(Не)служебный роман - Лана Мур

Да что же ей все неймется? Она понимает, что сейчас испытывает мое терпение на прочность? Так хочется бросить в ее накрашенное лицо распечатки, что сейчас лежат в моей папке, дать прослушать запись разговора с Градовым, но ради нашего детства я держался и не хотел лишний раз ее унижать.

— Ведь он же мог наброситься и на меня! Да на любую женщину или девушку! Вадим! Как же это страшно! Почему сразу не заявили в полицию?!

Театр точно по ней плачет. Придав лицу самое испуганное выражение, Алиса хлопала густонакрашенными ресницами.

Терпение трещало по всем швам и старалось ускользнуть из крепко сжатых кулаков. Поэтому я решил сразу перейти к делу.

— Алиса, — отодвинул руки, чтобы избежать ее прикосновения. — Я хочу выкупить твою долю. Наше положение ты видела. Не хочу, чтобы подруга моего детства утонула в убытках компании и разорилась. Выходи, пока еще можно. Я заплачу за твою долю по текущему состоянию.

— Что ты! Разве я могу бросить тебя в таком состоянии?! — с жаром воскликнула она и все-таки коснулась руки.

Я брезгливо выдернул ладонь из-под ее пальцев. Надеюсь, что Алиса расценит это как жест отчаяния.

— Мы же одна семья, — продолжала она, не обращая внимания на мои старания быть от нее подальше. — Я как раз хотела предложить вложить дополнительные средства. Быть может, благодаря этому мы продержимся до следующей коллекции. Но уже без Марины. Не хочу думать о ней плохо. Но сам посуди. Раньше у нас ничего подобного не происходило. Если моих не хватит, попрошу у родителей. Они обязательно помогут. Что скажешь, дорогой?

Вот это она уже зря сказала. Видит бог, я хотел по-хорошему.

— У тебя есть два варианта, — самообладание стремительно ускользало, и я удерживал его только кончиками пальцев, отчего голос звучал совсем тихо и глухо. Посмотрел в округлившиеся глаза Алисы и продолжил: — Ты продашь мне свою долю — это первый вариант.

— Нет, — она энергично помотала головой. — Это не вариант!

— Я не закончил, — голос был настолько сухим, что, казалось, вот-вот начнет крошиться. — Ты продаешь мне свою долю с благодарностью — это второй вариант.

По лицу Алисы я видел, что мои слова не были приняты всерьез.

— А благодарность-то за что? — рассмеялась она, будто я пошутил.

— За то, что вот это не дойдет до твоих родителей, — я положил на стол диктофон и включил воспроизведение. Шорох ветра и эхо немного искажали голоса, но все равно, собеседников можно было угадать без труда.

Какое-то время Алиса прислушивалась. Я не знал, что такое бывает в жизни, но явственно видел, как улыбка медленно сползает с лица, а рот приоткрывается от изумления.

— Откуда это у тебя? — выпалила она, схватила диктофон и, словно опасаясь, что отниму, спрятала в карман.

— Это копия, дорогая, — почти ласково просветил ее. Никогда не относил себя к жестоким людям, способным получать удовольствие от страданий других. Но сейчас, при виде ее растерянности, уязвимости я испытывал… Нет, не удовольствие. Удовлетворение. Словно одним махом рассчитался за все ее выкрутасы.

Мы оба были заложниками наших семей и компании. Я не винил ее за то, что жизнь все это время проходила мимо. Это был мой выбор, да и осознал все только недавно. Но Алиса уже не первый раз наносит урон компании, и в этот раз я уже не мог смотреть на все сквозь пальцы.

— Неужели ты думала, что я не предприму никаких шагов после заявления Градова? Ты слишком плохо меня знаешь для той, кто собиралась за меня замуж. Как ты могла, Алиса? Как ты могла предать меня, наши семьи?

Растерянность отступила, и щеки Алис начали багроветь. Покраснела даже шея и грудь.

— А ты что думал? Я позволю тебе заводить у меня за спиной шашни, да еще с моей же подругой? Я что привела ее, чтобы она тебе постель грела? Мы с тобой поженимся! Ты еще этого не забыл? И я должна спокойно смотреть на твои гулянки?

Поток ее обвинений несколько обескуражил. Я не понимал, Алиса придуривается, не желая нести ответственность за вои поступки, или серьезно. Такое упорное игнорирование фактов, не укладывающихся в удобную парадигму мира, вызывало как минимум изумление.

Разговор затягивался, и я уже решил не напоминать, что Марина тоже появилась только благодаря разгулявшей ревности Алисы.

— Так какой будет твой положительный ответ? — как нельзя более кстати вспомнилась фраза из старой комедии.

Алиса все еще колебалась Неужели на что-то надеялась?

— Это все из-за нее? Из-за Маринки? — прошипела она.

Разговор становился утомительным. Неужели ее больше ничего не интересует?

— Нет, Алиса, — как можно более спокойно ответил я, стараясь отвлечь ее от новой вспышки ревности. — Как уже сказал, я не хочу, чтобы ты осталась ни с чем, если компания не выкарабкается. Хочу иметь развязанные руки, чтобы предпринять необходимые для спасения шаги. И, если мне все-таки удастся вытащить нас из ямы, куда попали из-за тебя, то не хочу снова оказаться в таком же положении из-за твоей неосмотрительности и вспыльчивости.

— Мерзавец! Какой же ты мерзавец! — она вскочила и, дрожа от негодования, сжала руки в кулаки. — Решил меня шантажировать родителями!

— Рад, что мы это выяснили, — я перевел дыхание. Алиса почти сдалась.

— Ничего у тебя не выйдет! Я скажу, что это не я! Голос сложно узнать! Скажу, что ты все подстроил, желая присвоить компанию!

— И это тоже? — устало спросил я, вытаскивая распечатки Жени.

Алиса хищно набросилась на них и жадно вчитывалась.

— Я сделаю их достоянием обеих семей. И твои, и мои родители смогут сложить два и два. И получат нужный ответ. В этом случае, конечно, я не получу полный контроль над компанией, а ты, как думаешь, сколько сможешь удерживать свое положение? Давай решим все как взрослые люди и не будем расстраивать стариков.

Услышав последние доводы, Алиса поникла. Плечи опустились, а глаза потухли. Она сдалась.

— За сколько готов выкупить мою долю?

Вот, это уже деловой разговор. Без лишних нервов и эмоций.

И мы склонились над бумагами Марианны, обсчитывая, сколько в нашем положении стоит половина компании.

Я знала, что Вадим обсуждает с Алиской условия выкупа ее доли, и очень надеялась на здравомыслие подруги. Бывшей подруги.

Если в тот момент, когда узнала о краже эскизов, я готова была придушить вора собственными руками, то сейчас мне было ее даже жаль.