Не звоните Вивиан - Анабелла Саммерс

– Я, наверное, уже простил. Хотя было сложно, – он хватается руками за толстую каменную кладку, и я замечаю на его кулаках заживающие раны.

– Я не думала о том, что… сделаю кому-то больно. Все, что я хотела, – это чтобы больно не было мне. Но произошло с точностью наоборот.

– Твой голос. Как раз такой, каким я себе его представлял. Спасибо. За то, что спасла Кае жизнь. Родители вдруг решили спустя столько лет, что не стоит стесняться собственного ребенка. И вот во что это вылилось.

– Как она?

– Хорошо. Просилась к тебе, но я сказал, что после такого случая волшебникам нужно больше времени. А еще, что они решили наградить тебя голосом. За храбрость.

Перевожу свой взгляд на Артура. Его светлые волосы выглядят еще более небрежно, чем обычно, на руках сильно проступают вены, а он легонько стучит костяшками пальцев по камням.

– Надо же как-то ребенку объяснить твою… ложь. Она спросила, получится ли у нее когда-нибудь так же. Я сказал, что только после восемнадцати лет, типа раньше на подвиги идти нельзя. Когда подрастет, сама будешь ей объяснять.

– Спасибо.

– Как твоя спина? Голове лучше?

– Я уже не пью обезболивающие, так что немного побаливает. Останутся шрамы. Я уже слышала, что меня называют Человек-гвоздь.

Он улыбается, и от его улыбки палящее солнце, наконец, скрывается за случайным облаком. Больше не могу смотреть на его глупые попытки успокоить себя и накрываю ладонью его левый кулак.

– Прекрати. Нам и одного калеки хватит.

Он неприлично долго молчит, так, что мне становится боязно: вдруг он сейчас вспылит?

– Да, пожалуй, два многовато. Скажи мне, – он поворачивается ко мне всем телом и сцепляет руки в замок. – Скажи. Ты когда-нибудь хотела мне рассказать?

– Каждый день. Я не хотела делать из тебя дурака. Семь лет ко мне относились как к пустому месту. «Что изменится здесь?» – подумала я и заставила Сашу пойти против закона. А потом я встретила Анджелу с Лесей. А потом ты предложил уроки по языку жестов. Я даже не задумывалась о существовании такого языка, боже. Я не хотела обманывать Каю. А самое смешное, что я на самом деле осталась без голоса после той болезни. Только в начале месяца стала говорить. Я знаю, что я ненормальная. Но кто нормальный? Назови мне хоть одного нормального человека! – я кладу ладонь на лоб, закусываю нижнюю губу и пытаюсь успокоить себя видом озерной глади.

– Если такие вопросы будут на ЕГЭ – я пропал, – шутит Артур и, наконец, смотрит мне в глаза. – У тебя больше нет секретов? Дедушка – серийный убийца, чудаковатые хобби?

– Иногда я разговариваю с роботом-пылесосом. И, мне кажется, он умеет читать мои мысли, – отвечаю я очень серьезно.

– Окей. Это я как-нибудь переживу. Я… я не могу сердиться на тебя, Ви. Понимаешь? Ведь ты меня приняла. Ты знала о моих проблемах с самоконтролем, и это тебя не испугало. Это потому, что мы оба ненормальные?

Небо сегодня насыщенного голубого цвета, но все равно не такое яркое, как глаза Артура. В них что-то меняется, когда он радуется или грустит. Они становятся для меня маяком, чтобы я могла найти их в любой темноте.

– Думаю, да.

– Тогда нам, ненормальным, нужно держаться вместе. Чтобы совсем не сойти с ума в этом ненормальном мире. Ты давно кричала?

– Что?

Артур подходит ко мне совсем близко, будто боясь, что я его не услышу.

– Громко. Во весь голос. Когда ты кричала?

– Я… не помню. В детстве, наверное.

– Что? Серьезно? Повторяй за мной! А-а-а-а-а-а-а! – Артур начинает кричать на своей максимальной громкости, я дергаю его за рукав рубашки.

– Что ты делаешь, прекрати! Все смотрят!

– Нам можно, мы ненормальные! Кричи, Ви! Я перестану, если ты закричишь! А-а-а-а-а-а!

– Артур, пожалуйста!

– А-а-а-а-а-а!

– Ладно, ладно!

Набираю побольше воздуха и кричу настолько громко, чтобы получилось перебить крик Артура. Мне все равно, если на нас оборачиваются прохожие. Меня не волнуют сидящие в лодках люди и задувающий в рот ветер. Меня не волнует ничего, ведь рядом со мной мое настоящее и мое будущее. Рядом со мной – мой голос.

* * *

На сельском загородном кладбище недалеко от Хилхэма сегодня совсем не умиротворенно. В деревне большое празднество, на которое съехались не только жители окрестностей, но и туристы. Это очень радует родителей, ведь Лили всегда нравились шумные представления. На ее небольшом надгробном камне по бокам выгравированы ромашки и короткая эпитафия:

Our loving daughter and sister.

Rest in infinity.

Кладу рядом небольшой букетик ромашек и ложусь на землю так, что мне кажется, что мы лежим как два зеркальных близнеца, хотя я и понимаю, что это невозможно.

– Пойдем, Ливи, – говорит отец и оставляет нас вдвоем.

– I am sorry it took me so long. You know, I don’t even want to cry right now. I have no tears left to cry! Seriously. I am going to college. University. Like a grown-up. Kinda. I promise…that I will live like you wanted me to. I won’t hold back again. For you. For me. For us. (Прости, что я так долго сюда добиралась. Знаешь, я даже больше не хочу плакать. У меня больше не осталось слез! Серьезно. Я собираюсь в институт. В университет. Как взрослая. Типа того. Я обещаю… что я буду жить так, как ты этого хотела.. Я не буду сдерживаться. Ради тебя. Ради меня. Ради нас.)

Я лежу так еще пару минут, пока не слышу рядом с собой голос, который кажется, принесло дуновением ветра. Совсем близко.

– Это последний раз, Ви. Я больше не приду.

– Мне казалось, у меня больше нет галлюцинаций, – говорю я, зажмурив глаза еще сильнее.

– Открой глаза. Поднимайся, – просит голос, и я, открыв сначала один глаз, а потом второй, сажусь и вздрагиваю. Передо мной сидит Лили, та самая десятилетняя Лили, какой она выглядела «до». На ней джинсы клеш и любимая рубашка с Hello Kitty. – Я горжусь тобой. Больше никогда не молчи. Promise? (Обещаешь?)

– Promise (Обещаю), – отвечаю я. Лили хитро улыбается, встает и медленно уходит по направлению к деревне.

– Lily! (Лили!) – кричу я, пока она еще может услышать.

– What? (Что?)

– How is Infinity? (Как тебе Бесконечность?)

– You won’t find out any time soon! It’s freaking AWESOME! (В ближайшее время ты не узнаешь. Она чертовски КРУТА!) – во весь голос горланит сестра и растворяется с новым порывом ветра.

С момента несчастного случая с лестницей прошло уже полгода. И теперь я склонна верить в то, что этот случай был отнюдь не несчастным. Иногда я шучу о том, что решение притвориться немой было лучшим в моей жизни. Иногда со мной соглашаются, но чаще всего… зависит от настроения. Мы с Артуром поступили в Московский университет. Но я вовремя поняла, что не хочу быть переводчиком художественной литературы. Весь этот год вел меня к моей будущей профессии, и я знаю, что смогу принести людям пользу. Я стану переводчиком с русского жестового языка на английский, и наоборот. А Артур хочет эти языки преподавать. И я думаю, что у нас все получится. Я знаю, что у нас все получится.

Летом мы осознали, что не сможем жить без выпечки и готовки. Пусть в парижской школе не было свободного времени, чтобы валять дурака, и ни я, ни Артур еще толком не отдохнули после экзаменов, мы работали в полную силу, даже не осознавая, что она у нас есть. Я пока не знаю, как совмещать кулинарию со своей будущей профессией, но уверена, что мы что-нибудь придумаем.

Анджела поступила в Москву на инженера-проектировщика зданий, мы вместе снимаем