— Как же я перееду? На какие средства? Хотя… — и я махнула рукою: я была убеждена, что если б эти самые слова сказал мне Миша, я бы ответила ему: «Всё брошу и перееду туда, куда хочешь, лишь бы ты любил меня!»

— Послушай, ведь это всё можно устроить: хорошенькую квартирку, независимые средства, наряды, лошадей.

— О, Боже! Кто мне всё это даст?

— Я, если ты только захочешь! Неужели ты не понимаешь? Неужели ты не видишь?

Но я уже видела в каминном зеркале не только его возбуждённое лицо с трясущимися губами, но и бледное, искажённое злостью, лицо сестры, незаметно подкравшейся к нам.

Я не стану рассказывать вам безобразной сцены: проклинали, осыпали упрёками, вспомнили мать, от которой и не могло быть другой дочери, надо мной издевались, говоря, что я ловила двух, и оба выскользнули из моих рук: Степан Петрович потому, что за ним слишком хорошо следит его жена, а Миша… потому — о, поймите, поймите, — каким это было для меня ударом! — потому, что он женится, женится по любви, на прелестной, богатой девушке, и что свадьба его назначена через месяц и скрывалась им от всех, от всех решительно, кроме моей сестры, потому что это была слишком хорошая партия, устраивала её Соня, и только завтра старый князь, отец невесты, обещал дать своё формальное согласие. В эту минуту вошёл Миша и остановился, оглушённый криком и слезами Сони. Я бросилась к нему и схватила его двумя руками за плечи:

— Ты женишься? Да? По любви? Да говори же!

Он побледнел; но раньше, чем нашёл ответ, сестра, схватив меня за руку, грубо оторвала от него.

— Оставь её, Миша, я всё знаю, я видела, как она целовала тебя чуть не при всех, когда вы сегодня подъезжали к ресторану. Трудно устоять против женщины, которая сама вешается на шею, а я сейчас, вот здесь, застала её в объятиях моего супруга.

И, не дав мне сказать ни слова, она схватила меня за руку и вытащила в другую комнату. Тут она разразилась слезами, предлагала мне деньги, советовала ехать за границу, словом, была готова на все жертвы, чтобы только я не расстраивала её семейного счастья; а я молила её об одном: отпустить меня скорей домой, туда, где под окном с криком реют стрижи, где в десять часов вечера гаснут огни города, где всё тускло, скучно, серо, но где всё-таки меньше лгут, меньше обманывают, а главное — не отравляют вам душу, выдавая грязь за чистое золото.

Увидимся ли мы с вами? Не знаю… Но большое-большое спасибо вам за то, что я верю вам, что решилась написать вам, высказать боль и обиду. Право, мне как будто и легче!..

1901

«O, как я ошиблась!» — фр.

В. А. Жуковский «Светлана». Прим. ред.