Николай Гумилев - Том 2. Драматургия. Проза

Скорей,
Стеною станем вкруг богини
И бедной наготой своей
Прикроем вечные святыни.

Дерзкий!

Я изнемогаю,
От стыда горя…
Кто это?

Его я знаю,
Кадма сын, царя.

Нет, ты ошиблась, Ранис, то не сын благородного Кадма,
Смертный не может зреть светлой моей наготы.

Будь, чем ты должен быть!

Успокойтесь, смотрите, подруги,
Это — добыча стрелы, это — пугливый олень,

Кажется, здесь были люди.
А какая вкусная трава,
Какая холодная вода,
Мне хочется здесь пастись.
Но что я говорю?
Я человек, я Актеон…
Нет, я олень, только олень,
Иль это сонные чары?

Ты помнишь пламенные губы,
Перед тобой они, гляди,
Прильни, целуй, кусай их грубо…

О, пощади, о, пощади!

Ты помнишь грудь, как плод созрелый,
Перед тобой она, гляди,
Сожми ее рукою смелой…

О, пощади, о, пощади!

Ты помнишь ослабевший пояс,
Перед тобою он, гляди,
Сорви его, не беспокоясь…

О, пощади, о, пощади!

Беги, сок жил твоих отравлен,
Но ты склоняешься, дрожишь,
Ты нашей воле предоставлен
И никуда не убежишь.

Сыночек, сыночек, иди с нами,
В доме тепло, а здесь сыро.

А сыночек-то в шерсти и с рогами,
Хуже самого последнего сатира.

Благословен Аллах, создавший
Солнцеворот с зимой и летом
И в мраке ночи указавший
Пути планетам и кометам,
Как блещет звездная дорога,
Где для проворного стрельца
Он выпускает козерога,
Овна и тучного тельца!
Велик Аллах, создавший сушу
И океан вокруг создавший,
Мою колеблемую душу
Соблазнами не искушавший,
Я стар, я беден, я незнатен,
Но я люблю тебя, Аллах,
И мне не виден, мне не внятен
Мир, утопающий в грехах.

Ты — дервиш, первый в нашей вере?
Ты сыплешь мудрость, как цветы?

А кто ты, девушка?

Я — Пери.

Небесная, откуда ты?

Я, пролетая летом птицы
За самой дальней из планет,
Нашла подкову кобылицы,
Которой правил Магомет.

Стопы твои за то целую!
Да будет жизнь твоя светла!

Я ту подкову золотую
Аллаху верно отнесла
И так сказала: «Я упрямо,
Творец, молю у ног твоих —
Пусти меня к сынам Адама,
Стать милой лучшего из них»
И сделал он меня свободной,
Но, чтобы не ошиблась я,
Дана звездою путеводной
Мне мудрость дивная твоя.
Все семь небес и все четыре
Стихии ведомы тебе:
Скажи, кто первый в этом мире,
Да вверюсь я его судьбе.

Дитя мое, молю, не требуй
Уроков мудрости моей:
Я предался душою небу,
Бегу мятущихся людей.
Но я тебе, ребенку Бога,
— Да славится Его лицо —
Дам белого единорога
И Соломоново кольцо.
Они — плоды моих молений,
Я в новолунье их достал
Ценою многих искушений,
Смотря в магический кристалл.
Покорный только чистой деве
И сам небесной чистоты,
Единорог ужасен в гневе
Для недостойных красоты.
Кольцо с молитвою Господней
На палец милому надень,
И, если слаб он, в преисподней
Еще одна заплачет тень.
Теперь прощай, но знай — повсюду
Я счастья твоего кузнец.

Твоих щедрот я не забуду,
Благодарю тебя, отец.

Как я пустыню ненавижу,
Пески, миражи и бурьян!

Ты видишь девушку?

Я вижу,
Остановите караван.
Скорей несите винограду,
Шербет и фиников в меду!
О, девушка, я шел к Багдаду
И, видишь, больше не иду.

Ты — лучший из сынов Адама?

О да, для неги и любви.
Взгляни на взор, смотрящий прямо,
На губы красные мои.

Ты царь?

Для девушек.

Ты воин?

Когда сражаюсь с бурдюком.

Певец, быть может?

Я достоин,
Клянусь, назваться и певцом.
Ведь лютня дочери эмира,
Свирель пастушки молодой,
Гречанки золотая лира
Звучат, взволнованные мной.
От Басры до Бени-Алема,
Поверь, ты не найдешь гарема,
Где не вздыхали бы с тоскою
О ночи сладостной со мною.
Я знаю головокруженье,
Какое дарит наслажденье
Между собой переплетенным
И очарованным влюбленным.
И знаю я слова нежнее,
Чем ветер в розовой аллее,
Слова нежданней и чудесней
Ручья и соловьиной песни.
Твои беспомощные руки,
Пугливые, как серны, очи,
Я знаю, ищут сладкой муки,
Хотят безмолвия и ночи.

Прикажешь приготовить ложе?

Любовь, так вот она любовь!

Ответь мне, милая, ну, что же?

Дурак, конечно приготовь!

Как в сердце усмирить тревогу?
Мне кажется, что я люблю…
Я белому единорогу
Передаю судьбу мою.

Жестокая, я умираю!
И странный звон, и все в огне…
Уйди, тебя я проклинаю!
Леила нежная, ко мне…

Что стало с ним? Недвижно тело,
Глаза погасли, кровь течет…
Ах, этого ли я хотела?
Я думала ль, что он умрет?

Я слышал запах свежей крови
И я погнал сюда коня.
О, нет судьбы моей суровей!
Сражались здесь — и без меня.
Где бой был, девушка?