Максим Горький - Том 12. Пьесы 1908-1915

(Из столовой навстречу им идёт Надежда.)

Лещ. Ты что?

Надежда. На минуту, Павел… (Ведёт его назад в комнату Якова. Тихо.) Получил?

Лещ (недовольно). Как это неосторожно и некорректно… точно я спрячу эти деньги от тебя, фу!

Надежда (целуя его). Милый Пашка, не сердись! Пятьсот! да? А ты получишь — двести?

Лещ. Тише!

Надежда. И купишь мне крест из гранат, помнишь, ты обещал? Ты должен подарить мне этот крест: ведь план — мой!

Лещ. Я, разумеется, сдержу слово! Идём же! Там садятся за стол… Что за шум?

(Прислушиваются.)

Надежда (удивлённо). Приехал отец!

Лещ. Гм… неожиданно!

Иван (в столовой). Почему меня никто не встретил?

Софья. Кто же знал, что ты приедешь сегодня…

Иван. Но я послал вам телеграмму!

Софья. Не кричи…

Лещ. Подождём здесь, пока он остынет.

Надежда (вздыхая). Ах, этот комик папка!

Иван (в дверях столовой). Вы боитесь проехать по улице рядом с человеком, которого злодеи осудили на смерть, хотя человек этот ваш отец, да?

Софья. Садись, ешь, Иван…

Иван (идёт в комнату Якова). Я не хочу ваших объедков! Надежда, почему меня никто не встретил?

Надежда. Мы не знали!

Иван. Неправда! А, господа! Я понимаю вас! С того дня, как я не служу, — цена мне упала в ваших глазах…

Лещ. Вы бы поздоровались прежде…

Иван. Что? Здравствуйте…

Лещ. Преступник, который…

Иван. Который поднял безумную руку на меня, — что он?

Лещ. Заболел острым расстройством нервов…

Иван. Это его не оправдает, нет, шалишь!

Лещ. Ну, да, но его нельзя судить…

Иван. Почему? (Он опускается на диван. В дверях столовой стоят Пётр, Вера, Софья, потом Александр. Из двери за ширмами в комнату Якова входит Любовь, останавливается у кресла няни, задумчиво гладит рукой её щёку, старуха что-то бормочет, тихонько смеётся, кивая головой. Лещ и Надежда около Ивана. В столовой — горничная.) Это поразительно! За то, что я не позволил застрелить себя — меня бесчестят газеты и даже принуждают уйти со службы… а извергам, убийцам — мирволят, потому что у них, видите ли, слабые нервы! И называют это — конституцией! Как жить, спрашиваю я вас, как жить?

Софья (уходя в столовую). Садитесь за стол!

Иван. Разве пойдёт мне кусок в горло!

Александр. А ты выпей водки, и он пойдёт.

Иван. Почему ты не встретил меня на вокзале?

Александр. Ну, брось это!

Иван (почти искренно). Нет, мне обидно… Разве я не заслужил вашего внимания, дети, а?

Яков (из столовой). Да перестань же, Иван…

Любовь (подходит к отцу, холодно). Вы скоро кончите эту жалкую сцену?

Иван (встаёт). Жалкую? (Ко всем.) Так она говорит об отце своём, который на службе престолу и порядку…

Любовь (спокойно). Пропустите меня, я хочу есть…

Иван. Чей хлеб ты идёшь есть, горбатая дрянь?

Яков (кричит). Иван! Ах, боже мой…

Любовь (спокойно, громко). Я буду есть хлеб вашего брата.

Софья. Иван, ты бы постыдился хоть горничной…

Иван (оглядываясь). Как? Что такое?

Любовь. Вы не смеете говорить мне грубости…

Иван (растерянно оглядываясь). Это — это новость…

Яков (поддерживаемый под руку Петром, взволнованный, тихо). Что вы? Вы с ума сошли! Иван!.. Иди… иди!

Иван (уходя). Я не буду есть, если она сядет за один стол со мной…

(Все идут за ним; Яков, Пётр и Любовь остаются одни.)

Яков (тихо). Что с тобой, Люба?

Любовь (тихо). А как ты думаешь? (Под её взглядом он наклоняет голову. Пётр подозрительно смотрит на них.)

Иван (в столовой, горестно). Откуда мог явиться в моей семье этот злой дух вражды?

Александр. Твоё здоровье, папа!

(Яков и Пётр молча идут к столу. Любовь осталась одна, оглядывается, кутаясь в свою шаль.)

Федосья (наклоняясь в кресле, смотрит на неё с улыбкой, манит к себе и шепчет). Поди сюда, Любушка, поди сюда… Что он кричит, воевало-то наш?

Лещ (в столовой). С приездом… и за осуществление всех желаний нашей тесной семьи!

Занавес

Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой стол, уходящий наполовину за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой мебелью. В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке Вера с книгой в руках. Между стульев ходит Пётр, точно ищет чего-то. В глубине у окна Любовь, она встала коленями на стул, держится за спинку и смотрит в окно.

Пётр (тихо, упрямо). Мне нужно знать правду…

Любовь (оборачиваясь к нему). Ты не рассказывай маме о твоей ссоре.

Пётр (подозрительно). Почему?

Вера (с досадой). Как ты мне мешаешь, Петька!

Любовь. Зачем волновать её?

Пётр (упрямо). А если он был прав, Максимов-то?

Вера (горячо, упрекая). Как тебе не стыдно, Пётр! Ты не смеешь думать о папе скверно!

Пётр (задумчиво). Молчи, Верка, ты глупая…

Вера. А ты — зазнаёшься…

Пётр (настойчиво). Почему ты не отвечаешь, Любовь?

Вера. Познакомился с интересным человеком и задираешь нос…

Любовь (сходит со стула). Что я тебе отвечу!

Пётр. Ты старшая, ты должна знать… Он кричал, что папа взяточник и трус, и…

Вера (вскакивая). Не смей повторять при мне эти гнусности, а то я скажу маме…

Пётр (пытливо смотрит на неё). Иди, скажи! Ну?

Вера (бежит). И пойду! Думаешь — нет?

Любовь (обеспокоена). Вера, не надо! Это — плохо, Пётр!

Пётр. Да, плохо, когда про отца так говорят… Любовь, правда, что он приказал избить арестованных и двое умерли? И что этого не нужно было делать?.. Правда?

Любовь (не вдруг). Послушай, Пётр, я не уверена, что нужно говорить правду…

Пётр. Мне?

Любовь. Всем здесь…

Пётр. Почему?

Любовь. Мне кажется — это бесполезно.

Пётр (недоверчиво). Правда — бесполезна! Не понимаю…

Любовь. Если ты станешь сеять хлеб на болоте — разве он созреет?

Пётр (подумав, обиженно). Ага, ты считаешь меня ничтожеством, да? Ты — злая, ты злишься на весь мир за свой горб…

Любовь (усмехаясь). Если бы тебе сказал правду красивый человек красивыми словами — ты, может быть, поверил бы ему, а мне ты не поверишь — я горбата. Кассандра, наверное, была уродом, вот почему ей не поверили…

Пётр (вдумчиво). Не путай, это не нужно мне. Все равно я узнаю. (Помолчав, печально.) И прости меня… мне — нехорошо… я тоже злюсь…

Любовь (тихо). Тебя — жалко.

Пётр (угрюмо). Но я… не хочу лгать — мне, кажется, никого не жалко! (Идёт.)

Любовь (серьёзно). Ты думаешь, молчание ложь?

Пётр. А что же? Конечно — ложь.

(Любовь стоит среди комнаты, лицо у неё суровое, брови нахмурены. По столовой идёт Надежда в капоте, с распущенными волосами.)

Надежда. Верка здесь? Вот дрянь девчонка — растаскала все мои шпильки. Что это у тебя такое совиное лицо?

Любовь. Да?

Надежда. Мне страшно подумать, что будет из этой Верки! По-моему, она опасная девочка, так своенравна. Не понимаю, чего смотрит мама. И ты тоже становишься какой-то ненормальной. Впрочем, ты всегда такая была. Ты ничего не делаешь, это вредно! Вот помогала бы маме следить за Верой, право, это нужно…

Любовь. Отец лёг спать?

Надежда. Как всегда. А я начала одеваться на вечер к прокурору, да рано ещё.