Василий Шукшин - Брат мой

-- А знаешь, какой дом можно сделать? -- сказал вдруг Иван. -Двухэтажный. Сейчас мода -- двухэтажные. Краси-во, я видел. Мне один раз даже во сне такой приснился...

-- Да зачем он, поди, двухэтажный-то?

-- Да что ты?! -- заволновался Иван. -- Знаешь, как удоб-но! Вот, смотри как: низ -- как обычный пятистенок, так? Но кладовка и сенцы не пристраиваются, а -- в срубе. Так?

-- А крыша как? Флигелем?

-- Нет, кругом. Теперь смотри: на втором этаже -- где кладовка и сенцы -- пойдет веранда. Причем ее можно про-пустить и с торца -- под окнами, балкон такой...

-- А крышу -- свесить, -- подхватил Сеня. -- А?

-- Но!

Сеня снялся с места и заходил по избе.

-- Знаешь, где его можно поставить? На берегу, где Змеи-ный лужок-то выходит... Где кузня-то была! Знаешь?

-- Знаю.

-- А баню прямо на берегу поставить...

-- А с кручи спустить трос...

-- Для чего?

-- Воду доставать. Ворот, колесо какое-нибудь -- и мо-тай.

-- Да там и принести не так уж высоко.

-- Да на кой черт носить, если можно приспособление сделать?

-- Ну да, -- согласился Сеня. -- А то жена беременная будет, ей тяжело будет.

При упоминании о "жене" оба как бы спохватились, за-мялись. Помолчали малость и выправились.

-- Еще я бы полати сделал в избе, -- сказал Сеня. -- Черт ее знает что -- люблю полати!

-- Помнишь, как мы на полатях спали?

-- Помню. Но полати -- это... Ну, можно и полати. А что баню -- на самом обрыве, -- это хорошо.

-- Как хорошо-то! Я люблю, когда моешься, чтоб из око-шечка далеко видно было. А еще лучше, когда в окошечке видно, как солнышко закатывается...

-- А дома самовар стоит.

-- А жена выйдет на крыльцо: "Сенька, ты ничего там?"

-- Помнишь, мама все выходила: "Ванька, вы ничего там? Не угорели?!" Эх, братка...

-- Вот пойди такая жизнь, я согласный по пятнадцать часов в день работать -- и ни разу не пожалуюсь. А в суббо-ту -- под воскресенье -поплыли бы лучить. Ох, я знаю одно место-о! В субботу завестись пораньше да хорошего смолья успеть заготовить -- хоть до утра рыбачь...

-- Любишь лучить?

-- Нет, я лучше с удочкой уважаю.

-- Верно, я тоже больше с удочкой люблю. Культурней как-то. Хошь, книжку возьми, возьми одеяло, раскинь на бе-режку -- так поваляйся, благодать. А детишки пойдут! Дети-шек с собой взять.

Иван качнул головой. И задумался.

Сеня, чтоб не спугнуть его хорошие думы, чтобы его так и оставить с этими думами, поспешно сказал:

-- Давай-ка соснем пока, братка. Верно говорят: утро ве-чера мудренее.

-- Пойдем на сеновал спать, -- предложил Иван.

-- Пошли, -- охотно согласился младший брат.

Они вынесли одеяла, подушки и устроились спать на се-новале в сарае.

Только оба долго не могли заснуть -- глядели сквозь щели сарая в большую лунную ночь. Молчали.

Утром, чуть свет, когда Сеня еще спал, Иван осторожно поднялся... Осторожно прокрался по сараю...

Вошел в избу.

Достал из-под кровати свой маленький чемоданишко, с каким приехал... Открыл его: там кое-какие подарки, кото-рые он привез отцу и Сене, -- пара рубах, зажигалка Сене, шарфик какой-то... Иван все это выложил на кровать, взял чемодан, постоял с ним...

Присел перед дорогой на кровать, посидел, встал и пошел.

И вышел из избы.

Оглянулся на сарай, на избу...

И решительно пошагал прочь.

На улицах деревни никого не было.

Только из ограды Ковалевых вышел отец Вали... Иван, увидев его, хотел было свернуть в переулок, но уже поздно было.

Поздоровались.

-- Поехал? -- спросил старик.

-- Надо, -- ответил Иван.

-- Закури на дорожку, -- предложил старик. -- Подмешал вчера доннику в табак -- ничо, скусный стал.

Закурили.

-- Тут машины ходят счас?

-- Машин полно, -- сказал старик. -- Хлеб круглые сутки возют. Все на вокзал едут.

Постояли. Говорить больше не о чем было.

-- Ну, счастливо доехать тебе, -- молвил старик.

-- До свиданья, -- сказал Иван.

И разошлись.

Иван удалялся по улице. Потом свернул с улицы в сторо-ну большака. И пропал из виду.