Сергей Кузнецов - Двигатель торговли

Кола зашипела и полилась через край. "Иисус Христос!" -вспомнил Партоген Фигуров. "Наши пузырьки помогут вам выжить!" Он терпеливо глотал пенистую темную жидкость, которую лил мучитель, и думал, что он будет делать, когда захочет в туалет. Он хотел жить. Он хотел радоваться жизни, наслаждаться всеми ее материальными и духовными благами, и вот теперь он всего этого лишен по воле какого-то маньяка. Но за что? За что? Он ведь не может убить его, ведь да? С кого он собирается требовать выкуп? Кто может за него заплатить?..

"Слусай, я тебе запласю, только выпусти меня! -- проглатывая слова, затараторил Фигуров. - У меня есть деньги! Мозет, не так много, но достатосно! Триста тысяс! Сетыреста тысяс! Пятьсот! И долларов! Долларов! Не рублей!" Рыжий демон сквозь клубы табачного дыма смотрел на него и укоризненно качал головой. "Ну, семьсот! Восемьсот! Больсе не могу! В долларах зе! В долларах!" -- не унимался Фигуров. Рыжий по-прежнему качал головой. "Ну, мозет, дасе миллион, мозет! Ну, давай, согласайся! Сего тебе?" -- уламывал Фигуров своего похитителя.

Партоген Фигуров посмотрел на внезапно помрачневшего рыжего. Безнадежно, подумал он. "Безнадесно!" -- сказал он вслух. Испуганно нащупал зубы языком и еле удержался, чтобы не заорать. Двух или трех передних зубов на месте не было. Он вспомнил, как он всегда гордился своими зубами. Почти у всех его ровесников уже давно стоят протезы и коронки, а у него -- свои зубы, и все тридцать два ! Были... Были! "Да, сука, убей меня! Убей! Нисего я тебе не дам, гадина! Нисего!" -- заорал он.

Рыжий спокойно докурил папиросу, бросил ее на пол и растер ботинком из грубой черной кожи. Пятьдесят шестого размера? Он смотрел на Партогена Фигурова с каким-то непонятным сожалением. Примерно так смотрит жестокосердный отец на сильно провинившегося ребенка. Сейчас он снимет с себя широкий ремень, высечет до полусмерти бедного дитя и останется довольным. Садюга!

"Ну что, попили? А теперь можно и покушать!" -- сказал рыжий. Фигуров только теперь ощутил голод. А ведь он действительно давно не ел! Рыжий отошел в дальний угол, поднял старый облезлый тулуп, выбрал из всех коробок одну, самую яркую, и, переваливаясь с одной ноги на другую, поднес к табуретке.

"Паря, ты, наверно, уже догадался, что будешь кушать?" -- растянув рот до ушей, спросил он. Фигуров на самом деле увидел на коробке знакомое изображение золотой короны и надпись "King", сделанную готическим шрифтом. "Батончики "Кинг" -- не только для короля и его свиты, но и для простых смертных!" -- заученно оттарабанил рыжий клоун.

"А ведь он хочет замучить меня до смерти", - впервые подумал Фигуров, и эта мысль заставила его содрогнуться всем телом. Он забился, как большая рыбина, запутавшаяся в сети, но панцирь из скотча держал его крепко.

Рыжий палач открыл коробку, распечатал батончик, взял почти стограммовую шоколадную конфету двумя своими желтыми пальцами и подошел к Фигурову. "Открой рот!" -- властно приказал он. И Фигуров... покорно открыл. Он сам удивился своему смирению, своей готовности делать все, что ему прикажут, лишь бы его не били. В конце концов, его же не заставляют есть собственное дерьмо!..

Батончик оказался приторно сладким, но вкусным. Несмотря на то, что есть лежа было крайне неудобно, Фигуров методично жевал его, испытывая даже некоторое удовольствие. Вкус когда-то рекламируемого с его помощью "Кинга" напомнил ему о торте "Черный принц", который так здорово готовила его мама. Именно она, сама того не ведая, учила его азам рекламы, говоря: "Запомни, сынок! Люди сначала едят глазами, а уже потом ртом. Пища должна быть прежде всего красивой, и она наверняка покажется вкусной".

"А ну, не чавкай!" -- окрикнул рыжий. Фигуров вздрогнул. Именно так ему говорила в детстве мама. Он дожевал батончик и почувствовал, что уже сыт. Однако рыжий полез за вторым. "Я не хосю! Хватит усе!" -- закричал он.

"Открой рот!" -- снова приказал рыжий. Фигуров снова стал покорно откусывать и пережевывать куски, стараясь не торопиться, чтобы потянуть время. Он пытался думать о "Черном принце". Не получалось. Торт все-таки был гораздо вкуснее. Когда он доел второй батончик, его вкус показался ему просто омерзительным. Он почувствовал, что к горлу подходит тошнота. Но он даже не мог привстать, чтобы его вырвало не на себя. "Мне плохо, плохо! Хватит!" -- запричитал он. Но рыжий уже совал ему в рот третий батончик.

6.

Партоген Фигуров вспомнил, как любил он сладости в детстве. Он ведь мог за один присест зарубать коробку шоколадных конфет. "Тушеныч" -- ласково называла его мама, и он не обижался, потому что действительно был пухленьким мальчонкой. Но время прошло, он стал самым успешным бизнесменом в сфере рекламы и на полмили обошел всех своих недавних конкурентов. Он завоевал почетное право продвигать визажиста Сергея Скотова, модельеров Веню Медведева, Василия Васенцова, промышленника Аскольда Рабиндранатовича Семибогатова. Да перед ним теперь заискивали члены Государственной Думы! Попробовал бы теперь кто-нибудь назвать его "Тушенычем"!..

Он попытался представить, что мама купила ему очередную коробку конфет. Она аккуратно распечатала ее, сняла красивую крышку с цветами. А теперь своими нежными пальцами берет конфеты одну за другой и любовно отправляет ему в рот, приговаривая "Кушай, сынок, кушай!" И он кушает. Слюна во рту становится вязкой. Ощущать эту противную сладость все невыносимей. Кажется, что внутри уже все слиплось от шоколада. Но он кушает, думая про свой вопрос. Он крутит головой. У него же полон рот этой мерзкой массы, а она как будто бы не замечает, и все сует, сует... Он же хочет спросить что-то очень важное, а она, не желая отвечать, забивает ему рот этим невкусным шоколадом. Да хватит уже, хватит! Это же просто невыносимо! Это же выше человеческих сил! А она снова: "Кушай, сынок, кушай!"

И тут жидкая шоколадная масса, точно раскаленным свинцом наполнившая его глотку, хлынула наружу. И вопрос, тот застрявший костью в горле вопрос! "Мама, зачем он нас бросил?.."

Что? Неужели он спросил? Ой, как стыдно! Он же мужчина! "Открывай рот, паря!" -- услышал он. Это не мама, подумал он. Как же так? Он обознался? Что с ним? "Открывай рот!" -- услышал он снова. Ах, это же его новая рыжая нянька! Так она что, не врубается, что он уже сыт? Сегодня же вечером он скажет маме, и эта рыжая шваль получит расчет. Она останется без работы надолго, потому что такую швабру никто не захочет брать. Но как она попала в их чистую квартиру, эта оборванка?..

"Последний раз говорю, открывай рот!" -- услышал он грозное предупреждение. Он замотал головой. Нет, нет и еще раз нет! Он знал, чем может закончиться для него этот "нигилизм", однако не мог ничего с собой поделать. Он уже просто физически был не в состоянии ощутить во рту эту мерзость. Он зажмурил глаза. Сейчас рыжий нанесет ему такой удар своим кулаком-кувалдой, что от него останется лишь мокрое пятнышко, как от таракана, раздавленного хозяйским тапочком.

"Ну, ладно! Открой глаза!" -- услышал он. Ему захотелось закричать от радости "Yes!". Он будет жить! Все будет хорошо! Он открыл глаза. А где рыжий? Он не увидел рыжего.

Он увидел светящиеся экраны телевизоров, которые стеной стояли перед ним. На них мельтешили какие-то человечки, какие-то рожицы, которые, как ему показалось сначала, вешали лапшу насчет каких-то там товаров. Он посмотрел направо и увидел ту же самую светящуюся стену. Посмотрел налево... Они же! Он находился в комнатке, пол, стены, потолок которой были выложены из здоровенных телевизоров. Их было так много, что все вокруг него прямо-таки светилось. И на экране каждого телевизора происходило какое-то действо! И так много всего делалось в один миг на этих экранах, что было невозможно разобрать, что же там происходит. У него закружилась голова. Ему показалось, что он крутится в межзвездном пространстве и, как черная дыра, притягивает к себе небесные тела.

А ведь он, наверное, ошибся. Да, он не может разобрать, что там творится на этих чертовых экранах, он они-то, они же видят его! Они наблюдают за каждым его действием! Возможно, они даже знают, о чем он думает?.. Но неужели они так хитры, что могут залезть к нему в черепную коробку, чтобы узнать, что там внутри? Он что, стал жертвой какого-то космического эксперимента?

Но вдруг что-то щелкнуло, и экраны всех телевизоров начали показывать одно и то же...

7.

Он увидел на экранах телевизоров знакомое до отупения лицо. Эта была женщина крайне экзотической наружности. Всклокоченные волосы трех цветов -- синего, зеленого и красного, костлявый нос и чуть сутулая походка делали ее похожей на Бабу Ягу. Сомнений быть не могло, это Синтия Фулбрайт, топ-модель номер один в мире современной моды. Она стала известной после того, как вырвала здоровые и ровные от природы зубы и вставила коронки со вправленными в них (тогда еще фальшивыми) бриллиантами, разодрала платиновыми булавками нос и уши и немного удлинила рот (чуть ли не до ушей). Теперь, когда она улыбалась, все закатывали глаза от восторга, лишь бы не видеть этого ужаса.