Как на ладони - Алисия Эриан

Мелина промолчала. Тут на кухню заглянул Гил.

— Все нормально? — спросил он.

Я кивнула.

— Я дико устала, — призналась Мелина.

— Ну, — произнес Гил, — может, нам всем тогда немножко передохнуть?

— В каком это смысле? — поинтересовался папа.

— В прямом — мы все немного отдохнем, а попозже снова соберемся все вместе.

— То есть вы хотите, чтобы я ушел домой? — уточнил папа.

— Ненадолго, — успокаивающе сказал Гил.

— А что, если я хочу остаться со своей дочерью?

— Вы увидитесь с ней позже, после того, как она отдохнет.

— Она может отдохнуть и у себя дома, — заявил папа. — У нее там есть собственная комната.

— Ну же, Рифат, — сказал ему Гил.

Папа не ответил. В руках он держал визитную карточку женщины-полицейского и трепал ногтем ее утолок туда-сюда.

— Приходите вечером, ладно? — предложил Гил.

Папа пожал плечами, повернулся ко мне и спросил:

— Ты что, не можешь домой прийти? Хотя бы на один день?

Я не знала, что ему ответить, и обернулась за поддержкой к Гилу.

— Ну же! Я ведь с тобой разговариваю, а не с ним.

Тогда я сделала глубокий вдох и ответила:

— Нет, не могу.

Папа умолк на секунду, потом бросил: “Ну и прекрасно!” — и ушел.

Мы с Мелиной устроились в гостиной. Она спросила, как у меня дела, и я ответила, что нормально. Потом она еще раз сказала, что я прекрасно справилась, но предупредила, что, возможно, мне придется еще не раз повторять свой рассказ разным людям. Кроме того, она заявила, что мне нужно сходить к врачу.

— К какому врачу? — спросила я, уже зная ответ.

— К моему, — ответила она, — который заботится обо мне во время беременности. Она очень хорошая женщина, и мы пойдем туда вместе.

— А папа тоже пойдет? — поинтересовалась я.

— Господи, нет, конечно же, — удивилась Мелина. — Нет, ну он может, разумеется, посидеть и подождать нас в коридоре, но в кабинет его никто не пустит.

— Хорошо, — обрадовалась я и взяла с журнального столика свою книжку. Я начала читать про то, как проходит осмотр: как в тебя засовывают всякие штуки, чтобы видеть все внутренности. Там говорилось, что при осмотре нужно расслабиться, и тогда все будет хорошо. Еще я прочла о том, что врач может при помощи зеркальца показать, как у меня все внутри устроено, и что это просто удивительно.

Пока я читала, раздался телефонный звонок. Гил, все еще возившийся на кухне, поднял трубку и позвал меня.

— Это твоя мама, — сказал он, протягивая мне телефон.

Я хотела было признаться ему, что не хочу с ней разговаривать, но потом вспомнила, как он защищал меня от папы, и решила промолчать. Я боялась, что однажды ему надоест велеть разным людям оставить меня в покое.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Он кивнул, подхватил журнал и удалился в гостиную.

— Алло? — произнесла я, расстроившись, что Гил ушел.

— Джасира? — раздался голос мамы.

— Да.

— Это ты?

— Да.

Она затихла на секунду, потом заговорила вновь:

— Твой папа мне только что звонил. Он рассказал мне о том, что случилось.

— О…

— Я приеду на следующие же выходные, слышишь?

— Я теперь с Мелиной живу, — невпопад ответила я.

— Да, папа мне сказал.

— Ты можешь остановиться у папы, но я живу у Мелины.

— Ладно.

Я не знала, о чем с ней говорить. В голову ничего не шло. Наконец я спросила:

— А что ты будешь делать, когда приедешь?

— Ну, повидаюсь с тобой, поговорю.

— А…

— Не стоило мне отправлять тебя жить к папе.

— Да мне тут нравится, — сказала я чистую правду.

Мама начала плакать.

— Как тебе может там нравиться?

— Да все не так уж и плохо, — попыталась утешить ее я.

Мама замолчала на секунду.

— Ты очень храбро поступила, решившись на разговор с полицейскими.

— Спасибо.

— Теперь этот человек сядет в тюрьму и никогда больше пальцем не тронет маленьких девочек. Ты многих девочек спасла.

— Угу, — пробурчала я. Мне не очень-то нравилось, что мистера Вуозо отправят в тюрьму. Меня это нервировало. Он, конечно, много плохого сделал, но и хорошего тоже немало. Он иногда был моим другом. Он ревновал к Томасу. Орал на своего сына, чтобы мне угодить. Защищал меня от папы.

— Ладно, — сказала мама. — На суде я сяду прямо у него перед носом и буду смотреть на него так, что он на всю жизнь запомнит.

— А если это будет учебный день? — поинтересовалась я.

— Что?

— Что, если суд назначат на будний день и ты не сможешь приехать?

— Найдут мне замену.

После того как мы поговорили, я вернулась в гостиную и сообщила Мелине с Гилом, что скоро приедет моя мама.

— Я никогда с ней не встречался, — произнес Гил.

— Я с ней виделась, — отозвалась Мелина, но больше ничего не добавила.

— Я не хочу с ней жить, — призналась я.

— Ладно, — кивнула Мелина.

— Но мне придется? — уточнила я.

— Нет, если только ты этого не захочешь.

— А когда-нибудь мне придется жить там, где я не хочу?

— Конечно, нет, — ответила Мелина.

— А Томас говорит, что я не могу вот так жить с соседями.

Она вздохнула:

— Ну, Томас не всегда разбирается в том, о чем говорит.

Папа этим вечером так и не пришел, хотя Гил ему разрешил. С одной стороны, я обрадовалась, но с другой — нет. Я немножко по нему скучала. Если бы он был рядом, мы могли бы посмеяться над мамой, обсудить, какой это ужас, что она приезжает. Или поговорить о том, что у дома Вуозо днем стояла полицейская машина, а когда полицейские уходили, то мистер Вуозо шел за ними, держа в руках маленький вещмешок.

Дениз отдала мне фотографии, которые мы сделали в “Волшебных снимках”. Она заявила, что я выгляжу точь-в-точь как модель и что в один прекрасный день я наверняка окажусь на обложке журнала. Про себя она тоже так сказала, только добавила, что все дело в том, что на ее снимке только ее лицо, а не фигура. Она подарила мистеру Джоффри одну копию своей фотографии, но через пару дней он вернул ее обратно, сказав, что не может принять от нее такой подарок. Зато добавил, что она чудесно выглядит. Дениз спросила, собираюсь ли я подарить копию снимка мистеру Вуозо, и я ответила, что, скорее всего, нет.

— Ты его больше не любишь? — спросила она, и я покачала головой.

Вместо этого я отдала фотографию Томасу, и он заявил, что теперь будет хранить ее у сердца. Теперь в школе он повсюду