Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить? - Дэйв Эггерс

– Кто такая Сэра?

– Женщина на пляже.

– На каком пляже?

– Я там на побережье встретил женщину. И, по-моему, уже люблю ее, и тут в деле какая-то судьба. Вокруг меня сияние, вокруг всего, о чем я думаю, и всего, что я делаю, и, кажется, это привело ее ко мне.

– Ладно. Ладно. Теперь послушай. Я не знаю, намерен ли ты влюбиться тут, в Форте-Орд, в пятерых похищенных и прикованных к сваям. Так?

– Шестерых. И я не согласен, конгрессмен. Вот правда. Вы б ее видели.

– Я уверен, она изумительна, сынок, но все, что задержит тебя тут дольше, гарантирует твою смерть, ты меня понимаешь? Она не сможет тебя спасти от спецназа.

– Меня не поймают. У меня есть план.

– Но мой план лучше. Мой план обеспечит всем сохранность. Ты обходишь всех, кого приковал, и говоришь им, что их найдут завтра, потом вы с мамой отсюда убираетесь. Все это закончится, и ты заживешь в Мексике новой жизнью. Это единственный выход. Все остальное подвергает опасности твою жизнь либо ее.

– Конгрессмен, вы такой уважаемый человек. И я планирую лепить всю свою жизнь по образу и подобию вашей, когда отсюда уеду. И еще я намерен рассказать о вас Сэре. Она не вполне поймет, как мы с вами разговаривали, но я потом прикину, как именно ей объяснить наше знакомство.

– Сынок.

– Блин. Мне пора. Именно сейчас она свою собаку выгуливает. Пока мне придется делать вид, будто это совпадение, что я с ней снова встретился, но после сегодняшнего дня уже не будет нужды ни в каком притворстве или враках, или в чем-то таком. Я окутаю ее своим светом и заберу ее с собой.

– Сынок.

– Мне правда очень приятно было с вами познакомиться, сэр.

– Простите меня. Очень вас прошу, Сэра. Жалко, что пришлось вас доставить сюда таким вот образом. Но вы меня сами вынудили.

– Что это все такое?

– Вы как-то не очень соображаете. Не нужно мне было столько на вас тратить.

– Вы тот парень с пляжа? Где я?

– Неподалеку.

– Где моя собака?

– С ним все в порядке. Он у меня по соседству. Я его покормил.

– У меня голова. Так кружится.

– Мне очень, очень жаль. Мне точно было нужно меньше на вас расходовать, учитывая ваши габариты. Теперь-то мне это кажется таким очевидным. Простите меня, пожалуйста. Но опять же, я вообще не хотел этого делать.

– Что это?

– Это кандалы. Они свободные. Не тяните.

– Зачем я здесь?

– Просто поговорить.

– Я не понимаю.

– Так легче. Я не причиню вам вреда. Именно поэтому я и сижу аж тут. Это не потому что я высокомерный или типа того.

– И чего вы от меня хотите?

– Вы помните, когда я взял вас за руку?

– На пляже?

– Да. Помните, что вы сделали?

– Я не хотела, чтоб вы меня брали за руку.

– Правильно. И все стало странным. Теперь я хочу начать заново. Сейчас я сознаю, что там внизу был слишком уж нахрапист. У вас было право сдать назад. У меня получилось чересчур и слишком рано, а теперь кажется, мы можем немного притормозить и все это проговорить.

– Что проговорить?

– У меня к вам есть предложение.

– Это то, о чем вы на пляже говорили? Что-то про лодку?

– Да, но я хочу объяснить как следует.

– Не поеду я с вами ни на какой лодке.

– Дайте мне объяснить.

– Прошу вас. Просто отпустите меня.

– Сэра. Успокойтесь. Я спокоен. Вам тоже нужно поспокойнее. Это вполне нормальная ситуация. Мы беседуем. Я остановил время, поэтому мы можем просто разговаривать. Я не причиню вам вреда. Я вам даже подушку свою отдал и спальный мешок. Можете прилечь, если хотите.

– Не хочу. Я хочу выйти отсюда. Я хочу домой.

– Тогда просто расскажите мне, почему вы не хотели держать меня за руку.

– Держать вас за руку?

– Когда я попробовал взять вашу руку, вы отпрянули, и глаза у вас стали холодные.

– Я вас не знала. Вы какой-то чужой человек на пляже – и вдруг берете меня за руку и смотрите мне в глаза вот так? Что, по-вашему, мне было делать?

– Ну, вот тут и поступает предложение. Если вы мне позволите объяснить. Можно?

– Не знаю.

– Ладно. Спасибо. Перво-наперво хочу сказать, что вы мне очень нравитесь. Я считаю, что вы прекрасны, и во многих смыслах вы – проявление тех свойств, которыми я наделял идеал женщины. Приемлемо ли то, что я так говорю?

– Годится.

– Похоже, вы – человек независимый. У вас есть самообладание. Вы умеете оставаться в одиночестве. Даже когда увидел вас издали, я решил, что вы – кто-то, как я. Что вы способны гулять одна по берегу и выискиваете такого рода уединение. Это соответствует?

– Конечно.

– И когда несколько дней назад мы впервые встретились, когда я увидел ваше лицо и услышал ваш голос, вашу прямоту и чувство юмора, то, как вы улыбались, опуская взгляд, чертили дуги в песке пальцем ноги – из-за всего этого я счел вас такой чарующей, такой кроткой и теплой. И помните, когда вы спросили про шрам у меня возле глаза?

– Да.

– Меня о нем много лет никто не спрашивал. Не помню, когда в последний раз кому-то было дело. И вот тогда-то я и взял вас за руку. И понимаю теперь, что это было чересчур внезапно. Слишком неожиданно было рассказывать вам про мой план и про лодку. Это я осознаю. Но надеюсь, что вы сумеете меня простить за то, что я порывист. Это происходит лишь из ощущения того, что правильно, что должно случиться и хочет начаться.

– И еще раз – мы куда отправляемся?

– Этого я вам пока не могу сказать. Покуда вы не согласитесь. Но я могу вам гарантировать, что вы будете в безопасности, и я правда знаю, что мы будем счастливы. Я верю в исполнение обещаний. А всю эту неделю происходило такое слияние сил, что принесло мне много истин и подобие движения вперед и завершенности. Всё имело смысл и многое сходилось воедино, и я решил, что проявлением всего этого стала встреча с вами. Я подумал – и думаю так до сих пор, – что нас на этом пляже в одно и то же время разместила божественная длань, которая ссудила нам быть вместе.

– Значит, мы уплывем на лодке и никогда не вернемся?

– Я не знаю, вернемся мы