Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти - Гэнки Кавамура

– Ничего я не надрываюсь, – возразил Идзуми.

Тут поезд остановился у станции, что расположилась почти сразу за «платниками». Они спустились на узкую платформу, зажатую по бокам двумя вереницами вагонов: одной – желтой, другой – оранжевой. Громко, чтобы идущая впереди Каори услышала его, Идзуми добавил:

– Просто я не понимаю, за что хвататься, вот и делаю все, что только можно.

Они прошли через турникеты, пересекли переход и направились по поднимавшейся немного вверх улице, вдоль которой теснились встроенные в здания торговые точки: вот кофейня одной известной сети, впритык к ней – магазин CD- и DVD-дисков, дальше – ресторанчики и пара минимаркетов.

– Я не думал, что там так отчетливо будет видно, – задумчиво произнес Идзуми, поднимая воротник шерстяного пальто: навстречу дул противный ветер.

– Ты о чем? – Каори вопросительно посмотрела на Идзуми и перевесила сумку с одного плеча на другое. Чем выше по улице они шли, тем тяжелее становился подъем, но помощь с сумкой она отвергала: Каори терпеть не могла, когда кто-то нес ее вещи.

– Про снимок с УЗИ.

– А, да! Я слышала, что еще могут делать что-то вроде 3D-фотографий!

– Это как?

– Так, что ребенок на снимке выглядит трехмерным. Говорят, совсем как настоящий. А еще слышала, что недавно и так называемое 4D-УЗИ появилось.

– Четырехмерное? Это как вообще?

– Это то же, что и трехмерное, только уже не просто снимок, а целое видео.

– Ого-о! – протянул Идзуми.

– Придумали же – фильм! – засмеялась Каори. – Сомневаюсь, конечно, что корректно называть это четырехмерным…

Они добрались до перекрестка и свернули направо.

В поле зрения появилось тянувшееся вдоль дороги по-офисному серое здание, густо усеянное окнами. Эту улицу заливал солнечный свет, и идти стало немного теплее.

– Увидеть милого малыша до рождения – кто бы отказался от такой возможности!

– Ты реально думаешь, что он милый?

– Ну да…

– Не боишься, что он будет больше на инопланетное существо смахивать?

– Да, Каори, у тебя язык совсем без костей! – Идзуми неловко улыбнулся.

Она немного отдышалась и продолжила:

– Мне непонятно, как по какой-то фотографии с УЗИ можно судить о том, ребенок милый или нет.

– Да, ты в своем репертуаре – сама суровость!

– Да ладно тебе! Многие думают точно так же, просто вслух не говорят.

– Вот оно как…

– Да, вот такие вот дела.

Они вошли внутрь офисно-серого здания. В нескольких метрах от автоматических дверей гостей и сотрудников встречала стойка ресепшен, за которой сидели две прелестные девушки. В одинаковой форме они выглядели совсем как близняшки. Девушки сидели, уткнувшись в компьютеры, и, как слаженно работающий механизм, одновременно поднимали глаза, только когда приходилось любезно приветствовать входящих. Каори не раз отмечала: «Чем такие люди, уж лучше бы роботы!»

Сбоку от стойки переливался красками широкий светодиодный экран. По нему крутили видеоклип начинающего хип-хоп-исполнителя, к которому сейчас как раз был приставлен Идзуми. Картинка – шедевральная, но текст песни совсем не цеплял. А ведь когда только закончили подготовку к релизу, казалось, что эта работа вызовет фурор.

Идзуми и Каори направились вглубь здания, прошли мимо фуд-корта, искоса поглядывая на меню, и добрались до лифта. Войдя в спустившуюся кабину, Каори нажала на кнопки третьего и пятого этажей и обратилась к Идзуми:

– Ты когда уже скажешь своей маме?

– Да, уже скоро второй триместр, пора бы сказать…

– А мне надо бы решить, когда уходить…

– Куда уходить?

– В декрет. Хотелось бы, конечно, как можно дольше поработать. Дома-то и заняться особо нечем. Не знаю даже, – Каори повела плечами. – Своему непосредственному начальнику и отделу кадров я уже сообщила о беременности, но пока мне ничего не говорят.

– Знаешь, что мне недавно сказали?

– Что?

– Сказали: «Уходи ты рожать!»

– С чего они вдруг?

– А вот: «Как мы без нашей Каори на работе, уж лучше ты уходи рожать и ребенка воспитывать!»

– Тут они явно перегнули! – старалась выразить сочувствие Каори, но по ее лицу невольно проскользнула улыбка.

Чего скрывать: она выдающийся музыкальный менеджер, на которого компания возлагает большие надежды.

Теперь она разрывалась: на ней было и руководство планированием релизов, и контроль за процессами звукозаписи, и консультации исполнителей, с которыми заключен контракт…

– Не смешно! Кто же знал, что быть женатыми коллегами так тяжело.

– Ты уж не подведи, дорогой! – иронично усмехнулась Каори.

Раздалась короткая звонкая мелодия, оповестившая о том, что лифт доехал до третьего этажа. Двери открылись, и зашедшие внутрь сотрудники уважительно поприветствовали Каори. Она любезно ответила им легким поклоном – Каори была выше их по должности – и, выскочив из лифта, побежала по делам.

«Выражаю вам глубочайшую благодарность за то, что согласились купить мой талант». Это была первая фраза, которую услышал Идзуми при личном знакомстве с VOICE. «Теперь я ваш товар, поэтому, пожалуйста, торгуйте мной. Иначе не будет смысла от того, что я вообще раскрыла свою личность».

Талант VOICE впервые проявился в интернете. Видеоролики, на которых не было видно ничего, кроме нижней части лица, будоражили зрительскую фантазию: какая красота, должно быть, скрывается за рамками кадра! Клипы быстро облетели популярные социальные сети. Каждый собственноручно смонтированный ролик VOICE набирал не менее трех миллионов просмотров. И примерно через год после выхода первого видео крупные звукозаписывающие компании разглядели в ней лакомый для себя кусочек.

Острое соперничество пяти гигантов музыкальной индустрии закончилось тем, что выбор VOICE пал на компанию, в которой работал Идзуми. Он же, давно заметивший талант новой исполнительницы, сразу выдвинул свою кандидатуру на роль ее пиар-менеджера. Каори, которая была на два года младше Идзуми, пригласили в качестве ассистирующего продюсера.

Любые прихоти VOICE беспрекословно исполнялись.

«Мне сложно вести разговор больше чем с тремя собеседниками, поэтому прошу, чтобы на следующем собрании присутствовало как можно меньше людей». «Моя кожа очень чувствительна к прямым солнечным лучам: я бы предпочла перейти в кабинет, где нет окон». «Мне становится плохо после кофе, так что мне, пожалуйста, воды». Сотрудники плясали вокруг VOICE, как няньки у люльки с плачущим младенцем.

«Это уже ни в какие ворота!» Работники компании начинали выть волком. Но в итоге их сердца растаяли, когда после всех собраний исполнительница с простодушной улыбкой и со слезами