(Не)служебный роман - Лана Мур

Охранникам сейчас было не до меня, зато девочки в отутюженных блузках и с аккуратно зачесанными волосами уставились с нескрываемым любопытством.

— Доброе утро, я в «Зета-Стайл», — я дежурно улыбнулась и получила в ответ такие же улыбки. — Алиса Витальевна должна была заказать пропуск.

— Золотарева? — хлопая тщательно накрашенными ресницами, уточнила девушка, и пальцы с французским маникюром запорхали над клавиатурой. — Ничего нет, — плохо скрывая удовлетворение, сообщила она. Вот что значит — человек получил малую толику власти.

Кажется, Алиска рискует меня разозлить. Я оглянулась на дверь, но не увидела ярко-медных волос подруги — пунктуальность, конечно, не ее конек, но мы, вроде как, договорились.

Я достала телефон и листала список контактов, когда услышала за спиной негромкий голос:

— Госпожа Ветрова?

Оглянулась и встретилась взглядом с холодными серо-стальными глазами. Машинально посмотрела время на смартфоне — 8:57. Пунктуален, как дьявол.

Какое-то время Вадим оценивающе осматривал меня, причем на его лице, застывшем каменной маской, я не смогла прочесть ни одобрения, ни порицания. Чрезвычайно редкий безэмоциональный экземпляр в моей копилке странных типов. Интересно, с Алиской он так же общается? Любопытно было бы посмотреть.

— Пойдемте, — закончив осмотр, Вадим кивнул на лифты, без устали заглатывающие офисных работников независимо от их статуса.

— У меня нет пропуска, — напомнила я, и опять на бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул.

— Она со мной, пропустите ее.

По-моему, он даже не взглянул на охранников, нисколько не сомневаясь, что его распоряжение будет незамедлительно исполнено. И не ошибся.

— Пройдите сюда, — указал охранник на ближний к стойке ресепшена турникет и приложил к нему донельзя замурзанный пластиковый прямоугольник.

А на другой стороне, недоступной посторонним, меня поджидала неподвижная фигура в безупречно сидящем фисташковом костюме.

Шлепанье моих сандалий разительно отличалось от цоконья шпилек и глухого перестука каблуков мужских туфель. Наверное поэтому и не стоило удивляться, что господин Зимин даже не соизволил обернуться, когда я подошла, а, дождавшись, когда поравняюсь, двинулся дальше.

Не сказать, что мне пришлось по вкусу подобное обращение, но ведь я пришла работать, а не хлопать ресницами? Поэтому беспрекословно поплелась следом за широкой спиной.

В лифт нас внесло волной жаждущих поскорее приступить к работе служащих и… притиснуло друг к другу.

Смотреть на пуговицу его рубашки? Глупо. Разглядывать безупречно ровную отстрочку планки? Тоже такое себе занятие. А больше со своим ростом я не видела, зато в полной мере пропиталась его ароматом — терпко-древесным, с нотками кожи и гвоздики. Хорошо, что сама сегодня не воспользовалась парфюмом, иначе смесь могла бы получиться весьма своеобразной.

Восьмой этаж. Часть народа вышла, и стало немного посвободнее. Я сразу же отступила и показалось, что Вадим облегченно перевел дух — кажется, он не очень любит, когда нарушают его личное пространство.

Десятый этаж. Лифт снова остановился, и стоявший за нами толстяк проснулся. Он ломанулся к дверям, как лось во время гона, и, чересчур энергично для своей комплекции работая локтями, со всей дури толкнул меня в спину.

Даже ничего не успела понять, как пол ушел из-под ног, а сама я ухватилась за безупречные лацканы безукоризненного пиджака.

— Осторожнее, — поддерживая под мышки, а частично под грудь, Вадим поставил меня на ноги.

— Даже не извинился! — возмущенно воскликнула я, провожая взглядом тучную спину.

— Бывает и такое, извините, — мне показалось, или в бесстрастном голосе промелькнуло сожаление?

— Ничего, — буркнула я. — Ноги не отдавил, и на том спасибо.

В кабине мы остались одни, и стало как-то неловко. Смотреть в пол, потолок или на сменяющиеся цифры не хотелось. Поэтому я повернулась к зеркальной стене и стала поправлять то, что я называла прической, а мой экс-спутник жизни — вороньим гнездом.

— Прошу вас.

Я обернулась — Вадим стоял около открытых дверей и приглашающе указывал в коридор.

Оп-па! А мы, оказывается, можем быть галантными!

— Благодарю, — отозвалась я и пошлепала по сверкающему мрамору.

Приходить после начальства — дурной тон, поэтому все сотрудники уже шустрили на своих местах.

— Елена Степановна, — заглянул Вадим в собственную приемную, — принесите, пожалуйста, в переговорную воду. — Что-то желаете? — повернулся он ко мне.

Я помотала головой.

— Тогда, только воду. Пойдемте, — это уже мне и, больше не задерживаясь, пошел дальше.

В переговорной царили духота и полумрак.

— Ох, — невольно вырвалось у меня. — А что, кондиционер не работает?

Вадим покосился и щелкнул выключателем. Свет и кондиционер включились одновременно.

— Присаживайтесь, — Вадим указал на стоящие полукругом стулья и стол, где на светло-сером фоне коричневым прямоугольником выделялась моя многострадальная папка.

Перехватив мой взгляд, Вадим подошел первым и придвинул ее к себе. Словно она принадлежала ему, расстегнул молнию и вытащил эскизы.

— Почему вы не сказали, что работали на итальянский дом моды? — поскольку я все еще стояла, он поднял на меня вопросительный взгляд.

— Потому что вы не захотели со мной разговаривать, — любезно ответила я, плюхаясь напротив.

— Модели по вашим эскизам принимали участие в Неделе Моды? — проигнорировал он мой выпад. — Кажется, я их видел. Вот эту и эту, — он вытащил два рисунка.

— А так же и вот эти, — я добавила к ним еще пять штук.

— Неплохо, — одобрил Вадим.

И тут я поняла, почему костюмы на нем сидят настолько безупречно — он же сам как манекен. Бесчувственный, сосредоточенный только на работе робот. Даже сейчас, когда сел и расстегнул пиджак, то смотрелся не живым человеком, а искусно изготовленной куклой. Ни один волосок в аккуратной прическе не сдвинулся со своего места, хотя мои волосы трепал выдуваемый кондиционером воздух.

— А почему вы ушли? — задал он новый вопрос.

— По личным причинам, — ответила, давая понять, что не собираюсь дальше развивать тему.

Вадим коротко глянул на меня, и я опять не смогла понять о чем он думает — серые глаза были спокойны и бесстрастны.

— Мы не поощряем занятия личными делами на рабочем месте, — предупреждающе заметил он.

«А Алиска-то, видимо, этого не знает!» — развеселилась я. — «Может, поэтому и бесится. Он бы и ее что ли просветил».

— Я сказал что-то смешное? — черная, четко очерченная бровь вопросительно изогнулась.

Che palle[Ке Палле (ит) — блин], ну почему мне никогда не удается сохранять невозмутимость. И мама всегда говорила, что у меня на лбу все написано. Может, челку опустить? Но