Роман Сенчин - Ничего страшного

- Что случилось?

Глотнув кофе, Дарья Валерьевна поморщилась, спустила в чашку еще кубик рафинада. Энергично застучала ложкой по стенкам и тут же резко бросила.

- Она няней работает в детском саду. Надя... Я про нее тебе раньше когда-то... У нее муж в том году от рака желудка умер... И она в детский садик устроилась. Уже на пенсии, но копейка же лишняя не помешает, да и детишек так любит...

Администраторша еще раз попробовала кофе и теперь осталась довольна вкусом. Правда, лицо у нее просветлело лишь на секунду.

- Очень, в общем, Надю хвалили, очень ценили. И детишки тоже тянулись, сказки она им рассказывала, и насчет чистоты все очень аккуратно... И тут вот позавчера приходит в слезах. Я, конечно: "Что стряслось опять?" Плачет, задыхается. Корвалола ей накапала. Успокоилась маленько, рассказала.

Ирина осторожно пила кофе, поглядывала на печенье, но взять и начать жевать, когда вот сейчас ей сообщат нечто страшное, не решалась.

- В общем, принесла в группу кастрюлю с молочным супом. Стала разливать по тарелкам, а детишки вокруг играли. Воспитательница отошла куда-то... И тут девочка одна на нее со всего маха как налетит. Кастрюля на эту девочку. А суп только с плиты, живой кипяток... Обварилась, говорят, очень серьезно... Тут же "скорую" вызвали...

Ирина поежилась, стряхивая со спины ледяные мурашки, кончики пальцев противно защипало. Так часто бывало с ней, когда слышала про кровь, про боль, когда представляла себя над бездонной пропастью.

- Ужас какой, - искренне прошептала она. - И что теперь? Как девочка?

- В больнице девочка. Ожоги... и на лице... Ей три с небольшим. На всю жизнь следы могут остаться... - Администраторша тяжко вздохнула. - И Наде каково? Она ведь всей душой к ним, и вот - такое. Пожилая ведь, пять лет как на пенсии... Еще и родители-то заявление подать грозятся...

Ирине было жалко и девочку, и няню, понимала она и чувства родителей, и все-таки жалость, сочувствие были неглубоки, почти искусственны, как сочувствие попавшим в беду героям очередного фильма.

- Н-да-а, - встряхнулась Дарья Валерьевна, высказала свою любимую и бесспорную мысль: - Страшная, Ирочка, вещь - эта жизнь. И не знаешь, в какой момент что обрушится... - Глотнув кофе, спросила: - А твой-то как сынок? Ничего, не болеет?

- Да нет, нормально. - Говорить у Ирины не было никакого желания, и все же зачем-то она добавила: - С бабушкой сейчас, дома. Карантин в садике.

- Из-за чего?

- Краснуха.

- У-у, опасная очень болезнь. Особенно для беременных, Ир. Если беременная заболевает краснухой, рекомендуют сразу делать аборт.

- Почему?

- Ну, ребенок неполноценный рождается.

- Гм...

Ирина ожидала, что Дарья Валерьевна, как обычно, расскажет наглядную историю на эту тему - о какой-нибудь своей знакомой, заразившейся во время беременности краснухой и родившей урода... Вместо истории администраторша задала новую порцию вопросов:

- А с мужем как? Всё так? Не помирились?

Невольно, точно защищаясь от кого-то или чего-то, Ирина усмехнулась; тут же испугалась этой усмешки, бросила, нервно покачивая полупустую чашку:

- Мы и не ругались. Живем просто отдельно.

- Плохо это, плохо, Ириш, - наставительно и безжалостно определила Дарья Валерьевна. - Я вот своего прогнала за пьянку, за лень его несусветную, а теперь... Голос внутри, и одно и то же: "Зря, зря..." Тогда казалось невыносимым с ним жить, а с другой стороны... Тяжело одной, ой как тяжело-то... Сын вот вырос, заступник, но без отца... Вечером домой приду, и чувство такое, будто у нас что украли... - Администраторша покачала головой, выпустила свой долгий и тяжких вздох. - Трудно выбрать, трудно решить, Ирочка... Только... только если есть шанс, если сомневаешься, то советую очень - сходитесь. И ты должна, как женщина, первой... Он ведь у тебя не сильно-то злоупотребляет? Ну, выпивкой?

- Не сильно, - выдавила Ирина ответ, теряя терпение; в последнее время она всячески старалась не вспоминать, не размышлять (без особых, правда, успехов) о своих отношениях с мужем, о будущем, и каждая фраза администраторши сейчас колола, прожигала ее болью, как игла. - Н-но, понимаете, не в одном пьянстве дело. Много есть других причин...

- Да это уж точно, это уж точно. Столько всего, бывает, сплетется, что и не распутаешь. Только режь. Хотя, Ириша, поверь, хуже пьянства ничего нет на свете. Ничего нет страшней. И ты все-таки попытайся... Или, может, лучше другого найти, пока ребенок маленький. Ты подумай - жизнь-то длинная впереди, а лучшие годы твои сейчас. Дальше, Ир, хуже будет.

- Спасибо...

- Ты только не обижайся! Я это по своему опыту сужу и по другим. Знаешь, сколько таких вот, как я... как ты?.. Но тебе еще, слава богу, не поздно...

2

Сразу, только вышли за дверь, началось.

Двое мужиков копались в щите, где счетчики. Точнее, копался один, а второй стоял рядом, по-ассистентски держа открытый дипломат с отвертками, плоскогубцами, изолентой.

- Что вы делаете? - встревожилась Татьяна Сергеевна.

- А что? - нагло уставился на нее ассистент, а его напарник, кряхтя, вытягивал из недр щита тонкий сероватый провод.

- Извините! - Татьяна Сергеевна, оскорбленная этим "а что?", повысила голос. - Я имею право спросить! Я здесь как-никак тридцать лет живу.

И мужик с дипломатом вдруг как-то болезненно сморщился.

- Ну, радиоточку аннулируем у ваших соседей. В конторе велели. Давно слишком, сказали, не платят.

- Ба-аб! - потянул Татьяну Сергеевну Павлушка. - Пошли-и!

Она одернула внука, желая что-нибудь еще сказать этим электрикам. Только - что? Во-первых, отключают не у нее, а во-вторых, соседям, кажется, теперь не до радио. У них другие заботы - с рассвета, через стену слышно, спорят, кому на поиски похмелиться бежать...

В лифте рядом с кнопками этажей новый сюрприз. Листок из школьной тетради и обстоятельная, разборчивым почерком надпись: "Уважаемые жильцы! С 1 мая сего года стоимость пользования лифтом увеличена на 2 (два) рубля! Теперь она составляет 14 (четырнадцать) рублей с человека в месяц. Просьба тем, кто за май уже оплатил по- старому, доплатить в счет июня!! ЖКХ No 43".

- О господи, - шепотом произнесла Татьяна Сергеевна, и опять вспомнился бывший зять: с какой стати за него, прописанного, платить?! И ведь даже на сына алиментов от него не видели, хотя чего ему опасаться они ведь с Ириной официально женаты... Надо, да просто необходимо вечером поднять вопрос. Или пусть наконец разводятся или... А какой еще вариант? Три с лишним года тянется непонятно что, и улучшений ни на грамм... и Ирине, кажется, все равно, будто не ее касается в первую очередь, не ее сына. - Доброе утро, - не особенно приветливо из-за мыслей поздоровалась она со старушками на скамейке.

- Доброе, доброе, - совсем безрадостно отозвались те.

Павлушка, оказавшись на воле, сломя голову, бросив ведерко с совками, помчался к качелям.

- Осторожнее! - послав ему вслед строгое, но бесполезное, Татьяна Сергеевна подсела к старушкам.

Крайняя справа, Наталья Семеновна, снимая ногтями шелуху, кидала в беззубый рот коричневатые, поджаренные семечки; вторая, та, что в центре, из соседнего дома, с медалью "50 лет Победы" на джемпере, просто хмуро глядела перед собой, а третья, крайняя слева, Светлана Дмитриевна, была занята чтением городских "Ведомостей".

- Слышали? - чтоб разделить неприятность, сказала Татьяна Сергеевна. Лифт опять подорожал.

- Дак еще бы не слышать! - со злой готовностью отозвалась старуха с медалью. - Сидим вот тоже горюем. Огня вон нет целыми днями, а денежки драть - это не забывают.

- А вам разве, - Татьяна Сергеевна показала кивком на медаль, - льготы не положены?

- Мне-то лично положены... без очереди в сберкассе плачу.

- Ба-аб, покачай! - крикнул Павлушка с качелей.

В этот момент Светлана Дмитриевна оторвалась от газеты. Сообщила:

- Како-то ЗАО "Горкомхоз" извещат: теперь те, у кого на участке водопровод проложен, должны коллективный договор заключать, чтоб вода поступала.

- Чего?! - еще не поняла, но приготовилась рассердиться старуха с медалью.

- Ну, у кого свой дом или дача...

Татьяне Сергеевне очень хотелось дослушать очередную, наверняка возмутительную новость, но Павлик позвал уже громче, отчаянно вихляясь на сиденьице:

- Ну, баб! Ну покачай!

Пришлось встать, подобрать ведерко с совочками, пойти к внуку...

Однообразно, раздражающе тонко скрипели истершиеся подшипники качелей, и Павлушка так же однообразно выкрикивал:

- Сильнее! Сильнее!

А Татьяна Сергеевна в ответ просила его об одном и том же:

- Держись давай крепче!

Скрип резал уши, казалось, колючими комками влетал в открытые форточки. И Татьяна Сергеевна каждое мгновение ожидала - сейчас кто-нибудь высунется и истерически заорет: "Да перестаньте вы издеваться! Голова же лопнет!"

- Что, Павлуш, пойдем лучше в парк, - сама первой не выдержала, притормозила она качели.

Внук тут же заныл:

- Еще-о!