Ирина Вильде - Совершеннолетние дети

И так же, как четыре года назад, на скале, он взволнованно продекламировал:

Минуту под впечатлением слов Франко молчали оба. Первым откликнулся папа:

— Вы так говорите, пане Уляныч, словно в нашей жизни ничто и никогда не изменится. А я все-таки верю…

— А во что вы верите?

— Верю, — горячо воскликнул папа (гляди, гляди, какие мы отважные!), — что будут, должны быть перемены к лучшему!

— «Сгинут наши супостаты, как роса на солнце»? — иронически продекламировал Уляныч, чего, наверно, не должен был делать. Все-таки папа значительно старше его. — Одной веры мало, пане Попович, хотя в святом писании и сказано, что вера чудеса творит. В наш век этого мало. Сила нужна, пане Попович, сила. А вообще критерием значимости того или иного народа в мире является, как правило, то, как к нему относятся на международной арене. И поэтому я думаю, что для будущего всего украинского народа важнейшим фактором является существование за Днепром Украинской Советской Республики, которая перед всем миром официально называет себя украинской. Ее нанесено на карту мира.

— Постойте, постойте, пане Уляныч, ведь это прямая агитация за большевиков, а вы знаете, что наше государство ничего так не боится, как слова «большевик»?

— Конечно, знаю! А спросите среднего румына, что такое «большевик», и он не будет знать, что вам ответить. Вы говорите… Я зять попа, как же я могу агитировать за большевиков? Я не агитирую за них, но я подхожу, повторяю еще раз, подхожу к делу реалистично. Вы присмотритесь, что происходит в мире: где бы ни появился узурпатор, первое, что он делает, — это насаждает свою культуру. Главная его задача — уничтожить культуру коренного населения. Я дальше буду говорить о нашем клочке земли — Северной Буковине. Каких только культур, языков тут нам не насаждали! И турецкий, и польский, — трудно поверить, что в свое время государственным языком у нас был польский и немецкий, а теперь румынский. И все для того, чтобы нас просветить. Может, это действительно чудо, вы правы, что наша национальная культура столь устойчива, может, это и впрямь чудо, что буковинский крестьянин на протяжении столетий находил в себе силы сопротивляться всем культуртрегерам. А вы посмотрите, — только, пожалуйста, не обвиняйте меня снова в том, что я агитирую за них, — как повели себя большевики на колоссальной территории бывшей царской России, злополучной тюрьмы народов. Одновременно с коренными социальными реформами — у нас может быть свой взгляд на них — они поднимают национальную Культуру всех без исключения, даже самых малых, народностей, о существовании которых мир до сих пор даже не знал. Что ни говорите, ничего подобного в истории не было, и это сразу вызвало у многих доброжелательное отношение к новому общественному строю. И я вас уверяю, пане Попович, этим они могут удержаться.

— Вы не забывайте о земле, — проснулся хлебороб в отце.

— Да, земля… и национализация крупных предприятий… но нас пока касается то, что делается у нас под носом.

— Ну хорошо. Вы говорите, что подходите к делу реалистично, так я хочу спросить: какой же реальный выход вы видите из нашей беды?

Уляныч ответил не сразу:

— Этого-то я и не знаю, пане Попович. И, верно, большинство не знает, как вылезти из этой беды.

— Так, может, и нам устроить революцию, как на большой Украине?

Отец пошутил, а Уляныч ответил ему серьезно:

— Это не шутки, если принять во внимание, что Румыния, по сути, еще до сих пор феодальная страна. Видите ли, я не знаком со статистикой, возможно, Румыния занимает первое место в Европе по безграмотности. Но я точно знаю — ни в Европе, ни во всем мире нет другого государства, где бы так попирали законы, где бы так процветало санкционированное правительством бесправие, где бы так официально и всевластно господствовала взятка. Говорят, у нас за бакшиш можно достать все, кроме родной мамы, — впрочем, я не уверен, что где-нибудь в глухомани не торгуют уже и родными мамами.

— Ну, — отца не покидало хорошее настроение, — так что Же еще надо, чтоб у нас вспыхнула революция?

Уляныч повернулся к отцу.

«Мой папочка и в данном случае сохранил нейтралитет. А вообще мы все трое (трое!) почувствовали себя утомленными политической дискуссией».

Дарке кажется, что она даже задремала в тишине.

Когда приехали, папа, направляясь к дому, сказал:

— Не говори маме, что я играл в карты. — И поторопился добавить: — В этом нет ничего страшного. У меня вообще от мамы нет секретов, но ей будет неприятно.

— А почему неприятно?

— Дядя Юзя — он тебе двоюродный дед, ну, знаешь, тот бабушкин брат, что в Америке, — когда-то проиграл не свои деньги и вынужден был бежать в Америку… С тех пор мама не переносит, когда я сажусь играть в карты… Ну, амба и ша!

«Господи, папа ищет во мне союзника! Это уже конец света, как сказала бы наша бабушка».

По ту сторону двери, спросонья не попадая в замочную скважину, возились с ключом.

Наконец дверь открылась. На пороге, закутавшись в одеяло, стояла бабуся.

— О, что это вы так скоро?

Папа, обметая веником снег с сапог, ответил что-то невразумительное.

Теплый аромат печеной картошки ударил Дарке в ноздри.

Румынская монета.

Господин (рум.).

Шут эдакий (нем.).

Лесная фея, персонаж украинского фольклора.

Полиция (рум.).

Здесь — квартира с полным содержанием.

Комната (рум.).

Не так ли? (Нем.)

Заходите, пожалуйста, заходите! (Нем.)

Ковры.

Начальник полиции (рум.).

Пожалуйста, пожалуйста, красавицы (рум.).

О вкусах не спорят (лат.).

Репетитор (рум.).

Инспектор (рум.).

Учитель (презрит.).

То есть давшего обет безбрачия.

Платный танцор (рум.).

Очень красива (рум.).

Как вас зовут? (Нем.)

Украинец (нем.).

Подснежники (в немецком языке буквально: снежные колокольчики).

На верхушке холма| У райского источника (рум.).

Так выходят на дорогу (рум.).

Спускаются в долину (рум.).

Три пастуха, то есть библейские волхвы (рум.).

Иди к черту! (Рум.)

Спряжения и склонения (лат.).

Дорогой мой (рум.).

Так называли территорию боярской Румынии без захваченных ею земель.

Шельма (польск.).

Оставьте, оставьте, господин (рум.).

Жулики (рум.).

Взятка (рум.).

Служба есть служба, а правительство знает, что делать (нем.).

Праздник воссоединения (рум.).

Румыния великая — мамалыги нет (рум.).

Мир вам (лат.).

Очень хорошо (рум.).

Неудовлетворительно (рум.).

Запаски.

Главное (нем.).

Упаси боже (нем.).

Матерь скорбящая! (Лат.)

Кормчий (рум.). Здесь — главарь среди парней.