Валериан Скворцов - Сингапурский квартет

- Ваш кофе, господа, - сказал официант.

- Нам не скоро на пристань? - спросил Севастьянов. - Хочется посмаковать каппучини...

- Вполне успеем, - сказал Марголин, посмотрев на настенные электронные часы. Он пользовался карманными, но ему не хотелось доставать эту исключительную вещь при варваре, чтобы не напороться на новую порцию дурацких вопросов и рассуждений.

- Обратите внимание, господин Марголин, - сказал Севастьянов. - Мы потратили два с лишним часа в компании друг друга, в компании, которая одинаково не лучшая для каждого из нас, а вперед ни шагу. Согласитесь, я вправе начать сомневаться в серьезности предложения господина Сурапато, да и нашей с вами встречи.

За последние пятнадцать лет своей юридической деятельности Эфраим Марголин лишь однажды испытал горечь поражения - на судебном разбирательстве дела Амоса Доуви или Ли Тео Ленга, хотя немыслимый по изобретательности довод в пользу подзащитного - о том, что он жертва происков русской разведки, - принес ему почти славу. Техасский и гонконгский суды отнеслись к его аргументам несерьезно... Если удастся купить этого русского, реванш состоится. Дело предстанет как внутреннее воровство, как нечто, случившееся в недрах их, русской системы. Будет оборвана нить, которую аудиторский совет все тянет и тянет, чтобы добраться в конце концов до Бруно Лябасти.

- Я не откликнулся на ваше желание получить чек "Бэнк оф Америка", господин Севастьянов, потому, что в глубине души был согласен с вами... Мне понадобилось время, чтобы поразмышлять о том, как с этим сработаются интересы стороны, которую я представляю. И только... Считайте, что ваше пожелание принято полностью.

"Зажарил вас старикашка Ли, - подумал Севастьянов. - Крючок с наживкой вы сожрали. Теперь бы не сплоховать, когда вместе с крючком я потащу ваши воровские кишки".

Эфраим Марголин доверял инстинкту. Поведение Севастьянова не вдохновляло. Вот именно - не вдохновляло на доведение до конца того, что было начато в этот день. Была и другая вводная, отравлявшая существование, даже вызывавшая страх. Внезапная необъяснимая смерть отца Клео Сурапато, бывшего депутата Лин Цзяо. Уход старика из жизни очищал состояние, переходившее к Клео, от прошлого, перечеркивал путь, которым оно наживалось. Отцовское наследство становились "голубой крови". Если бы только не грязные ручищи Бруно, загребающие это наследство прямо на глазах. Но кто-то могущественнее Бруно выталкивал деньги покойного Лин Цзяо из рук Клео Сурапато, а это могло означать последующий уход из жизни и самого Клео, и стоявшего за ним Бруно Лябасти.

Несколько недель назад водитель Клео в присутствии Марголина докладывал хозяину о совещании в гостинице "Мандарин" высоких чинов полиции, армии, юстиции, аудиторского совета и представителей крупных компаний, на котором обсуждались вопросы чистки финансового бизнеса от организованной преступности. Подробности остались неизвестными, поскольку водитель говорил лишь с шоферами, привозившими хозяев на совещание. Но и так было ясно, что конъюнктура для севастьяновских претензий создавалась подходящая.

- Я испытываю к вам растущие симпатии, господин Севастьянов, - сказал юрист в дверях гостиницы.

Швейцар в кирпичного цвета сюртуке и черном цилиндре сказал в микрофон:

- Голубой "ситроен" к дверям!

Эфраим Марголин открыл дверцу для русского и только потом, обежав капот, принял руль у перегонщика.

Он разгадал игру бухгалтера! Русский рассчитывает взять все сто восемнадцать миллионов, с которыми и в Америке его примут с распростертыми объятиями. Марголин готов к его услугам! Собственно, позиция адвоката тем и хороша, что она больше ничья.

Бруно Лябасти, обладатель полумиллиарда долларов, словно бродяга валялся в одежде в боцманской каютке моторной яхты "Ветер с Востока", снятой на два дня.

В квадратном иллюминаторе, выходившем на мангровые заросли, поднимались и опускались сероватые облака. Яхту слегка валяло на зыби. Наверное, вот так же в дни после больших побед, достававшихся кровью, отлеживались капитаны пиратских фрегатов и бригов, приткнувшись на мелководье у островов Пряностей, как называли когда-то здешние края. В череде тихих дней залечивались раны, крепла надежда на благополучную доставку захваченных сокровищ к родным берегам.

О каком береге мечтать Бруно?

Он поднялся с узкой койки, потоптался в носках на коврике. Хотелось походить подольше, размяться основательней.

Предстоял решающий ход в игре с этим Севастьяновым. Монетка подброшена. Какой стороной она упадет?..

Непогашенных долгов не оставалось. Сын устроен и обеспечен. Рене состарится независимой...

Остается любовь, бесплотная любовь, единственное, чем одарила судьба в конце жизненного пути. Как поведет себя Барбара с этим русским?

И только поэтому легко уходить из жизни?

Усилием воли Бруно заставил себя думать по-немецки.

Он расстался с именем и родиной, с женой и благими надеждами, не состоялась любовь, обложен, как волк. Смерть, которую ему предлагает старикашка Ли, вызревала в нем самом, и именно с того дня, когда после проигранной войны на берлинской окраине исчез Дитер Пфлаум и появился Бруно Лябасти.

В иллюминаторе серая кисея мороси уходила в море, сливалась с волнами. Остров Сентоза исчез.

Зазвонил телефон. Рутер сообщил:

- Сэр, Марголин и русский выехали из "Пенинсулы". На переправе будут через несколько минут.

- Что за вид у Эфраима? Довольный?

- Сияющий, сэр.

- Спасибо, Рутер. Теперь выезжай сюда, переправляйся катером. Займешься приемом гостей. Я что-то неважносебя почувствовал. Перебрался из большой каюты в кубрик. Попытаюсь часок отлежаться. Начинайте чаепитие, и после этого запускай девушек... Русским я займусь лично.

Бруно открыл записную книжку.

После демобилизации и получения французского паспорта он имел дело с огромными суммами, которые либо присваивал, либо защищал. Он мог бы сказать, что шестизначные цифры стали его окружающей средой.

Сколько же оставить заправилам Круга?

- Да ничего не оставлю, - пробормотал он по-немецки. - Если деньгам суждено быть отстиранными моей смертью, я имею незыблемое право оставить все Жоффруа...

Он вспомнил про сто восемнадцать миллионов, на которые претендует Севастьянов.

Русский примет взятку?

Внутренний голос говорил: нет, он потребует все сто восемнадцать.

В таком варианте бернский кодированный счет точно "поплывет". С него придется перегонять в какой-то иной банк сто восемнадцать миллионов, возвращать их Севастьянову чеком или другим путем. Деньги, побывавшие в преисподней Круга, выскочат на белый свет, да в каком количестве! Но лишь в одном случае. Если русский вернет их своему банку.

Пусть возьмет деньги...

Клео Сурапато украл деньги у Петракова. У Клео украл он, Бруно. А Севастьянов ничего не украл, но получит все.

Он представил, как Севастьянов, подобно Дитеру Пфлауму, начнет иную жизнь, с другим именем и в другой стране. Интересно, останется ли у него в России кто-нибудь из близких? Кажется, у него есть жена, зовут Ольга... Он всегда считал, что это французское имя...

Дождливый и пасмурный вечер, плохое самочувствие, изболевшаяся из-за Барбары душа... Других причин унынию нет.

Севастьянов, дитя материальных лишений и бесконечных лесных пространств, где запрятаны ракеты с атомными боеголовками и лучшие в мире танки, должен быть романтичен до наивности. Должен.

Девушка, которая проскользнет в каюту, отведенную для Севастьянова, и прошепчет "Я твой десерт", будет источать аромат тех же духов, которыми пользуется русская леди, побывавшая в его номере в "Амбассадоре". Он примет взятку в миллион двести пятьдесят тысяч сингапурских долларов. Или оставит себе сто восемнадцать миллионов американских долларов. И судебное слушание о банкротстве Ли Тео Ленга, бывшего партнера "Ассошиэйтед мерчант бэнк", проскочит незамеченным.

Снова зазвонил телефон.

- Это Марголин, господин Лябасти.

- Как обстоят наши дела?

- Складывается впечатление, что он твердо хочет все. Настаивает также на платеже через бангкокское отделение "Бэнк оф Америка". Думаю, потому, что сразу с яхты намерен отправиться в Бангкок, не возвращаясь к своим в представительство.

- Хорошо. Пусть будет этот банк... Проводите его в кормовой салон, развлеките несколько минут. Я иду... И секунду... Свяжитесь с Джеффри Пиватски. Он полетит с Севастьяновым в Бангкок первым же утренним. Эскорт не повредит ни парню, ни нам. Спасибо, Эфраим.

Бруно вдавил кнопку памяти телефона.

- Слушаю, сэр, - ответил на вызов Рутер.

- Развлекаетесь?

- Гости разогреваются, сэр.

- Паспорт для русского, Рутер, желательно нейтральной национальности, к рассвету. Качество проверит лично Пиватски... Не исключено, что их консул явится в полицию с сообщением об исчезновении сотрудника представительства уже через несколько часов. Думаю, они не будут ждать до утра... Поэтому никаких шероховатостей в Чанги перед отлетом. Спасибо, Рутер.