Память дерева - Тина Валлес

меня на щеке. Этот кружок как ожог, и, прежде чем выйти на лестничную площадку, я замираю у зеркала из опасения, что от него остался след. Мне не нужна такая буква на щеке, нет, не нужна. Я с силой тру ладонью щеку. Это не моя, а дедушкина, дедушкина буква.

В тетрадке по родному языку я написал два имени: свое и дедушкино.

Жан.

Жоан.

Я представил себе, как клоники пытаются заштриховать букву О, чтобы папа и дедушка не ссорились. Стирают ее. Мнут.

Я вижу, как они, шушукаясь на кухне, накрывают букву О тряпкой, прячут ее в картофельных очистках, в яичной скорлупе, в корзине для мусора. В кармане передника, в спичечном коробке, в крынке с деревянными ложками.

Буква О между тем растет и растет, и укрыть ее негде. Она становится пышнее, как пирог, набухающий в духовке. Буква О на дрожжах.

Бабушка ее поднимает, сует в раковину, открывает кран и в отчаянии замачивает ее в холодной воде, но буква О растет и растет, и мама выбросила салфетки из третьего ящика под столешницей и прячет букву О под кухонные полотенца, на которых вышиты фрукты, овощи и дни недели. Полотенца хоть выжимай, из ящика течет вода, бабушка и мама промокли до нитки, и…

– Жан, проснись! – Мойсес вовремя подтолкнул меня локтем и спас от нагоняя училки по каталонскому.

Когда до пяти оставалось уже совсем немного, я снова засмотрелся на часы на стене класса.

– Что тебя так развеселило, Жан?

Но тут прозвенел звонок, и я как угорелый помчался вниз по лестнице и бежал, покуда не отыскал дедушку в толпе.

– Буква О – это циферблат!

– Отдышись, шалопай. Что стряслось?

– Буква О, твоя буква, которую у меня отобрали. Это циферблат, деда.

Дедушка просиял и сказал, что теперь знает, каким полдником меня сегодня попотчевать: по пятницам мне всегда покупают что-нибудь сладкое.

По дороге в кондитерскую я чувствовал, что буква О, которую мама утром вывела пальцем, обжигает мне щеку. Мне захотелось снова потереть ее посильнее, чтобы дедушка случайно ее не заметил, но когда я дотронулся рукой до щеки, указательный палец сам начал обводить ее снова и снова и не перестал до тех пор, пока продавец из булочной не поздоровался с нами – «Дообрый день», – растягивая букву О, которую я ему по такому случаю одолжил.

Пальцами, липкими от сахарной пудры, которой был посыпан пончик, я указывал на все круглое, что попадалось нам на улице по дороге домой.

– Но твоя буква О, дедушка, это циферблат. Поэтому у меня ее и нет.

– Я тебе только что купил букву О, а ты ее тут же слопал, сладкоежка!

– Еще чуть-чуть на пальчиках осталось…

Мы подошли к входной двери смеясь, потому что кнопки лифта были как буква О и дверной глазок тоже.

– Катерина?

– Бабушка?

Пока я мыл руки, дедушка ушел к себе в комнату, чтобы посмотреть, чем занята бабушка.

– Спит. И рот раскрыла. Буквой О.

Когда бабушка проснулась, я спросил ее, как они с мамой убрали у меня из имени букву О. Еще лежа в постели, она взяла меня за руку и сказала, что маме в этом помог словарь.

– Мама сказала, что твое имя родом из Средневековья, что так Жоанов звали в Средние века, и папа согласился.

– В Средние века.

– Ну да. Твоего отца Средневековьем вокруг пальца обвести – это пара пустяков. Он до того любит всякие древности.

Бабушка качает головой, но на лице ее сияет улыбка, а взгляд туманит воспоминание. Наверное, ей вспомнилось, как мама рылась в словаре, чтобы назвать меня в честь дедушки, только без циферблата.

Когда папа пришел домой, я помчался ему навстречу:

– Почему ты мне раньше не говорил, что мое имя родом из Средневековья?

– Я думал, ты и так знаешь.

Такой у папы характер. Мама говорит, что семья и работа для него до такой степени разные вещи, что на работе он совсем о нас не думает, а дома напрочь забывает об университете. Хотя вечно твердит, что работа – его страсть.

– Если хочешь, сегодня вечером я что-нибудь расскажу тебе о рыцарях короля Артура.

– Да-да, расскажи!

Когда я был маленьким, я думал, что папа на работе сочиняет разные истории, но теперь я знаю, что его жизнь посвящена Истории, с заглавной, важной, большой буквы И. Он говорит, что с этой И начинаются исследования, и эта наука пишется с заглавной буквы потому, что в ней испокон веков заключена идея человечества. Об этих важных вещах он рассказывает на лекциях в университете. И изучает источники.

Наука – папина страсть. При этих словах я всегда воображаю его либо среди пирамид, либо с микроскопом и в белом халате. Но научным трудом он занимается в белых перчатках, в окружении старинных книг с запахом монастырской кельи. Он говорит, что история изучает источники о прошлом, но это прошлое необходимо исследовать, изучить и правильно интерпретировать, чтобы оно не повторялось и чтобы человечество шагало вперед по пути прогресса, а не ходило кругами.

Вечером папа рассказал мне историю с прописной буквы, про рыцарей и множество невероятных подвигов. Мы были так увлечены, что маме пришлось зайти к нам, чтобы предупредить, что уже поздно и пора спать.

– О дама моего сердца, несравненная королева Гвиневра!

Родители поцеловались, и мне стало ясно, что нам, всем троим, не хватало именно такого средневекового мгновения, где в имени Жан нет буквы О, мамины глаза не стекленеют, а папа – рыцарь Круглого Стола.

Я заснул, и мне тут же приснился сон. С тех пор как к нам переехали бабушка с дедушкой, я никогда не забываю сны.

– О чем ты задумался, Жан?

За завтраком я прокручивал в голове приснившийся мне сон. Папа рисовал шпагой на земле прямую. А дедушка мешал ему и параллельно с ним рисовал прутиком круги. Я смотрел на них, со шпагой у одного в руке и с прутиком у другого, и голова у меня раскалывалась от боли. Тогда я положил прутик на землю, чтобы потрогать лоб, и тут круги и дедушка исчезли, а папина линия стала виднее, и он попросил меня помочь обвести ее шпагой. Однако я снова стал рисовать дедушкины круги по параллели с отцовской прямой, и, нарисованные шпагой, они