Дни на острове - Гидеон Самсон

Это был еще глупее, чем считать машины или играть в самолетики, подумал ты, но, с другой стороны, тебе было все равно. Спать ты в любом случае не мог, а в комнате никого больше не было.

— Я тут, — сказал Зевс.

Ладно, почти никого. Ты был наедине с греческим богом.

Ты подумал про Миха, и про Крис, и про все, что пошло не так.

— Якоб, — сказал Зевс. — Ты все испортил.

Это ты и сам знал.

— Конечно, ты и сам знаешь. Тут я тебе ничего нового не скажу.

«Заткнись», — подумал ты. Но Зевс, похоже, только вошел во вкус.

— Ты конкретно накосячил, — сказал он. — И ничего ты теперь не исправишь. Никогда. Ни-ког-да больше!

Ну и чем тебе это могло помочь?

— Ничем, — сказал цветок. — Но ты и это тоже знаешь.

Ты давно об этом догадывался. От богов, похоже, нет никакого толку.

— Так и есть. — Зевс был с тобой согласен. — Мы нужны только для мифов и легенд, дорогой мой Якоб. В настоящих делах от нас помощи мало.

Вот оно как.

— А ты что думал?

Ты уже понял, что смысла в этом разговоре не было никакого. И помощи тоже.

— Ну, поговори тогда с кем-то еще, — предложил Зевс.

Но с кем? Крис все время плачет, а Мих не желает тебя видеть.

— Поищи кого-нибудь, кто тебя выслушает.

И кто это?

— Вот ты болван, Якоб.

Ты болван?

— Вот-вот, — сказал цветок. — Болван и придурок.

И тут ты понял, что он говорил про твоего отца.

— То-то же, — ухмыльнулся Зевс. — А теперь спи давай.

Но почему, подумал ты. Как это — спать, когда можно выскочить из постели и помчаться вниз по лестнице? Янис наверняка еще не спит.

— Якоб, — сказал Зевс. — Он ведь наверняка не один сейчас в постели…

С чего он это взял?

После этого вопроса божественное растение гадко захихикало.

— Я так думаю потому, что ты так думаешь, — объяснило оно, и это было вполне логично. — Завтра, — сказал Зевс, — завтра ты все ему расскажешь, договорились?

Ладно, подумал ты. Больше тебе ничего не оставалось. Как только ты выключил лампу, твой цветок снова стал обычным пыльным растением, а Зевс навсегда испарился.

Ужасно удобно, когда у твоего отца собственный ресторан: всегда знаешь, где его искать.

— Доброе утро, Дьякос. — Он, как обычно, возился на кухне и, когда ты спустился по лестнице и зашел в ресторан, расплылся в улыбке. — Ты почувствовал тебя лучше этот день?

Ты спросил, здесь ли Герти.

— Герти? — Янис не сразу тебя понял (тебя было невозможно понять). — Она сделывает покупка, — сказал он. — Ты хотит она поговорить?

Ты покачал головой:

— Нет, с тобой.

— Ты хотел я и ты говорим один-один?

Ты кивнул, и твой отец отложил нож, вытер руки о живот, снял фартук, вышел из кухни и спросил:

— Будем идти садить?

— Хорошо.

— Время для раки?

— Папа, мне тринадцать.

— А, да, — он кивнул. — Это так есть. Но ты знает, ты смотришь как серьезный старик.

— Да, — кивнул ты. — Это очень серьезно.

— Тогда вино?

— Сейчас девять утра!

— Немножко капельки — это так можно ведь? — спросил он. — В вине правда.

Ты не совсем понял, о чем что он говорил, но считал, что правду можно рассказать и без вина. Даже нужно.

— Ну хорошо, — произнес твой отец и уселся на крашеный зеленый стул. — Я слушать.

— Хорошо, — повторил ты.

Ты сел на синий стул напротив него и сделал глубокий вдох. А потом сообщил, что вы поссорились с Михом. Ужасно поссорились, сказал ты, и, может быть, никогда уже не помиритесь.

А потом ты объяснил почему.

Янис Зервакис смотрел на тебя серьезно и задумчиво. Он молчал очень долго. Ты тоже ничего не говорил, потому что уже рассказал все, что хотел рассказать, и, может, даже больше, чем хотел.

Наконец твой отец почесал подбородок, все так же задумчиво.

— Раки, — сказал он наконец. — А потом буду историю.

Он поднялся, принес из кухни бутылку раки и щедро плеснул в огромный стакан.

— Это может, что ты тринадцать, — произнес он. — Но после что ты мне рассказывал, я узнавал, ты в твой голова много старший.

Он достал второй стакан, поднял бутылку и налил в стакан совсем чуть-чуть, на донышко.

— Ты будешь слушает, — он снова уселся на свой зеленый стул. Почти полный и почти пустой стаканы стояли между вами. — Я буду рассказать тебе один история.

— Опять про звезды?

Он покачал головой:

— Этот история про любовь.

Ты подумал про Большую и Малую Медведицу. Может, конечно, ты тогда понял не все, но тебе показалось, что та история тоже была про любовь.

Янис опять замолчал.

— Да, — сказал он потом. — Может, так, все настоящий история — про любовь.

Ты кивнул, твой отец вполне мог быть прав.

Янис объяснил, что эта история будет не про любовь между богами, а про любовь двух людей.

— Кто они? — спросил ты.

— Мужчина и женщина.

— Как их зовут?

Твой отец покачал головой:

— Это нет так важно. Важно есть в этом историй, что этот два человеки так были влюбленные без умов, что так еще не были влюбленные никогда другой какой человеки.

Фраза была, конечно, странная, но ты понял, что он хотел сказать.

— Эта мужчина и эта женщина живали вместе на маленькая домики в деревня, — продолжал Янис и сделал глоток из своего стакана. — И один день они получали ребенку.

— У них родился ребенок? Мальчик или девочка?

— Случайный или не так, — сказал Янис, — но та мальчишка, что тогда народится, он самая прекрасный ребенка на весь мир, самая красивый такой.

Он рассказал, как были счастливы те мужчина и женщина друг с другом и с их прекрасным сыном. Денег у них было немного, у этих людей, но им было все равно. Она подрабатывала везде, где могла, а он был поваром в ресторане.

— Прямо как ты?

Янис кивнул.

— Но та мужчина не иметь своя ресторан и всегда надо он работать на хозяин.

— Фигово.

— Ты думать так? — спросил Янис. — Ну, та мужчина тоже так это думать. И один день он говорил свой женщина: «Мой милая, мы будем делать другое». Но женщина не была его понять, и она спрашивает: «Зачем так? Жизнь прекрасный так, как мы имеем. Мы же счастливо такие». Но дурак та мужчина подумывал так этот счастливо может быть много больше счастливо… Как так говорю я надо… Что в этот история тут начинаться всякий беда.

Янис рассказал, что тот мужчина придумал план, как занять денег. Много