Виктор Лихачев - Молитесь за меня

- Ему плевать, - взорвалась Констанца, - в доме шаром покати, мы все в долгах. Мне порой кажется, что он не на земле живет, - встретив сочувствие, она захотела выговориться. - Приходит как-то с клеткой, в ней скворец. Я говорит, купил его. Зачем, спрашиваю, нам скворец? Как ты не понимаешь, птицы - это ведь так чудесно. Я тут иду по улице и насвистываю мелодию из рондо, помнишь, из Концерта соль мажор, а скворец - пострелец услышал и повторил ее, конечно, немного изменив, но так комично. И я купил его. Если бы вы видели, как Моцарт носился с этим скворцом, а когда тот сдох - похоронил его в саду, устроил для него памятник с подписью - стихи сам сочинил.

- Точно, было такое, - поддержал Констанцу Штадлер, - а после еще сетовал: как жаль, что жена не понимает меня, Готфрид и Франциска поняли, а она нет. При упоминании этих имен кровь прилила в голову Констанце:

- Вот ее он взял в ученицы. А еще некую госпожу Траттпер. Я, говорит, могу преподавать только тогда, когда у меня возникает личное взаимопонимание с учеником, а преподавать фортепьяно ради денег - не могу... Человек в кресле неожиданно поднял руку. Констанца умолкла.

- Как я вас понимаю, госпожа Моцарт. Что же говорить обо мне, обо всех братьях, которых он предал?

- Предал? Вольфганг?

- Вы можете представить себе человека, - Мастер будто не слышал ее, - которому дали в руки бриллиант невиданной красоты, а он берет, и кидает алмаз в грязь. Его голос звучал уже не завораживающе, а гремел, в глазах вновь вспыхнул таинственный огонь и больше не гас. - Великий Соломон завещал нам построить Храм человеческой души, и мы усердно возводим его. Мудрость, Любовь и Служение - вот наши Великие Мастера Каменщики. Сотни религий принесли свои дары в наш алтарь. Древние Мистерии не исчезли, даже когда исчезла в океанских водах Атлантида и когда храмы Фив разрушило время. Христианство стало господствующей религией, но великий Бог Пан не умер. И то, что мы существуем - подтверждение этому. Именно наше братство - университет вселенского масштаба, в котором учат свободным наукам и искусствам души тех, кто раскроет им свои сердца. Наши ритуалы полны слов, рожденных боговдохновенными мудрецами и мыслителями. Каждый символ в нашем учении - несет огромный смысл, но он понятен избранным. Тем, кто хочет придти в Храм Света. Религия? Она бесцельно блуждает в лабиринтах теологических спекуляций. Наука? Ей остается бессильно биться о барьеры неизвестного. Только просвещенный разум может дать понимание человеку на пути к свету. Только философия может научить человека правильно родиться, хорошо прожить, достойно умереть и возродиться вновь.

Мастер умолк. Огонь в его глазах погас. В комнате наступила гробовая тишина. К Констанце подошел Торварт, встал сзади нее и обнял молодую женщину за плечи.

- Ты понимаешь, какое доверие тебе оказано? Я просто не могу...

- Мастер перебил его:

- Не так, брат Иоганн. Не доверие - Любовь. Наше общее любящее сердце чуть-чуть, совсем ни намного приоткрыло госпоже Моцарт дверь, за которой - вековая Мудрость. Если ее сердце ответит Служением за эту Любовь, значит она действительно избранная.

- Она наша, - неожиданно хриплым голосом произнес Штадлер.

- Наша, - вторил ему Торварт.

- Ваша, - беззвучно, одними губами откликнулась Констанца. - Что я должна сделать.

- Помочь мужу достойно умереть, чтобы он мог возродиться вновь, для более достойной жизни. - Мастер словно чеканил слова.

- Почему? - но особого протеста внутри нее не возникло. Сейчас она была с ними словно одно целое и просто хотела узнать то, что знали эти люди.

- Он предал нас. Всех, кто взял его за руку и повел к свету. - Мастер повернулся к Штадлеру:

- Брат Антон, вам слово. Тот почтительно поклонился, а затем обратился к Констанце:

- Наш скворец, Госпожа Моцарт, оказался не таким уж простодушным добрым малым, которому свыше был дарован необыкновенный талант. Еще до премьеры "Волшебной флейты" он по секрету рассказал мне, что сомневается в ценностях нашей организации, что считает ее антихристианской... Но одно дело сомневаться, другое

- взять и предать, раскрыть тайны всех наших обрядов. Да, да, не удивляйтесь, госпожа Моцарт. Вы думаете "Волшебная флейта" - невинная сказка? Зарастро, принц Тамино, Царица ночи, ее дочь Памина - кто они по вашему? Сказочные персонажи? Нет, это вызов, брошенный каждому из нас. У вас, словно говорит Моцарт, свои символы, а у меня свои. И вот он не просто выносит на всеобщее обозрение ритуалы братьев, но и рассказывает о том, что мы якобы боремся с христианством...

- Пусть эта выдумка останется на его совести, - перебил Штадлера Мастер. - Но мы не прощаем предательства. Тем более, Моцарт умудрился еще усугубить свою вину: "Волшебную флейту" увидела чернь - ее поставили в народном театре "Auf der Wieden".

- Но вряд ли кто-нибудь понял, что это не просто опера, - робко подала голос Констанца. - Я видела, эти люди рукоплескали музыке.

- В том-то все и дело, - с горечью сказал Мастер, - если бы оперу написал какойнибудь Шмидт - это одна ситуация, но ведь ее написал Моцарт! И если наши венские тупицы ничего не поняли, это еще не означает, что через сто лет, другие люди, в другой стране тоже окажутся такими же болванами.

- Что я должна делать? - вдруг спросила Мастера Констанца. Мужчины переглянулись.

- Все, что мы сочтем нужным. Вы согласны?

- Да.

-Что ж, тогда перейдем к делу. Мы напишем свою оперу. Жаль, аплодировать нам не будут, но поверьте мне, от этого менее великой она не станет. Начнем с первого действия. Завтра вы, брат Антон придете к Моцарту и расскажете ему в каком восторге братья от его произведения, а затем скажете своему другу, что для освещения нового храма нашей ложи мы заказываем ему кантату.

- Слушаюсь, Мастер.

- Брат Иоганн, вы внимательно слушали оперу? Сколько раз в "Волшебной флейте" появляется слово "жертва"?

- Я... я не обратил внимания.

- Тоже наслаждались музыкой? Три раза, Торварт. А с каким чином связан сюжет в опере?

- Кажется, с восемнадцатым.

- Правильно. Если я не ошибаюсь, этот же чин в нашей иерархии и у самого Моцарта. - Мастер стал походить на хищную птицу. - Брат Антон, что в нашей символике означает число 18?

- Жертву? - не очень уверенно ответил Штадлер. Мастер утвердительно кивнул.

- Итак, и в нашей опере будут и жертва, и восемнадцатый чин. Восемнадцать, восемнадцать... Мне надо еще получше обдумать, как в партитуре использовать это число. - Было видно, что мысли Мастера уже далеко отсюда. Он умолк. Никто не осмеливался нарушить эту тишину. Констанце показалось, что длилась она бесконечно долго.

- Продолжение первого действия, - также неожиданно мастер заговорил вновь. - В течение двух недель вы, госпожа Моцарт, будете добавлять мужу в питье микроскопические дозы мышьяка. Повторяю, микроскопические. Он должен почувствовать недомогание. Нам этого пока достаточно. ВсJ. Восемнадцатого октября, - на суровом лице Мастера мелькнуло подобие улыбки, - восемнадцатого октября, госпожа Моцарт, я жду вас на этом самом месте.

3

... Словно из темноты появились Торварт и Штадлер. Видимо где-то здесь потайная комната, решила Констанца.

- Не надо думать ни о чем постороннем, отвечайте только на мои вопросы, произнес Мастер. - Госпожа Моцарт, вы почти все делали правильно. Почти. Что случилось три дня назад?

- А откуда...

- Неважно. Привыкайте. Вам же было приказано: давать каждый день. Что за минутная жалость нахлынула на вас?

Констанца опустила голову и произнесла чуть слышно:

- Сама не знаю, что произошло. И Вольфганга стало жалко, и себя. Подумала: как буду жить одна, да и слух пройдет...

- Это все не ваши проблемы, и о вас мы позаботимся. Больше никакого ослушания. Вы меня поняли?

- Да.

- Вот и хорошо. Брат Антон, как продвигается наш заказ?

- Если честно, пока никак, Мастер. Вольфганг что-то захандрил. Все твердит о каком-то тупике, из которого ему надо найти выход.

- Интересно, интересно. Что ж, настала пора переходить ко второму акту. Теперь мы немножечко добавим мистики. Надо предупредить Моцарта о том, что его выбрали в качестве жертвы, но он, как та чернь в театре, об этом не должен догадаться.

- Разве такое возможно, Мастер? - не удержался доселе молчавший Торварт.

- Если ваш бог - разум, возможно все. Мы закажем ему еще одно произведение. Реквием. И он напишет его, клянусь Гермесом, напишет! Но сначала, брат Антон, очень убедительно попросите вашего друга постараться не огорчить братьев, с нетерпением ожидающих открытия нового храма.

- А когда будет открытие?

- Ровно через месяц, восемнадцатого ноября. Даже у невозмутимого Торварта холодок пробежал по спине. Мастер продолжал:

- Дальше. Вы, брат Иоганн, попросите Пухберга познакомить вас с графом Вальзеггом. Если я не ошибаюсь, оптовая торговля брата Михаэля размещается в доме, принадлежащем графу.