Иоганн Гете - Разговоры немецких беженцев

Тем временем жена его жила, наслаждаясь всеми благами и удобствами, кои дарует большое богатство, однако весьма уединенно и обыкновенно не виделась ни с кем, кроме своих родных и близких; меж тем как торговые дела мужа вели его верные слуги, сама она занимала большой дом и, расхаживая по его роскошно убранным комнатам, ежедневно с любовью и удовольствием вспоминала своего мужа.

Но, как ни скромно ока держалась и как ни уединенно жила, молодые люди в городе не теряли времени даром. Они не упускали случая пройтись взад-вперед под ее окнами, а по вечерам старались привлечь ее внимание музыкой и пением. Прекрасная отшельница вначале находила эти домогательства докучными и тягостными, однако вскоре к ним привыкла и в долгие вечера с превеликим удовольствием внимала серенадам, не заботясь о том, кто их исполняет, и нередко у нее при этом вырывался вздох тоски по уехавшему супругу.

Вместо того чтобы ее поклонники, как она надеялась, устав от напрасных трудов, понемногу отказывались от своих притязаний, они, напротив того, умножали свои усилия и запасались терпением. Теперь ей было уже нетрудно узнать одни и те же голоса и музыкальные инструменты, повторяющиеся из вечера в вечер мелодии, и она не могла больше сдержать своего любопытства, выяснить, кто же эти незнакомцы, и особенно, кто самые упорные из них. Могла же она для времяпрепровождения проявить такой интерес.

Поэтому она стала время от времени сквозь занавески и неплотно прикрытые ставни поглядывать на улицу, примечать прохожих, и в особенности мужчин, которые дольше других не спускали глаз с ее окон. Это были большею частью хорошо одетые молодые люди, однако в их поведении, да и во всем их облике замечалось столько же легкомыслия, сколько тщеславия. Похоже было на то, что своим пребыванием возле дома красавицы им больше хочется привлечь внимание к себе, нежели выказать ей свое восхищение.

"В самом деле,- с улыбкой говорила она себе время от времени,- у моего мужа явилась неглупая мысль! Условие, при котором он позволяет мне завести любовника, исключает всех тех, что сейчас увиваются вокруг меня и вполне могли бы мне понравиться. Он прекрасно знает, что ум, скромность и неразговорчивость - суть свойства более спокойного возраста, и хотя разум наш воздает им должное, они не могут ни всколыхнуть наше воображение, ни затронуть наши чувства. Что касается тех, кто осаждает мой дом своими учтивостями, то я уверена, что они не вызывают доверия, а тех, кого я могла бы удостоить своим доверием, я ни в малейшей степени не нахожу привлекательными".

Убаюкивая себя этими мыслями, она все смелее предавалась удовольствию внимать музыке и глядеть на проходивших мимо юношей, и незаметно для нее самой в ее груди стало расти беспокойное желание, но слишком поздно вздумала она ему противиться. Одиночество и праздность, покойная, удобная жизнь при полном достатке были той питательной средой, в которой и должна была зародиться безрассудная страсть,- еще прежде, чем милая девочка успела об этом подумать.

Она теперь все больше восхищалась, хотя и тихо вздыхала про себя, достоинствами своего супруга, присущим ему знанием света и людей и особенно женского сердца. "Значит, то, что я так горячо оспаривала, все же оказалось возможным,- говорила она себе,- и значит, все же было необходимо присоветовать мне на подобный случай осторожность и благоразумие! Но что могут осторожность и благоразумие поделать там, где немилосердный случай словно бы играет с нашими смутными желаниями? Как могу я избрать человека, если я его не знаю, и разве более близкое знакомство оставляет возможность выбора?"

Этими и сотнями подобных мыслей красавица лишь усугубляла зло, которое уже пустило корни в ее душе. Напрасно пыталась она рассеяться,- все приятное возбуждало в ней чувства, а чувства даже в полном одиночестве вызывали в ее воображении прельстительные картины.

В таком состоянии находилась она, когда наряду с другими городскими новостями узнала от родных, что некий молодой правовед, учившийся в университете в Болонье, только что возвратился в свой родной город. Им просто не могли нахвалиться. Обладая выдающимися познаниями, он выказывал ум и искусство, обычно не свойственные таким молодым людям, и при весьма привлекательной наружности - величайшую скромность. Сделавшись прокуратором, он вскоре снискал доверие граждан и уважение судей. Он ежедневно являлся в ратушу, чтобы заниматься там своими делами и бумагами.

Красавица слушала описание столь совершенного человека, и в ней зарождалось желание свести с ним знакомство поближе и затаенная надежда найти в нем того, кому она, согласно предписанию мужа, могла бы отдать свое сердце. Как встрепенулась сна, услыхав, что он ежедневно ходит мимо ее дома, и как старалась не пропустить тот час, когда я ратуше начиналось присутствие. Не без волнения увидела она, как он наконец идет мимо, но если его молодость и красота имели для нее несомненную притягательную силу, то, с другой стороны, его скромность наводила ее на размышления.

Несколько дней она исподтишка его наблюдала и в конце концов не могла больше противиться желанию обратить на себя его внимание. Принарядившись, она вышла на балкон, и у нее забилось сердце, когда она увидала его идущим по улице. Но как же была она опечалена, даже пристыжена, когда oн, no своему обыкновению, погруженный в себя, уставив глаза в землю, степенной походкой прошествовал мимо, вовсе ее не заметив.

Напрасно пыталась она несколько дней кряду таким же способом привлечь его внимание. Он, как и в первый день, шел своим путем, не поднимая глаз и ни за что не глядя. Но чем больше она присматривалась к нему, тем больше убеждалась в том, что он и есть тот человек, которого так жаждет ее душа. Ее влечение к нему крепло с каждым днем, и, поскольку она ему не противилась, в конце концов стало неодолимым.

"Как! - сказала она себе,- после того, что мой благородный и мудрый супруг предсказал, в каком состоянии окажусь я в его отсутствие, и теперь, когда сбывается его предсказание, что я не смогу жить без друга и избранника,- теперь мне приходится тосковать и чахнуть в тот самый миг, когда счастье указало мне юношу, вполне отвечающего моим желаниям, юношу, с коим я могу вкусить радость любви под покровом непроницаемой тайны? Глупец, кто упускает свой случай, глупец, кто вздумает противиться всевластной любви!"

С помощью таких и подобных мыслей пыталась красавица утвердиться в своем намерении и лишь очень недолгое время колебалась, терзаемая сомнениями. Под конец же, как бывает, когда сильная страсть, которой мы долго противоборствовали, вдруг всецело завладевает нами и внушает нам такую решимость, что мы с презрением, как ничтожные препятствия отбрасываем тревогу и страх, стыд и сдержанность, долг и обязанность, она внезапно приняла решение послать к любимому служившую у нее девушку и соединиться с ним, чего бы ей это ни стоило.

Девушка поспешила к нему и, застав его за столом вместе с несколькими друзьями, слово в слово передала ему приветствие, которому ее научила хозяйка. Молодой прокуратор ничуть не удивился этому посланию: в юные годы он знавал купца, знал, что сейчас он и отъезде, и хотя лишь смутно слышал о его женитьбе, предположил, что одинокой женщине в отсутствие мужа, возможно, понадобился совет юриста в каком-нибудь важном деле. Поэтому он самым любезным образом ответил девушке и заверил ее, что, как только они встанут из-за стола, он не замедлит нанести визит ее госпоже. С несказанной радостью услыхала красавица, что вскоре она увидит возлюбленного и сможет с ним говорить. Она поспешила как можно лучше одеться и приказала навести во всем доме и в ее комнатах безукоризненную чистоту и порядок.

Всюду были рассыпаны цветы и померанцевые листья, а диван устлан драгоценными коврами. Таким образом, короткое время ожидания было заполнено хлопотами, без чего оно показалось бы ей невыносимо долгим"

С каким волнением вышла она к нему навстречу, когда он наконец явился, с каким смущением пригласила сесть на табурет, стоявший тогда подле кушетки, на которую она опустилась сама! Очутившись рядом с ним, о чем она так мечтала, красавица потеряла дар речи; она не подумала заранее о том, что хочет ему сказать; да и он сидел перед ней молчаливый и сдержанный. Наконец она решилась и заговорила не без тревоги и стеснения;

"Вы, сударь, только недавно воротились в свой родной город, но вас уже повсюду знают как одаренного и надежного человека. И я тоже хочу довериться вам по одному важному и необычному делу, какое, ежели хорошенько подумать, скорее следует поведать духовнику, нежели стряпчему. Вот уже год, как я замужем за достойным и богатым человеком, и пока мы с ним жили вместе, муж неизменно оказывал мне внимание, и у меня не было бы причин на него сетовать, если бы беспокойное стремление разъезжать по торговым делам не вырвало его недавно из моих объятий.