Тихон Пантюшенко - Главный врач

- Расскажи еще раз все по порядку, до мелочей.

- Так я уже говорил, - начал Миша. - Разошлись мы с директором: у него свой сектор, у меня - свой. Он еще спросил: "Ты в соревнованиях по ориентированию участвовал?" - "Участвовал". Ну и начали искать. Вот в этом месте лежал товарищ старший лейтенант. А рядом - большая лужа крови. Сперва я подумал: ну все, погиб наш старший лейтенант. Потом увидел лосенка. Ага, картина ясная. Мать его убили, и чтоб не было свидетелей, пытались сделать то же самое и с товарищем старшим лейтенантом.

- Та-ак... И больше ничего не видели?

- А что еще?

- Ну там мелочь какую-нибудь. Пыж, клочок бумаги. Да мало ли что.

- Нет, товарищ капитан. Бандюки, видно, опытные. Никаких следов... А что, если ничего нового узнать не удастся, так все и заглохнет? - спросил больше из любопытства Ведерников.

- Не будем загадывать наперед, Миша. Бывает и так: бьемся-бьемся, а улик никаких. Концы в воду. Досадно, но дело приходится закрывать.

- И что, преступники так и остаются гулять на свободе?

- Бывает, что и остаются.

- Но это же несправедливо.

- Несправедливо. Да что поделаешь?

В общем Червяков побывал в больнице, на месте происшествия, поговорил в деревне с людьми да так, как показалось многим, ни с чем и уехал.

Когда Наталья рассказала матери, что вечером приходила Вера Терехова и хотела забрать Оксанку, та прямо обомлела:

- Да как же так? Дитё привыкло к нам, мы - к нему. И теперь отдавать больной матери? А если все-таки эта хвороба заразная?

- Придется, мама. Тут уж ничего не поделаешь. Я и так вчера еле уговорила Веру оставить Оксанку до утра. А теперь надо Оксанку отвести.

Девочка занималась со своими игрушками, но краем уха прислушивалась к разговору. Когда же поняла, что говорят о ней, ее внимание удвоилось.

- А мы давайте маму возьмем к себе, - одним махом разрешила она все проблемы.

Наталья и Марья Саввишна переглянулись. Вот и сохрани что-нибудь в тайне. Нет, при детях говори, да оглядывайся. Наталье ничего не оставалось, как предложить:

- Давай, Оксанка, хоть проведаем маму. Посмотрим, что она делает. Может, чем-нибудь ей поможем. Ты же бабушке помогаешь?

- Так бабушка же старая, - резонно заметила Оксанка.

- Старая, правильно. А мама твоя еще не совсем поправилась. Ей тоже нужно помогать. А ты уже девочка большая. Ну-ка сколько тебе лет?

- Половина годика и четыре.

- Вот видишь. Так как? Пойдем проведаем?

- А бабушка Марья?

- А бабушка побудет пока дома. Договорились? Мы же с тобой женщины. А женщины должны помогать друг другу.

Собрались, пошли. Но как только ступили на площадку перед квартирой Тереховых, Оксанка заупрямилась:

- Я не хочу домой. Хочу к бабушке Марье.

Наталья не знала, что и делать. Раньше Оксанка часто хныкала, просилась домой. А тут все наоборот. Как образумить ребенка?

- Оксанка, мы только поможем маме и пойдем к бабушке. А если захочешь, заберем и ее к себе. Мама, наверное, сидит и плачет. Ждет свою Оксанку. Ты же не хочешь, чтобы мама плакала и чтобы у нее от этого снова заболела спинка?

- Я хочу к бабушке!

Да, тут любые доводы бессильны. Маленьким детям не нужно много времени, чтобы привязаться к тем, кто по-матерински о них заботится, болеет за них душой так же, как настоящая мать.

Вера услышала-таки разговор на площадке. Открыла дверь, бросилась, обливаясь слезами, к Оксанке:

- Доченька! Что ты, доченька? Не узнаешь свою маму?

Вспомнила-таки Оксанка мать, все вспомнила. Или, может, на нее подействовали слезы? Как бы там ни было, но она доверчиво приняла руку матери и прошла вместе с нею в открытую дверь.

33

Наталья шла по улице и вдруг остановилась, заметив вроде бы знакомое лицо.

- Косарева! - вспомнила фамилию бывшей одноклассницы Наталья. - Ты что, не узнаешь?

- Титова?

- То-то же. А я уже было подумала, что возгордилась, задрала нос и не хочет узнавать школьных подруг.

Наталья смотрела на одноклассницу и думала, как все-таки быстро может измениться человек. Была типичная деревенская девчонка. А теперь... Будто родилась и выросла в городе. Волосы схвачены широкой лентой с каким-то замысловатым орнаментом, на куртке, как на туристском чемодане, сплошь блестящие застежки и бляшки, юбка так сужена, что и хотела бы, да не побежишь.

- Ой, Титова! Мир тесен. Где ты теперь?

Наталья улыбнулась, вспомнив, что и в школе они почему-то называли друг друга по фамилии. Так, между прочим, ведется даже в некоторых семьях. Забавно!

- Здесь, дома.

- А работаешь где?

- В больнице, в Поречье. А ты?

- В газете.

- В районной?

- Бери выше.

- В областной?

- Еще выше.

- Неужто в республиканской?

- В республиканской тоже надо кому-то работать. - Косарева и прежде не отличалась ложной скромностью.

- Так ты, значит, в командировке по своим газетным делам?

- Ясное дело. Ну а у тебя как с работой?

- По-всякому бывает. А в общем нормально.

- Подожди-подожди, - припомнила Косарева. - Что-то я слышала о Поречской больнице. Был какой-то разговор на коллегии вашего министерства?

- Возможно.

- Слушай, Титова. Это же очень интересно. Расскажи-ка о себе, о твоей работе.

- Пока нечего рассказывать. Ничего толкового мы не сделали. Правда, пытались сделать, да только осрамились. Людям теперь стыдно в глаза смотреть...

У кого что болит, тот о том и говорит. И Наталья рассказала о решении, принятом на сходе сельчан, и о том, как райисполком отменил это решение.

- Слушай, - заинтересовалась Косарева. - Это же прекрасный газетный материал. Тут есть о чем порассуждать: с одной стороны, вроде и перегиб, а с другой, - воля народа... Ты не будешь против, если я приеду в Поречье? Где тебя искать?

- Я же тебе говорила: в больнице.

- Сегодня переговорю по телефону со своим завом, а завтра утром прямо к тебе. Идет?

- Что ты надумала, если не секрет?

- Какой же тут секрет? Ты сама говорила, что нужно прижать ваших алкоголиков.

- И ты думаешь, что твоя статья кого-нибудь переубедит?

- Да нет, на это я не рассчитываю. А вот задуматься кое-кого заставит.

Наталья задумалась. Не заварит ли эта газетная статья такую кашу, что не расхлебать им вместе с Заневским?

- Ты о чем загрустила, Титова?

- Не знаю, как тебе и сказать. Бывает два хороших дела, и нужно их решать, не откладывая в долгий ящик. А дела эти, хотя они и хорошие, хватают друг друга за горло. И не знаешь, что нужно делать, чтобы они решились по-хорошему.

- Я тебя не понимаю. Объясни.

- Нам нужно кое-что построить. А кто нам даст деньги на строительство после твоей статьи? Председатель райисполкома? Держи карман шире. Да он после этого и знать меня не захочет. Секретарь райкома? Думаю, и ему влетит. Так что запросто могу оказаться, как Одиссей между Сциллой и Харибдой.

- Ладно, на месте посмотрим и решим.

- А что там решать, - махнула рукой Наталья. - Бог не выдаст, свинья не съест, как говорит моя мама.

На следующий день Косарева, как и обещала, приехала в Поречье. Зашла в больницу.

- Во-первых, - сказала Наталье, - хочу просить, чтобы ты достала мне машину. Такая возможность, коль ты главврач, надеюсь, у тебя есть?

- Попробую. - Наталья позвонила Заневскому, сказала, что в больнице сейчас корреспондент столичной газеты и что она, корреспондент, готова помочь поречанам в одном очень важном для них деле, нужна только машина.

Виктор Сильвестрович - человек догадливый. Он не только прислал машину, но и сам на ней приехал. Косарева, едва познакомились, сказала:

- Виктор Сильвестрович, я в курсе всех ваших дел. Поэтому, если у вас найдется часок времени, давайте подъедем в сельсовет. Мне хотелось бы ознакомиться с протоколами заседаний и сельсовета и общего собрания жителей Поречья. А потом уж в магазин: посмотрим, как там идут дела.

- Я бы советовал, - сказал Заневский, - сделать все наоборот. Протоколы никуда от нас не денутся. А вот в магазин нужный сигнал могут послать.

- Согласна, Виктор Сильвестрович.

Приехали, когда магазин уже был открыт и очередь до этого доходившая почти до угла переулка, наполовину втянулась в помещение. Шла бойкая торговля. Покупали только водку: она обычно кончалась часам к двенадцати. Сухие вина и коньяк пользовались меньшим спросом.

- Некоторые даже острить начали, - рассказывал после посещения магазина Заневский. - Приходит покупатель в магазин без четверти час и просит продавщицу отпустить ему бутылку водки. Продавщица отвечает: "Нет". - "Так еще же только без четверти час". - "Вы бы еще в час пришли", - упрекнула продавщица покупателя. Это в том понимании, что водку быстро разбирают и приходить за ней даже в половине первого уже не имеет смысла. Среди местных пьяниц есть у нас и другие острословы. Стоит в очереди такой вот бражник и спрашивает у другого: "Ты слышал про "у-2" и "у-7"? - "Нет. А что это такое?" - "Задавали этот вопрос умным людям. Те думали-думали и ничего другого придумать не могли. Ответили: "Это, наверное, какое-нибудь секретное оружие". - "Ну и что же это в самом деле?" - "У два открывают, у семь закрывают", - хохочет бражник. Вот такие у нас невеселые дела, товарищ корреспондент.