...Да поможет мне бог - Феликс Джексон

—      Нет, — ответил Майлс, — у нас произошел довольно оживленный обмен мнениями по этому поводу. Он совершенно ясно дал мне понять, что я могу не отвечать на его вопросы, но я решил, что вам будет выгоднее, если я отвечу.

—      Благодарю вас, — сказал Спенсер.

Он прочел:

«Ответ: Я считаю это невероятным и невозможным.

Вопрос: Выражал ли он когда-либо в вашем присутствии левые взгляды?

Ответ: Нет.

Вопрос: Пытался ли он навязывать вам или другим убеждения, неприемлемые для нашей страны?

Ответ: Нет.

Вопрос: Но он уговаривал вас взять на себя защиту Гордона Беквуда, не так ли?

Ответ: В этом нет ничего левого или неприемлемого. Вина Беквуда никогда не была доказана, и с либеральной точки зрения...

Вопрос: Значит, вы назвали мистера Донована либералом, не так ли?

Ответ: Пожалуй, да.

[На этом закончилась беседа между чиновником ФБР и Бернардом Г. Майлсом. Мистер Кеслер вторично поблагодарил Майлса за содействие и сказал, что свяжется с ним или с мистером Арбэттом, если понадобятся дополнительные сведения. После его ухода Майлс пригласил в кабинет свою секретаршу Беатрис Стейнхардт и продиктовал ей вышеприведенный текст]».

Спенсер увидел, что Майлс выжидающе смотрит на него. В горле у него пересохло — он и не притрагивался к напитку. Теперь одним залпом он почти осушил стакан. Ему хотелось поскорее отделаться от Майлса, с которым он не мог обсуждать это дело серьезно.

—      Можно мне взять одни экземпляр? — спросил он.

—      Да, конечно.

Неловким движением Спенсер сунул листки в карман.

—      Попытайтесь отнестись к этому спокойно, Донован,— сказал Майлс. — Хотите услышать мой совет?

—      Разумеется.

Майлс, отодвинув стакан, положил локти на стол.

—      Мистер Кеслер не просил меня скрыть от вас его визит. Естественно, я рассказал вам обо всем. Они это понимают. Теперь вы должны сделать все возможное, чтобы узнать, в чем тут дело. Действуйте немедленно. Если нужно, отправляйтесь в Вашингтон, попытайтесь связаться лично с мистером Гувером. Это легко устроить. Таково не только мое мнение. Я говорил с Джоном, и он согласен со мной.

Совет был резонным. Но Спенсер не мог ему следовать и не имел права вдаваться в объяснения.

—      Я подумаю, — сказал он.

Майлс решительно положил руку на плечо Спенсера.

—      Донован, вы меня знаете. Я человек осторожный. Я не советую клиенту действовать без крайней необходимости. Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока этот цветок расцветет. Он ядовит. Его надо вырвать с корнем.

Он повысил голос. И Спенсер вдруг понял, что играет со стариком. А Майлса искренне заботила его судьба. Такое поведение было нечестно. Несколько минут Спенсер боролся с искушением рассказать старику всю правду, но потом сообразил, что это всего лишь начало. Если его затея удастся, ему придется еще не раз сталкиваться с подобной ситуацией. Ему придется играть со всеми, кроме Лэрри.

—      Вы всегда считали, что дело Беквуда навлечет на меня беду, — сказал он Майлсу.

—      Да, — ответил Майлс. — Однако сейчас положение сложнее. — Он выбирал слова осторожно, стараясь, чтобы Спенсер понял его.— Вы мне нравитесь, Донован. У вас горячая голова, иной раз вы сами вредите себе своим упрямством. Но вы мне нравитесь. Пока они будут ходить ко мне или к Джону, вам нечего беспокоиться. Но они могут допросить и других людей, которые не столь дружески расположены к вам, которые были бы рады видеть вас в беде. Вот в чем опасность.

—      Но разве мне угрожает какая-либо опасность? — сказал Спенсер. — Я не знаю за собой никакого преступления. Мне тридцать семь лет, я здоров и ничего не скрываю.

Майлс не спускал с него глаз, его губы были крепко сжаты.

—      Черт побери, — внезапно сказал он, — иногда я не понимаю, то ли вы дурачите меня, то ли вы действительно настолько простодушны.

Он резко повернулся и подозвал официанта.

Спенсер смотрел, как старик расплачивается. Майлс был сердит и даже не пытался скрыть гнев.

—      Я хочу, чтобы вы знали, мистер Майлс, как глубоко я ценю ваше расположение. Я очень благодарен вам и мистеру Арбэтту.

—      Ладно, ладно, — ответил Майлс.

Он встал и медленными, шаркающими шагами, почти не сгибая колен, направился к выходу. Спенсер пошел за ним. Майлс остановился взять шляпу.

—      Я задержусь: мне нужно позвонить. — Он посмотрел на Спенсера. — Дайте мне знать, если я вам понадоблюсь.

— Непременно, — сказал Спенсер. — Еще раз большое спасибо.

—      Пожалуйста.

Майлс взял у гардеробщицы шляпу и обеими руками нахлобучил ее на голову.

Направляясь к выходу, Спенсер вспомнил, что нужно позвонить Джин — она ждет его. Но затем его снова захлестнула волна возбуждения и он забыл о своем намерении. Он быстро шел по тротуару, рассекая стену свинцово-плотного воздуха; его гнало вперед воспоминание об отчаянии, прозвучавшем в голосе Кэрол Беквуд: «Не можете ли вы что-нибудь сделать, Спенсер? Неужели ничего нельзя сделать?»

Они сидели в гостиной, около окна, из которого за три дня до этого ее муж Гордон Беквуд бросился навстречу смерти.

По Пятой авеню Спенсер шел медленно, вспоминая…

Дело Гордона Беквуда возникло в начале сентября. Нью-йоркский журналист Уолт Фаулер туманно заговорил о влиянии левых на американскую политику на Ближнем Востоке. Его пространный фельетон был перепечатан всеми газетами и встретил жестокий отпор в либеральной прессе. Когда журналист вторично выступил со своими обвинениями, государственный секретарь опубликовал официальное опровержение.

Затем все был тихо до 29 ноября, когда сенатор Аарон Куп в своей трехчасовой речи снова обрушился на политику государственного департамента на Ближнем Востоке и, упомянув Гордона Беквуда, известного историка и лектора, как человека, находящегося за кулисами этой политики, назвал ею одним из американских коммунистических лидеров.

Только один раз в жизни Беквуда государственный департамент обратился к нему за консультацией, как к эксперту по ближневосточным делам, причем эго произошло во время второй мировой войны. Однако точка зрения ученого не соответствовала направлению государственной политики и была отклонена. Когда сенатор Куп произносил свою речь, Беквуд путешествовал по Европе и сначала даже не обратил серьезного внимания на это обвинение; но страсти разгорались, слухи ширились. Наконец, замученный бесконечными телефонными переговорами и телеграммами, он по настоянию друзей решил прервать путешествие и встретиться со своими обвинителями.

Беквуд был обескуражен, но все еще находил это дело забавным, когда по приезде узнал, что является вдохновителем зловещего заговора, цель которого состоит в том, чтобы свергнуть правительство Соединенных Штатов.