Айлин - Анель Авонадив

— Отбрось свой сарказм, те отношения были ошибкой, сейчас мы сможем справиться с прошлыми обидами, я уверена у нас получится, мы любим друг друга, — перестраиваюсь на скоростную линию шоссе, смотрю по зеркалам, замечаю, что Оксана начинает теребить цепочку с огромным камнем. Мой подарок, хотя, на моей памяти, я дарил ей украшения и покрасивее, не понимаю почему она надела именно этот вариант.

— Оксана, а кто тебе сказал, что у меня есть желание как — то справляться с твоей изменой? — мне хоть и не хватает воздуха, но я стараюсь держать себя в руках. Хотя по итогу не выдерживаю повышаю тональность голоса:

— Я никогда не забуду твою измену, поняла? Никогда! Я тебя тогда не простил, а сейчас тем более, живи как знаешь, но без меня!

— То, что я тебе изменила не дает тебе права вести себя как незрелая личность и психовать, — про себя думаю, я вообще имею право себя вести так как считаю нужным.

Становится легче, прихожу в себя, стараюсь не вступать в полемику, чтобы не сорваться вновь.

Только Оксана не унимается:

— Егор! Родители хотят внуков, мы можем, наконец-то, породниться семьями, стать счастливыми, — выдаю ей одну из своих самых циничных усмешек, как я понял, ключевое слово тут "породниться" и "хотят внуков".

Не со мной «девочка», не со мной.

Теперь уже пусть другие живут с тобой, закрывают глаза на измены. Только это буду уже не я.

Второй раз на крючок она меня не поймает.

Я так решил не потому, что внутри ничего на Оксану не поднимается. Разумеется, поднимается, все как и раньше: она также красива, также волнует мое воображение, думается, что по-прежнему является искусной любовницей, по крайней мере, меня в ней всегда все устраивало. Только все это осталось в прошлом.

— Оксана, теперь у меня, наконец-то, складывается два плюс два, — чувствую себя странно. Получается мои родители ее позвали для того, чтобы соединить наши семьи. Отлично, ничего не скажешь, сводничество еще никого не красило, становится противно.

— Егор, меня не задевает твое безразличие, — хочу ей ответить, что рад за нее, потому что меня еще как задевает, что она сидит в моей машине и я вынужден везти ее до столицы.

Смотрю в навигатор, благо двадцать километров не такое уж большое расстояние. Увеличиваю скорость: чем быстрее доеду до ближайшего метро, тем лучше. Плевать на штрафы.

Разговаривать с Оксаной не имею ни малейшего желания, она для меня как была шлюхой, так ею и осталась.

— Тебе почти сорок лет, пора уже подумать о семье и детях, — смотрю на спидометр, давлю на газ.

— Подумай, Оксан, уверен, обязательно найдется какой-нибудь мужичок, который утешит потасканную девку и будет пищать от удовольствия

— Ты сейчас сам себя унижаешь, мы любили друг друга, у нас были настоящие чувства!

— Ключевое слово "были", Оксана! — вижу значок «М» московского метрополитена.

Выдыхаю.

Включаю подворотник, паркую машину около буквы метро, включаю аварийку, заранее предчувствуя то облегчение, которое настанет, когда я избавлюсь от присутствия и запаха этой женщины в своем пространстве.

Объявляю четко и резко:

— Мы приехали, метро, — поворачиваю корпус тела, жду что Оксана покинет салон автомобиля, только она не торопится.

Вместо того, чтобы уйти, она сидит и смотрит мне в глаза.

Может быть я люблю эту красивую женщину до сих пор, потому что этот самый момент, когда мы смотрим друг на друга, я с надеждой жду, что она сама покинет салон автомобиля, понимая м каждой минутой, что, оказывается, в ее присутствии внутри болит настолько сильно, будто кто-то очень щедро посыпал, в мою вновь вскрывшуюся рану, острым перцем.

Я больше никогда не буду иметь ничего общего с женщинами, которые могут меня ранить. Оксана может меня ранить собой, а потому я смотрю на нее, представляя немые сцены прошлого: как жадно она может целовать своими алыми губами, как ярко всякий раз она кончает, выгибая спину в порыве страсти. Я удивляюсь, но я все еще помню ее идеальное тело до малейших деталей. Хорошо, что все эти "горячие сцены" остались в прошлом, больше не хочется.

— Егор я готова на все, ради любви к тебе, — злюсь, потому что приходится выйти из машины, открыть дверцу и вытянуть Оксану из своей машины силой, отряхивая при этом руки, потому что появилось ощущение будто испачкался ею, касаясь кожи.

Сажусь обратно и резко даю по газам.

Я понял, что ненавижу эту женщину до сих пор.

Даже к Дине я такой ненависти не испытываю. Она нашла в себе силы признаться, хотя это тоже не оправдывает ее поступка. А Оксана просто врала мне в глаза, спала со мной и параллельно с любовником. Я думаю не узнал бы никогда, если бы не обманутая жена, раскрывшая мне глаза на измену своего мужа.

Приезжаю домой.

Я выжженная земля, на которой больше не взойдут побеги зеленой травы.

Оксана эффектная красивая девушка, вряд ли долго будет одна, да у меня второй точной копии ее не будет.

А на меньшее, без чувств, как было с Диной, я теперь не согласен.

Мне так хреново, что описать свое состояние сложно. Я хоть и полюбил свое одиночество, но сегодня после встречи с Оксаной чувствую, оно меня именно убивает.

Смотрю в панорамные окна своей огромной квартиры, наблюдая за ночным городом, в котором живет несколько миллионов человек. Думаю, какая же, все-таки, Москва огромная деревня! Думаешь, нереально встретить в этом муравейнике знакомые лица, и вот, этот человек, возникает перед тобой, когда ты совсем этого не ждешь: в родительском доме, с молчаливого согласия присутствующих членов семьи.

Что вообще делают люди, когда хотят вернуть того, кого вернуть невозможно?

После встречи с Оксаной я не чувствую не боли, ни разочарования, только проклятое одиночество, которое я так тщательно храню в своей душе. Физически ощущаю как оно, буквально, выедает все живое у меня изнутри.

Мне хочется громко кричать, чтобы сбросить с себя оковы прошлого, только я знаю, это ничего не даст.

Корю себя за то, что на какой — то момент в машине, вспоминая близость с Оксаной, отчаянно хотел вернуться в прошлое, окунуться с головой в те отношения до ее измены.

Айлин

— Айлин, тебе, как всегда, везет! — моя единственная подружка Алена